Баумайстер и Галлиот рискнули провести еще один эксперимент, желая доказать, что самоконтроль влияет не только на воображаемую, но и на реальную сексуальную активность. Они пригласили в лабораторию пары, которые уже занимались сексом друг с другом, и влюбленных, которые еще не дошли до этого этапа в отношениях, разделили их и дали им задание, истощающее Эго (концентрироваться на скучном видео, не обращая внимания на отвлекающие моменты). Затем влюбленных снова сводили вместе, и экспериментатор покидал комнату на три минуты, попросив пару проявить свои чувства друг к другу. Было бы бестактно наблюдать за участниками через одностороннее зеркало или же записывать их на видео, поэтому экспериментаторы попросили каждого из партнеров дать конфиденциальное описание того, что между ними происходило. Истощенная воля делала опытные пары чуть менее страстными, словно секс для них из удовольствия превратился в обязанность. А вот неопытные пары реагировали на истощение Эго с точностью до наоборот: «они долго и страстно целовались, трогали и ласкали друг друга (касаясь ягодиц и груди), и даже снимали кое-какую одежду, чтобы обнажить тело».
Согласно теории цивилизационного процесса, нехватка самоконтроля в средневековой Европе обуславливала такие непотребства, как нечистоплотность, раздражительность, распутство, грубость, опасное пренебрежение будущим и, самое главное, насилие. Изучение самоконтроля доказывает, что с помощью одного-единственного свойства нашего мозга можно нейтрализовать многие из этих беспутств. Но необходимо еще показать, что насилие тоже входит в их число. Мы знаем, что люди со слабым самоконтролем вспыльчивы и постоянно попадают в неприятности. Но можно ли, манипулируя самоконтролем, выпустить наружу зверя насилия?
Никто не хочет, чтобы в лаборатории вспыхнула драка, так что Баумайстер прибег к помощи острого соуса. Голодных участников попросили принять участие в исследовании о связи между вкусами пищи и выразительностью письменной речи[1754]. Испытуемые рассказывали о своих любимых и нелюбимых вкусах, писали эссе, выражая свой взгляд на проблему абортов, оценивали эссе подставного участника, оценивали вкус блюда, а в самом конце читали отзыв партнера на написанное ими эссе. Во вкусовом тесте половина из них должна была оценивать вкус, текстуру и запах пончика; другая половина — вкус, текстуру и аромат редиски. Но как только испытуемый подносил кусочек ко рту, экспериментатор восклицал: «Постойте! Извините, я все перепутал. Это не вам. Пожалуйста, не ешьте остальное. Дайте мне подумать, что делать дальше». Затем он оставлял испытуемого наедине с пончиком или редиской на пять минут. Все сомнения в том, что это валидный тест на самоконтроль, развеивает отрывок из описания:
Участники. В этом эксперименте, в обмен на зачет курса, приняли участие 40 студентов. Данные семи участников были исключены из анализа: четверо высказали сомнения в реальности отзыва на эссе, а трое съели пончик полностью.
После этого участники читали уничижительный отзыв на свое эссе и узнавали о пищевых предпочтениях его автора, в частности о том, что он не любит острую пищу. Затем их просили приготовить для него угощение, используя пакет чипсов и контейнер с острым соусом с надписью «острый». Количество использованного ими соуса определялось последующим взвешиванием контейнера. Испытуемых просили оценить свое настроение и чувства, в том числе злость. Участники, которым пришлось задействовать силу воли, чтобы отказаться от пончика, не злились — просто сводили счеты. Они вылили на 62 % больше острого соуса на чипсы своего обидчика — предположительно потому, что не справились с желанием отомстить. Кроме того, испытуемые с истощенной волей чаще мучили своего критика, от души налегая на кнопку звукового сигнала, чтобы оглушить его гудком каждый раз, когда он делал ошибку в компьютерной игре.
В другом исследовании, чтобы выявить агрессивные фантазии, участника просили вообразить, как он проводит время в баре в компании своей девушки, когда появляется соперник и, к ее видимому удовольствию, начинает с ней флиртовать. (Участницы должны были представить, как их парень непринужденно болтает с соперницей.) Затем испытуемый представлял, как он выказывает сопернику недовольство, тот швыряет его на барную стойку и в результате под рукой у него оказывается пивная бутылка. Участника спрашивали: «Какова вероятность, что вы схватите бутылку и треснете ею соперника по голове? Оцените шансы в баллах от –100 (абсолютно невероятно) до +100 (крайне вероятно)». Испытуемые со слабым самоконтролем, но не делавшие утомительных заданий, отвечали, что, скорее всего, не будут сводить счеты. Но после выполнения истощающего волю задания они отвечали, что, скорее всего, воспользуются возможностью поквитаться.
