Мирт уперся другой рукой в его лицо и вырвался на свободу, когда мужчина сполз на пол, безжизненно шатаясь, и стол рухнул на него. Старый Волк с грохотом упал на соседний стол, расплескав выпивку во все стороны и забрызгав ругающихся мужчин – пьяных собутыльников лысого.
Под общий рев изумленных или восторженных ругательств, сверкание и звон десятков клинков, выскакивающих из ножен, зал взорвался. Мирт с силой ударил ногой человека за столом, за которым стояла колонна. Он услышал, как череп несчастного с глубоким и влажным звуком стукнулся об него, а затем прыгнул в противоположную сторону на другого человека, повалив того на пол и злобно нанося удары кинжалом длиной в фут, каким-то образом, появившимся у него в руке. Они боролись, затем мужчина под толстым торговцем застыл.
Мечи звенели о сабли, мужчины выкрикивали вызовы и рычали о намерениях разжечь старые или воображаемые обиды, а кто-то бросил стул.
На лестнице спешащая служанка вскрикнула и уронила бурдюк, но его ловко поймала в воздухе в нескольких дюймах от того места, где он должен был разбился о грубый, усыпанный песком пол, длинная загорелая рука, обладатель которой сказал с уровня ее щиколоток:
– Благодарю, милая. А теперь, хорошенькая служаночка, унеси свой плач обратно на солнце, и дай мне пройти в зал!
С безумными глазами и стремительно, как напуганный сокол, она подчинилась, оставив мужчину с бурдюком откупоривать его и с удовольствием пробовать то, что в нем плескалось. Он тут же скорчил гримасу, вернул пробку на место и положил шкуру на ступеньки рядом с собой.
В суматохе битвы, когда стулья опрокидывались, а углы столов впивались в животы восторженно бранящихся мужчин, никто не расслышал его бойких слов. Но когда новоприбывший схватил ближайший стол и швырнул его через весь зал, чтобы тот разбился в щепки о колонну и визжащие тела дюжины отчаянно борющихся мужчин – все обратили внимание на второе появление.
– Б'ыр Леди Луна! – ахнул один мужчина в возникшей во второй раз за этот вечер внезапной тишине пивного зала. Мужчины уставились – и увидев – замерли.
Стоя на нижней ступеньке, улыбаясь маленькой кошачьей улыбкой и оглядывая комнату с возникшей и томящейся в его глазах обещанием смерти, стоял мужчина, одетый в кожаные бриджи, сапоги и жилет, обнажающий грудь и руки. Чужестранец, конечно. Его кожа была загорелой, как медовое дерево, а мускулы, проступающие под ней, делали его похожим на большого охотничьего кота, когда он оглядывал комнату. Он скривил губы в нечто, что отчасти было насмешкой, отчасти нетерпеливой улыбкой.
– Ты мог бы подождать, пока я не закончу пробираться к комнате, Старый Волк! – сказал он с притворной жалобой. – Я и так был слишком обделен в нашем путешествии!
– Шесть свернутых шей, а у четверых мужчин перерезаны органы и горло? – пыхтя ответил Мирт, пробиваясь вперед с чужой кровью на руках. – Этим обделил? Что ж. Да, полагаю, для тебя это так. – Он нахмурился и оглянулся через плечо, мгновенно просветлев.
– Смотри-ка! – сказал он, мотнув головой так сильно, что его взъерошенные усы затрепетали. – Я оставил тебе кое-кого, Дурнан – большинство из них, били меня!
– Дурнан! – ахнул мужчина где-то в глубине комнаты. – Дурнан из Глубоководья!
– Дурнан! – закричал другой мужчина, его голос был почти рыдающим от страха.
– Что ж, так и есть, – восхищенно заметил Дурнан, как будто никто не произносил его имени, а длинные, покрытые шнуровкой руки, пронзившие его, словно скорострельные стрелы, подхватили другой массивный стол, словно перо из дамской шляпки, и швырнули в комнату.
Грохот, возвестивший об окончании его короткого полета, был почти заглушен криками и испуганными воплями людей, пытавшихся спастись бегством, почти перелезающих друг через друга в поспешной попытке добраться до неосвещенной узкой лестницы для слуг в самом дальнем углу пивной.
В течение одного-двух мгновений комната была наполнена воплями людей. Затем здесь снова стало пусто и тихо, если не считать пары крупных и тихо посмеивающихся друзей.
– Так-так, – сказал Дурнан, сделав шаг вперед так же плавно, как любая пантера, – похоже, ты до сих пор не можешь сделать что-то столь же простое, как заказать небольшое горловое пойло, не начав кровопролитную драку!
– Моя репутация, – с простым достоинством ответил Мирт, выпрямляясь, – опережает меня.
Он огляделся, когда его осенила внезапная мысль.
– Интересно, оставил ли кто-нибудь выпивку, которую не разлили, а?
Дурнан посмотрел вверх на потолок.
– О боги, наблюдающие за нами, – горячо заговорил он. – Было бы очень мило с вашей стороны, если бы...
–Эй! – Мирт заурчал от неожиданного восторга. – Смотри!
Три фигуры ютились за столом в одном из самых темных углов комнаты, без свечей или ламп, и среди них были графины, высокие бокалы и тонкие, изящные руки, обхватившие рифленое стекло…
– Хо! – Мирт радостно взревел. – Женщины! И все для нас!
