Ты будешь там всегда, пока ты жива, и он это знает. Вы вместе будете праздновать каждую его победу, как он того заслуживает. Ты даже прыгнешь в воду вместе с ним. Почему бы и нет? Ты разделишь с ним некоторые из его переживаний. Главное, не упускай возможность заняться чем-нибудь вместе со своим ребенком, тем, что ему по-настоящему интересно: делись с ним чувствами, эмоциями и адреналином. Пробуди подростка внутри себя самой и прыгай вслед за ним в воду.
Только вчера вечером один разведенный друг сказал мне, что теперь два дня в неделю он ходит плавать вместе со своим сыном-подростком. Я тут же подумала: «Какое прекрасное воспоминание на будущее! Не для отца, а именно для сына». Задавай себе снова и снова этот вопрос, будь то моменты спокойствия или моменты кризиса: «Что бы я хотела, чтобы мой ребенок запомнил из своего детства-юности?»
И если мы всегда будем рядом с детьми, празднуя их победы, мы тем более будем держать их за руку в самые темные и печальные моменты в их жизни. В те дни, когда, сколько бы ни напрягали зрение, они ничего не смогут разглядеть, в те дни, когда, чтобы что-то увидеть, нужно как раз закрыть глаза и перестать дышать. Именно мы, родители, а не кто-то другой, соберем все их осколки и поместим их в безопасное место. Мы будем теми, кто начнет этот процесс восстановления, чтобы вернуть их к жизни. Потому что опыт, который переживаем мы и они, разный, но эмоции – они одинаковы.
– Папа, просто я чувствую в горле что-то такое, что не дает мне дышать. Это как удар кинжала, что-то острое и болезненное, от чего у меня перехватывает дыхание. Я больше не могу! – говорила я отцу сквозь слезы, которые омывали мое разбитое сердце.
– Это, дочка, болит твоя душа, – ответил он мне с другого конца провода. – Я понимаю тебя, дорогая. Это – самая сильная боль, которую только можно пережить. Она душит тебя, она ранит, она опустошает и терзает тебя. Но это пройдет, моя дорогая, я обещаю тебе, что это пройдет.
– У тебя когда-нибудь болела душа, папа? – спросила я наконец после нескольких всхлипов и слов, заглушаемых плачем.
– Конечно, милая. Это пройдет, вот увидишь. Поверь мне, – сказал мой отец голосом, доносящимся из самых чистых и глубоких уголков его души.
Годы прошли, и мне удалось построить свой собственный корабль, который плавает в том же океане, что и корабль моих родителей. Иногда мы переживаем шторм вместе, и тогда наш союз набирает еще большую силу. В большинстве других случаев я путешествую одна, следуя различным маршрутам, которые порой заставляют меня сомневаться, которые временами даже не позволяют мне увидеть горизонт. И я могу сказать, что каждый сантиметр этого корабля наполнен удивительными воспоминаниями и эмоциями, которые я собирала, наблюдая за прекрасными закатами, переживая ледяные штормы, наслаждаясь незабываемыми рассветами. Мои дети радостно бегают по палубе счастливые. В своей каюте стоит небольшой сундучок, где я храню этот разговор со своим отцом. «Это болит твоя душа». Да, я переживала такую боль еще несколько раз в жизни, и его слова всегда возвращались ко мне: «Это пройдет, моя дорогая, я обещаю тебе, что это пройдет». И он был прав, она всегда проходит.
Возвращаясь к вопросу о том, что бы я хотела оставить в воспоминаниях своих детей из их детства-юности…
Я написала эту книгу как мать, как педиатр, как врач, который всегда думает о своих детях, о своих маленьких пациентах, об их заботливых отцах и об их вдохновляющих матерях. Я начала с того самого момента, как стала матерью, с моих родов. Но теперь настало время замкнуть этот круг, и я буду писать как дочь. Ведь до того, как стать матерью, я была дочерью, и останусь ею до конца своей жизни. И все, что будет происходить дальше, поплывет вместе со мной на моем корабле.
Папа, я не помню твоих долгих рабочих дней. Я не помню, чтобы я слышала твой будильник, который будил тебя каждый день в шесть утра. Я не помню дни, когда ты возвращался домой измотанный, и не помню длительных вахт, когда ты работал где-то далеко, и я тебя не узнавала, когда ты возвращался наконец домой. Я даже не помню, что ты дарил мне каждый год на день рождения.
Мама, я не помню твоего бешеного рабочего ритма, школьных автобусов, быстрых перекусов на бегу и частных уроков. Я не помню долгих ночей, когда ты писала свою блестящую докторскую диссертацию, пока мы спали. Я не помню твоей жертвы, самоотречения и борьбы, когда ты старалась успевать быть матерью, учиться и работать – и все это одновременно! Я не помню дни, когда ты оставалась одна с двумя детьми на руках, под ворохом их проблем и домашних заданий, пока папа работал где-то далеко.
Я не помню момент, когда мне стали давать двадцать пять песет на карманные расходы, не помню, хвалили меня или наказывали.
