В тот момент я не могла мыслить трезво. Я больше не была педиатром, я даже не была врачом. Я смотрела на происходящее глазами матери, но никак не гинеколога. Потому что, хотя мой малыш еще не появился на свет, я уже была мамой.
– Ньевес, я буду рожать сама! – Я схватила ее за руку, пока она не успела выйти из моей палаты. – Ну же, давай! Я все сделаю сама! – И мгновенно последовала очередная схватка, лишившая меня дара речи.
Гинеколог исчезла за занавеской. Я ощущала, как мир вертелся и бегал вокруг меня. Самое забавное в этом было то, что я сама множество раз оказывалась в подобной ситуации, только на этот раз все, безусловно, было по-другому: главной героиней этого действа была я.
Все было готово. Гинеколог на своем месте, акушерка слева от меня, мой муж – справа.
– Все будет хорошо, все будет хорошо, – снова и снова повторял мне муж, нежно поглаживая меня по волосам дрожащей рукой.
Участливые взгляды моих коллег-педиатров успокаивали меня. Я ощущала их поддержку. Глазами, полными слез, я мысленно умоляла их быть наготове: я нуждалась, очень нуждалась в них в этот момент.
– Давай, Лусия, мы начинаем! Тужься! Еще! – закричала гинеколог. – Тужься сильнее, не останавливайся! Давай еще! – закричала она еще громче.
И я тужилась, сильнее и сильнее, практически теряя сознание… Но этого было недостаточно.
– Щипцы, дайте мне щипцы! – Твердый голос гинеколога снова зазвучал у меня в ушах.
Я продолжала выталкивать из себя тело моего сынишки, и, когда мне казалось, что у меня больше не осталось сил, я продолжала тужиться еще сильнее. В какой-то момент, после нескольких неудачных попыток, я подняла глаза и увидела, как Ньевес подняла лицо, все усыпанное бисеринками пота, и жестом подозвала акушерку.
«Только не кесарево, – мысленно умоляла я, едва сдерживая рыдания. – Пожалуйста, только не кесарево».
Следуя указаниям гинеколога, акушерка схватила табурет, поставила его рядом со мной и села на него.
– Я буду помогать тебе, Лусия, – сказала она мне. – Я буду помогать тебе тужиться, пока Ньевес будет доставать его. Будем рожать прямо сейчас!
И, прежде чем я успела хоть что-то пробормотать, она положила руку под мой затылок, прижала меня к себе, пристально посмотрела мне в глаза и крикнула:
– Сейчас! Толкай!
И я толкала, и кричала, и чувствовала, чувствовала так много и так сильно, чувствовала, что ухожу и снова возвращаюсь, чувствовала все и не чувствовала ничего. И, наконец, я вздохнула.
Акушерка отошла в сторону, я подняла голову: моего сына не было слышно. Волнение овладело мной. Я прекрасно понимала, почему он не плачет, и страх наводнил мое ноющее тело. Цепенящий страх.
– Передайте ребенка педиатру, срочно! – закричала Ньевес.
И в этот момент, я до сих пор не могу объяснить себе, почему я это сделала, я вдруг сказала:
– Нет. Ребенка передайте матери. Передайте ребенка мне!
Моя коллега кивнула с улыбкой, полной спасительного света. Теперь я знала точно: все должно было быть хорошо.
Они тут же положили моего сына на обнаженную грудь, мои вспотевшие ладони гладили его неподвижное окровавленное тело. Его кровь, моя кровь, его кожа на моей коже… и я плакала, плакала от волнения, повторяя снова и снова его имя.
– Карлос, Карлос, Карлос, мой родной… ты с мамой.
И в этот момент, в этот единственный неповторимый момент, это случилось: мой сын заплакал тем волшебным плачем, который вернул его к жизни.
2Что нам говорят и что мы чувствуем на самом деле
В первые дни все думают только о новорожденном, но как насчет новоиспеченной мамы?
Наконец-то мы держим нашего сына на руках. Вне всяких сомнений, это момент, о котором мы мечтали. И за девять месяцев беременности мы узнали и получили так много информации, что кажется, самое сложное уже позади. Теперь остается только насладиться долгожданным материнством. Или нет?
«Ма-те-рин-ство». Я обожаю это слово.
Существует множество источников, где можно прочитать или услышать информацию о беременности, о разных ее этапах. Нам кажется, что к моменту родов мы подходим уже во всеоружии, хотя подавляющее большинство из нас в конечном итоге говорит: «Все совсем не так, как я себе представляла». Мы думаем, что почти все знаем о грудном вскармливании, но как мы ошибаемся! Не говоря уже о послеродовом периоде. Что вообще мы знаем о нем?
Ничего или почти ничего. Когда он наступает, это равносильно тому, чтобы попасть на другую планету, о которой ты вообще ничего не слышала и даже не представляешь, как долго тебе придется там пробыть. Ты чувствуешь себя измотанной, и тебе больно. Швы, как при вагинальных родах, так и при кесаревом сечении, болят, и болят очень и очень долго, дольше, чем кто-либо когда-либо вам говорил. Твое тело внезапно обретает форму и состояние, которые до сих пор тебе были неизвестны. Ты смотришь на свое отражение в зеркале и не узнаешь себя. И если бы только это, но гормональный взрыв, который ты только что пережила, вызывает у тебя необъяснимые приступы плача, апатии, меланхолии и даже, в некоторых случаях, депрессии. Той самой устрашающей всех послеродовой депрессии.
Все ждут от тебя, что ты будешь счастлива и довольна. Ты же стала мамой! У тебя родился прекрасный и здоровый малыш. Разве можно ожидать большую радость, верно? Вот только в эти первые две недели сразу после родов ты не чувствуешь себя так. И это осознание, что при прочих равных условиях ты не оправдываешь ожиданий окружающего тебя мира, неизбежно приводит к возникновению чувства вины. «Да, у меня нет ни причины, ни права так себя чувствовать!», «Почему я плачу?», «Почему я злюсь на своего мужа, когда он всего лишь хочет мне помочь?». И самое главное: «Почему мне об этом никто ничего не сказал?»
Такое чувство, словно тебя обманули.
Хорошо, если рядом с тобой в этот момент будет находиться твоя мама, которая поделится своей мудростью и снова напомнит тебе о том, что это короткий этап, который пройдет. И как сложно бывает тем «новоиспеченным мамам», которым не на кого опереться, особенно на таких же новоиспеченных бабушек.
В моем случае я вообще не купилась на все утешения и поддержку. Иногда мне было плохо настолько, что я не видела выхода. Но, конечно, как я могла жаловаться, тем более будучи сама педиатром и женщиной, которая страстно желала иметь ребенка? Я терпела, как терпим мы все.
На протяжении нескольких дней я избегала смотреть на себя в зеркало, ежедневно выходила из дома с подушкой под мышкой, чтобы хоть как-то усесться и посидеть на маленькой террасе, замазывала лицо румянами, пытаясь скрыть излишнюю бледность и следы усталости. Посещение туалета превратилось в настоящий кошмар. Как вообще несколько небольших швов могут вызывать такую дикую боль? Казалось, не помогало ничего из того, что делал мой муж, чтобы хоть как-то облегчить этот процесс. «Да что же это такое? Мне его, что, за ночь подменили? Он словно вообще не понимает, что происходит!» Ваш муж превращается в главного отрицательного героя в этом фильме, а вы – в вашего собственного злейшего врага. Конечно, у меня были моменты просветления, когда я приходила в себя, снова и снова повторяла себе, что это все ненадолго и что скоро я увижу свет в конце туннеля. Так оно и произошло. Ровно пятнадцать дней спустя, как сказала мне мама.
Спустя эти две недели темноты все кардинально изменилось. Материнство расцвело внутри меня во всем своем великолепии. Теперь я плакала разве что от радости, пела каждое утро в душе, смотрела на своего сына, и он казался мне самым красивым ребенком в мире. Я смахнула пыль со своего фотоаппарата, делая в среднем тридцать снимков в день. Я снова влюбилась в своего мужа. Что бы он ни делал, все мне казалось великолепным, все было просто божественно. Он молча, чтобы не сглазить, наблюдал за этим преображением, как наблюдает человек за яйцом, из которого вот-вот кто-то должен вылупиться: «Интересно, там будет нежный птенец или страшный крокодил? Уж будет кто будет, лишь бы моя жена вернулась».
Кормление грудью стало для меня самым уникальным опытом, который я когда-либо переживала. Я откладывала все дела и планы на день в сторону и часами смотрела на личико своего сына, все еще не веря, что смогла произвести на свет такое совершенное существо. Именно тогда, в те моменты, я впервые спросила себя: «Как я вообще жила до того, как у меня родился ребенок?»
Я больше не представляла себя без него. Уже почти не помнила, какой была моя повседневная жизнь до того, как я стала матерью. Это было откровением. Я была счастлива. И это состояние счастья и влюбленности в мое только что обретенное материнство длилось очень долго. И длится до сих пор.
Итак, мой собственный жизненный опыт навсегда изменил мое представление о материнстве, разделив на «до» и «после» мое видение не только как женщины, но и как педиатра.
Когда новорожденных приносят ко мне на первый осмотр, как правило, я вижу усталых и бледных женщин, без капли косметики, которые к тому же медленно ходят, опираясь на коляску. Они смотрят на стул, как смотрят на врага, и я их прекрасно понимаю, потому что для меня это тоже было пыткой – сидеть без своей подушки, с которой я практически не расставалась. Как только они устраиваются поудобнее, усаживаясь бочком, они тут же начинают говорить о родах: сколько малыш весил, какой у него был рост и так далее. Но в тот момент, когда я неожиданно спрашиваю у них: «А как вы себя чувствуете?», многие начинают плакать. В подавляющем большинстве случаев это сдерживаемые слезы, но они идут из такой глубины души, что доходят даже до меня, причиняя мне боль. Я знаю, что они чувствуют, и знаю, как они себя чувствуют. И этому не учат ни в одном университете. В таких случаях я говорю с ними голосом своей матери, когда она пыталась поддержать и утешить меня.
Потому что в первые дни все думают только о новорожденном, но как насчет новоиспеченной мамы?