Три длинноволосые головы повернулись, чтобы посмотреть на него, выражения их лиц невозможно было различить во мраке, но раздраженный мужской голос, исходивший с их стороны, был совершенно безошибочен в своих чувствах:
– Я думаю, нет.
Глаза Мирта сузились, когда он шагнул вперед.
– Я уже слышал твой язык раньше... кто ты?
Девица в центре – та, что с дымчатыми глазами и откровенно невероятной грудью, украшенной яркой татуировкой дракона, прокладывающего свой счастливый путь вниз, – казалось, на мгновение растаяла и дрогнула перед глазами Старого Волка. Когда она перестала мерцать, перед ним предстал исхудалый белобородый старик в потрепанной остроконечной шляпе и изорванной мантии.
– Люди обычно называют меня Эльминстером, – кисло сказал волшебник через край своего поднятого стакана, – если вообще осмеливаются меня как-нибудь называть.
Он сделал жест бокалом, словно поднимая тост за двух воинов, и Дурнан опустил руки с рукояток кинжалов, пристегнутых к внутренней стороне браслетов, и снова вздохнул.
Мирт беспокойно усмехнулся.
– А девки? Они с тобой?
– Похоже, что так, – промурлыкала одна из женщин, прижавшихся к Старому Магу Долины Теней за мгновение до того, как ее накрашенное лицо закружилось, заколебалось и превратилось в мрачно улыбающуюся красавицу в обрамлении длинных серебристых волос, которые лениво шевелились вокруг ее плеч, словно щупальца беспокойного осьминога. – Но почему бы тебе не посмотреть, сможешь ли ты завоевать нас, доблестный ростовщик?
– Шторм! – Мирт грубо ахнул. – Шторм Серебряная Рука!
Дурнан посмотрел на девушку, прижавшуюся к другому плечу Эльминстера, и тихо спросил:
– А ты…?
На этот раз вихрь был кратковременным, и глаза, смотревшие на него в ответ, были немного скромнее, но волосы снова были взъерошенными и колыхались, словно танцуя под дуновением ветерка, которого не было.
– Мужчины обычно называют меня Аластриэль, – сказала она, дразня Эльминстера взглядом, – когда они обнаруживают, что их губы достаточно свободны, чтобы называть меня, как угодно.
– Боги Всевышние! – Мирт выругался, когда три бокала были подняты в его сторону. – Что вы трое здесь делаете?
– Ну, мы слушали очень интересные беседы, – сурово сказала Шторм, – то твоего, ах, доблестного прибытия. Немного о рабстве, немного о темной магии, заговорах на одно или два цареубийства; это таверна немного лучше, чем большинство других для такого рода развлечений, которые мы страстно желаем.
Улыбка играла в уголках рта Дурнана уже некоторое время, и она стала шире, когда он вкрадчиво спросил:
– Если я разделю расходы на это вино, могу ли я разделить бокал или два?
– Можешь, – хмыкнул Эльминстер. – Наша работа в Зирте, на данный момент закончена.
Мирт нахмурился и озадаченно приподнял одну щетинистую бровь.
– Эта?
– Да, эта. – Старый маг указал через весь зал. Его длинный указательный палец указывал на труп, полураздавленный под обломками стола. – Смотри.
Растянувшаяся рука оканчивалась кистью, покрытой сверкающей чешуей. Два пальца вытянулись и превратились в жестокие крючковатые когти, а кровь, стекавшая по полу между ними, была ярко-синего цвета.
– Ты можешь поразмышлять об этом, – многозначительно сказал Эльминстер, подталкивая графин через стол к Мирту, – когда в следующий раз будешь наглеть в таверне или в городе. Сколько зла – или дерзкой отваги, или ловких сделок – может сделать тот, кто тайно приходит в Зирту, а?
Шторм закружилась и снова превратилась в пышную накрашенную танцовщицу из таверны, ее грудь покрывал лишь сверкающий блеск фальшивых драгоценных камней, а серьги болтались возле черных, цветущих губ, как черные звезды размером с кулак.
– Или вдвоем? – спросила она.
Вихрь Аластриэль был слишком мимолетным, чтобы увидеть его, но он оставил длинный обнаженный бок с яркими татуировками, когда она откинула плащ, показывая почти дородное тело с совершенно другим изящным лицом и вызывающими глазами – один из которых был окружен нарисованным светящимся кольцом, а старый шрам от меча постоянно морщил ее губы и подбородок. – Или втроем? – спросила она, глядя на Мирта.
Мирт тряхнул головой, как бы отметая ее так, как если бы поморщился, и несколько неохотно опустил глаза от зрелища, чтобы взглянуть на мертвую когтистую руку.
– Как ты думаешь, сколько их сейчас ходит по Зирте?
Эльминстер пожал плечами.
– Почему бы вам не пойти с нами и не посмотреть?
Мирт посмотрел на Дурнана, тот посмотрел на Старого Мага и пожал плечами.
– Почему бы и нет? – ответил загорелый мечник, потянувшись к графину.
Он был уже на полпути к губам, как легкий звук с лестницы позади него заставил воина развернуться и напрячься.
Женщина в плотно обернутом плаще стояла в одиночестве на ступенях, глаза почти весело блестели сквозь полную маску. Рука Дурнана дернулась к эфесу меча.
– В этом нет необходимости, – серьезно сказал Эльминстер, поднимая палец. Когда какое-то заклинание облачком взвилось вверх по лестнице, облетая каждый уголок таверны, он мягко добавил: