Нет, не туман. Что-то еще падало со столба или со скрытых мглою небес: песок, камни, бесформенные зловонные капли — те части неба, которые никак не назовешь возвышенными; мелкий мутный дождик, похожий на ночной кошмар. Эоловый столб крошился.
— Что за чертовщина, никогда такого не видел, — мрачно проворчал Роберт Дерби. — Думаете, Магдалина ушла с Ан-теросом? — На его унылом лице алели свежие царапины.
— Кто такая Магдалина? Кто такой Антерос? — удивилась Эфил.
Терренс Бардок размахивал руками, стоя на вершине кургана.
— Все сюда! — кричал он. — Мы нашли то, что оправдает нашу экспедицию! Это нужно сфотографировать, зарисовать, измерить и засвидетельствовать! Голова из чистого базальта, в натуральную величину! Никогда не видел ничего подобного. Похоже, тут не только голова, но и все остальное. Это нужно откопать. Ох, ну и странный вид у этого парня!
Говард Штайнлезер не отозвался. Он сжимал в руках светлый предмет, от которого не мог оторвать взгляд.
— Что это у тебя, Говард? Что ты делаешь? — спросил Дерби.
— По-моему, это камень с продолжением. Надпись состоит из букв, но они деформированы — не хватает их части. Я уверен, это английский, и скоро разберусь с деформацией. Этот текст, кажется…
Со столба сыпались камни и щебень; сверху спускался туман, стирающий память, лишающий рассудка.
— Штайнлезер, да что с тобой? — сочувственно спросил Роберт Дерби. — Ты держишь не камень.
— Не камень? А я думал, камень. Что же это?
— Несъедобный плод дерева маклюра. Это не камень, Говард.
В руках у Штайнлезера был упругий, деревянистый, морщинистый псевдо-апельсин размером с небольшую дыню.
— Роберт, посмотри, эти морщинки похожи на буквы.
— Похожи, но не очень. Ты перенапрягся, читая эти камни. Идем наверх, Терренс зовет. Да и опасно стоять здесь.
— Зачем наверх? Смотри, еще один камень…
Колючий кусок почвы с грохотом взметнулся вверх. Молния ударила из-под земли и настигла жертву. Прогремел взрыв. Темная каменная шляпа поползла с вершины столба, рухнула вниз, врезалась в землю и взорвалась осколками. Но разбилась не только она. Рухнул сам столб.
Свидание убило девушку. Тело было раздроблено до последней косточки, и даже памяти о ней не осталось. Она погибла.
— Кто… кто она? — запинаясь, спросил Штайнлезер.
— О боже! Магдалина, конечно! — крикнул Роберт Дерби.
— Немного ее помню. Я не понимал ее. Летел, как мотылек на свет, а зря. Во вторую ночь поцарапала мне лицо, потому что я неправильно ее понял. Она верила в небесный мост. Он встречается во многих мифах. Но таких мостов не бывает. Что тут поделаешь?
— Она мертва! Пропади все пропадом! Зачем ты копаешься в камнях?
— Возможно, на них она еще не мертва, Роберт. Если на камнях что-то написано, я хочу прочесть это прежде, чем с ними что-то произойдет. Каменная шляпа, которая упала и разбилась, — она не могла существовать. Этот слой еще не сформировался. Я всегда хотел заглянуть в будущее, и, возможно, другого шанса у меня не будет.
— Идиот! Девушка мертва! Неужели это никого не трогает? Терренс, хватит орать о своей находке. Спускайся! Девушка погибла!
— Роберт и Говард, поднимайтесь ко мне! — упорствовал Терренс. — Бросьте свои осколки, они ничего не стоят. Здесь у меня нечто невероятное! Такого определенно еще никто не видел.
— Поднимайтесь, парни! — прокричала Эфил. — Находка и правда уникальная!
— Эфил, да вы оба сошли с ума? — Дерби вскарабкался наверх. — Девушка погибла. Ты ее помнишь? Не помнишь Магдалину?
— Не уверена. Ты про ту, что внизу? Ах да, она крутилась здесь последние два дня. Не стоило ей забираться так высоко. Жаль ее, конечно. Но ты только глянь, что мы нашли!
— Терренс, а ты помнишь Магдалину?
— Девушку внизу? Немного похожа на ту, что позапрошлой ночью поцарапала мне лицо. Если кто-нибудь пойдет в город, сообщите шерифу, что у нас труп. Роберт, ты когда-нибудь видел такую голову?! Мы уже докопались до плеч. И в земле может скрываться целая фигура. Невероятная находка!
— Терренс, ты окончательно спятил. Но Антероса-то ты помнишь?
— Конечно. Близнец Эроса. Символ неразделенной любви. Черт! Это имя идеально подходит статуе. Назовем каменного человека Антерос.
То и был Антерос — в базальте, но как живой. Искаженное мукой лицо, поникшие от горя плечи. Казалось, он беззвучно рыдает. Работа резчика зачаровывала накалом страстей — камень отражал всю боль безответной любви. Возможно, позже, когда статую освободят из земли и очистят от грязи, она уже не будет производить столь сильного впечатления. Но сейчас Антерос вырастал прямо из грунта, он был сама земля. К какому бы периоду ни относилась статуя, по силе воздействия ей не было равных.
— Терренс, я про живого Антероса. Помнишь нашего землекопа Антероса Манипенни?