Учитывая 1) результаты экспериментов Баумайстера, обнаружившего, что снижение самоконтроля может усилить тягу к импульсивному сексу и насилию, 2) корреляцию между низким самоконтролем, с одной стороны, и детским непослушанием, аморальным поведением и преступностью, с другой стороны, 3) данные нейровизуализации, доказывающие корреляцию между активностью лобных долей и самоконтролем, 4) данные нейровизуализации, демонстрирующие связь между импульсивным насилием и нарушением функций лобных долей, мы получим картину, подтверждающую вывод Элиаса: насилие может возникать по вине слабости нейронного механизма самоконтроля.
Но нарисованная нами картина все еще неполна. Существование черты, которая постоянно имеется у индивида на протяжении десятилетий, но истощается за несколько минут, ни объясняет, как может измениться общество за несколько столетий. Нам все еще нужно показать, что, с каким бы уровнем самоконтроля человек ни родился, у него или у нее есть возможность его укрепить. В том, что самоконтроль наследуется и при этом может укрепляться с течением времени, нет противоречия. Именно так и случилось с ростом: гены делают одних выше, других ниже, но по прошествии веков все люди стали выше[1755].
Во все времена, размышляя о самоконтроле, люди искали способы его усилить. Одиссей заставил команду залить уши воском, а его самого привязать к мачте, чтобы, услышав манящую песнь сирен, они не направили бы корабль на скалы. Стратегии самоконтроля, которыми нынешнее «я» ограничивает «я» будущее, в честь гомеровского героя иногда называют Одиссеевыми или Улиссовыми. Примеров можно найти сотни[1756]. Мы избегаем закупать продукты на голодный желудок. Мы выбрасываем печенье, или сигареты, или спиртные напитки в момент, когда не хотим их, чтобы не дать себе сорваться, когда захотим. Мы ставим будильник в противоположном углу спальни, чтобы лишить себя возможности выключить его и снова завалиться спать. Мы наделяем работодателей правом отчислять часть нашего заработка в пенсионный фонд на будущее. Мы не покупаем интересную книгу или новый гаджет, чтобы не отвлекаться, пока не закончим важный проект. Мы передаем деньги компаниям вроде Stickk.com, которые обязуются вернуть их, если за оговоренное время мы достигнем оговоренной цели, а в противном случае — пожертвуют всю сумму политической партии, которую мы терпеть не можем. Мы делаем публичные заявления о желании измениться, зная, что наша репутация пострадает, если цели мы не достигнем.
В главе 3 упоминалось, как европейцы в раннее Новое время использовали Одиссеевы стратегии самоконтроля: они держали острые ножи подальше от обеденного стола. В салунах часто вешали объявление «Сдайте оружие при входе», служившее той же цели, что и нынешние законы о ношении оружия и соглашения по разоружению. Другой способ не вляпаться в неприятности — это, например, избегать мест, где часто бывает ваш злейший враг. Драчуны, позволяющие окружающим разнять их, пользуются той же тактикой — и заодно избегают необходимости проявить трусость или слабость, сдавшись.
Другие стратегии самоконтроля скорее умственные, чем телесные. Уолтер Мишел показал, что даже четырехлетки ждут двойной порции зефира дольше, если прикрывают лакомство салфеткой, отворачиваются от него, отвлекают себя пением или даже прибегают к рефреймингу: представляют, что перед ними пышное белое облачко, а не сладкое лакомство[1757]. В случае насилия эквивалентом может быть когнитивный рефрейминг, превращающий оскорбление из разрушительного удара по репутации в неудавшуюся попытку оскорбить или в проявление незрелости обидчика. Такой рефрейминг лежит в основе соответствующих советов («Не принимай на свой счет»), обесценивания («Он несет чушь», «Он всего лишь ребенок», «Пусть на себя посмотрит»), а также пословиц («Брань на вороту не виснет»).
Мартин Дэйли и Марго Уилсон, обратившись к экономической теории оптимальной ставки процента и биологической теории оптимального собирательства, предположили, что должен существовать и третий способ управления самоконтролем. Они выдвинули идею, что живые организмы оснащены внутренней переменной вроде корректируемой процентной ставки, которая определяет, насколько резко они дисконтируют (обесценивают) будущее[1758]. Значения переменной меняются в зависимости от стабильности или нестабильности среды существования и от того, как долго они планируют прожить. Зачем откладывать на завтра, если завтра не наступит или если окружающий мир настолько хаотичен, что вы не уверены, что сможете воспользоваться своими сбережениями. Сравнивая различные районы большого города, Дэйли и Уилсон обнаружили, что чем короче там ожидаемая продолжительность жизни (в силу всех причин, кроме насилия), тем выше уровень насильственных преступлений. Эта корреляция подтверждает гипотезу, что в одном и том же возрасте безответственнее ведут себя те, кто рискует меньшим количеством лет непрожитой жизни. Вполне разумная подгонка ставки дисконтирования под неопределенности условий жизни может создать порочный круг, потому что ваше собственное безрассудство заставляет окружающ