— А да, помню. Сегодня он не явился на работу. Передайте ему, он уволен.
— Магдалина мертва! Она была одной из нас! Лучшей из нас! — кричал Роберт Дерби. Но Терренс и Эфил пропускали его крик мимо ушей — они увлеченно выкапывали статую.
А Говард Штайнлезер внизу лихорадочно перебирал темные осколки, словно боялся, что они исчезнут. Вглядываясь в слой, который еще не сформировался, он пытался прочесть будущее, скрытое туманом.
Тот, кто хочет узнать, откуда берется рассказ, мелодия или скульптура, обычно спрашивает: «Как вы это сделали?» и «Что для этого нужно?» Есть одна история про парня из Голландии, который учился на мясника, и однокашники в шутку старались всячески его запутать. Говорили ему, что сердце по-английски называется «печень», мочевой пузырь — «желудок», язык — «огузок», вырезка — это «шейка», грудинка — «лопатка», легкие — «голяшки», ну и так далее. Но голландский парень оказался сметливым, быстро их раскусил и выяснил правильные называния для всех частей туши. Почти для всех. Он блестяще сдал выпускной экзамен — и практическую часть, и теоретическую. «Как же тебе это удалось? — спросил преподаватель. — Ведь все было против тебя!» «Потому что у меня здесь кое-что есть, — ответил парень, постучав себя по лбу — А именно — почки».
Суть не в том, что думать следует не мозгами, а почками, но этот анекдотический пример здесь на самом деле кстати. Ты не можешь быть уверен, что смотришь на вещи под правильным углом, пока не взглянешь на них со всех возможных углов зрения. Как я написал «Продолжение на следующем камне»? Да вот так: снизу-вверх и слева направо. Вначале была простая, но, как мне казалось, свежая идея о времени. Затем я вывернул ее наизнанку (перенес происходящее в современность или как минимум сделал повторяющимся), перевернул системы ценностей вверх ногами, стараясь придать отталкивающим вещам поэтический флер («великодушие барсуков, безмятежность жаб»), а потом попытался уравнять нелюбовь с любовью (у самой плоской вещи на свете всегда две стороны, любовь же — многогранна). После этого я позволил персонажам действовать по-своему и выкинул из рассказа описание первоначально простую, но свежую идеи о времени. И на этом закончил. (Идея была своего рода катализатором; в принципе, ее можно было приписать в самом конце почти без изменений).
Делюсь идеей со всеми, кому интересно. Археологи ведут раскоп по направлению «вверх», исходя из неких туманных топографических причин, и докапываются до слоев относительно недавнего или совсем недавнего прошлого, где обнаруживают объекты из ближайшего будущего (например, номерной знак, который будет выброшен кем-то пятнадцать лет спустя) или более отдаленного будущего. И все для того, чтобы понять: над ними все еще остается как минимум сто тысяч лет наслоений чистого и незапятнанного будущего.
Вот, собственно, и все, что нужно для того, чтобы написать рассказ. Все мы разные, но каждый из нас — не вполне нормален, и тому есть причина. Ни один рационально мыслящий, уравновешенный и живущий в гармонии с собой человек не захочет писать рассказ или поэму, сочинять мелодию или лепить скульгпуру; нормальный человек не испытывает ни малейшей необходимости в таких сомнительных действиях. Тот, кто этим занимается, обязательно должен быть в чем-то неполноценен, иметь какие-то личностные проблемы. А чтобы добиться успеха в этих занятиях, надо иметь очень серьезные проблемы и быть совсем уж неполноценным. Каждое произведение ис-1^сства или псевдо искусства — своего рода костыль, который калека создает и дарит здоровому миру: нате, пользуйтесь. При этом здоровый мир даже не подозревает, что ему (миру) нужны какие-то там костыли.
Знаю, существует множество исключений из моего постулата о том, что заниматься творчеством способны лишь душевные калеки, люди неполноценные или с проблемами. Но, поверьте, эти исключения — чистой воды видимость. В каждом из якобы нормальных творческих людей есть какой-то перекос, есть что-то несбалансированное.
Пойдем немного дальше. Одна из легенд, которую пока не написали и, возможно, никогда не напишут — это Легенда о Поиске Совершенства. Но на самом деле речь идет о поиске Нормальности. Вы уверены, что где-то в мире, прошлом или настоящем, жил или живет хотя бы один действительно нормальный, здравомыслящий, уравновешенный человек? Вот он и есть совершенство. И если его (ее) когда-нибудь найдут, необходимость в любом виде искусства, плохого или хорошего, отпадет сама собой.
Ну все, хватит, конец статьи, если это вообще статья. И учтите: в каждом сказанном здесь слове я немного шучу, но вместе с тем и говорю абсолютную правду.
Небо
Истории Лафферти — всегда мысленное путешествие, фантастический трип по неизведанным закоулкам сознания, путь в пространстве, где перспектива искажена хитроумно изогнутыми линзами. Но «Небо» — это рассказ о самом настоящем путешествии (и не одном), полный вдохновенной психоделики и нереальной реальности — то есть всего того, что мы ждем от Лафферти и так любим. Небо из названия — это не то, что мы видим над собой. Это необычная субстанция, которую продает главной (якобы) героине по имени Вел кин Алауда дилер с волосатыми ладонями, страдающий смертельной (якобы) непереносимостью солнечного света.