Папа, я не помню, сколько раз ты рисковал своей жизнью на работе, я не помню волнений и телевизионных новостей, когда какой-нибудь шахтер из участка, расположенного недалеко от твоего, оказывался в ловушке на глубине шестисот метров под землей. Я не помню твоих слез, тонувших под слоем угольной пыли, когда он не выбирался оттуда живым.
Я не помню ни одного вашего спора с мамой, ни одного крика, ни одного удара. Я не помню ни одного «Мама, не кричи на меня». Нет, я этого не помню.
Я не помню, мама, чтобы на первое место ты ставила свою потребность исследовать мир эмоций с того самого момента, как ты решила стать матерью. Но я знаю, что ты сделала это, и, более того, ты великолепно со всем справилась.
Но знаете, что я действительно помню? Знаете, что питало мое детство и мою юность на протяжении всех этих лет?
Папа, я помню, как ты приходил с работы и садился рядом со мной, чтобы сделать домашнее задание. Я помню, как ты не давал мне встать, пока задание не отскакивало у меня от зубов. Я помню, как мой брат Хосе брал у нас с тобой интервью и записывал нас на диктофон и мы заходились от смеха из-за моих дурачеств.
Я помню, как ты щекотал меня до такой степени, что я начинала икать. Я помню все твои сказки, которые ты рассказывал нам по вечерам, которые ты выдумывал сам, наполняя их волшебством и магией.
Я помню твой картофельный омлет на ужин и то, как мы все четверо садились перед телевизором смотреть «Еженедельный отчет»[15]. Я помню, как я злилась, что Хосе всегда достается самый большой кусок, потому что он старше. Я помню, как мы танцевали на кухне, пока мама готовила еду. Я помню наши заговорщицкие взгляды и приступы глупого смеха, которые ставили всех в тупик.
Я помню, что ты однажды сказал Хосе после того, как меня ударил некий Роберто:
– Хосе, что бы ни случилось, всегда, ты меня слышишь, всегда, независимо от того, кто прав, кто виноват, ты должен защищать свою сестру.
Он выполнил твой наказ, папа. С тех пор он так и делает.
Я помню, папа, как ты водил меня на концерт, где читались неповторимые стихи Анхеля Гонсалеса под живую музыку Педро Гуэрры, после которого мы делились впечатлениями друг с другом и долго вздыхали. Папа, я до сих пор вижу, как ты сидишь со мной рядом, как позволяешь стихам поглотить себя, не скрывая ни одной своей слезы. От кого тебе их скрывать? Зачем их скрывать? Разве нужно заставлять эмоции замолчать? Ты подарил мне величайший урок жизни, папа.
Мама, я помню, в детстве, когда ты приходила очень поздно с работы и я уже спала, ты писала мне письмо, где рассказывала, как прошел твой день, а потом прятала его в нашем тайнике (деревянной шкатулке). Ты помнишь ее? Проснувшись утром, я незаметно для Хосе брала его и запиралась в ванной, чтобы его прочитать. Когда мы садились завтракать, мы смотрели друг на друга с таким сопереживанием, которого я больше никогда ни у кого не видела. Я всегда пыталась найти хотя бы несколько минут, чтобы написать тебе ответ и спрятать его там же… в надежде, что ты прочтешь его в тот же вечер.
Мама, ты научила меня зарисовывать все свои желания в красивый блокнот, визуализировать, воображать, фантазировать и мечтать. «Если ты нарисуешь свои мечты, они обязательно сбудутся», – сказала ты мне, показывая свой блокнот с нарисованными мечтами, где я увидела впервые наш маленький домик, который появился у нас через десять лет после того, как я его раскрасила.
Я помню, как я заходила в твой кабинет и говорила: «Мама, ты меня слышишь?» И ты всегда меня слушала.
Мама, я помню, как ты экспериментировала и пробовала на мне все свои техники релаксации: я была твоим подопытным кроликом, на котором ты практиковала все то, что потом начали называть «эмоциональным интеллектом». Никто не знал тогда, о чем ты говорила. А я знала. И знаешь, это сработало. Ты только посмотри на меня: даже я пишу об эмоциональном интеллекте тридцать лет спустя.
Я помню каждое свое «Мама, давай поговорим?». И ты всегда рядом.
Мама, ты была неутомимой в своем следовании за мечтой, любящей, трудолюбивой, заботливой матерью.
Мама, ты наполнила наш дом книгами, а мою душу – мудростью. Я еще не встречала никого, кто читал бы столько, сколько ты, хотя, возможно, Хосе уже догоняет тебя. И сегодня я тоже читаю с карандашом в руке, делая пометки на полях, как это всегда делала ты. И по сей день я записываю дату и место, где я купила книгу, в память о тебе.
Я помню, как я впервые услышала это от тебя. Да, это была ты. Ты сидела у меня на кровати, и пока я обнимала тебя, ты сказала мне: «Мама тоже плачет». И ты плакала, и мы плакали.
Воспоминания, воспоминания, воспоминания…
Я помню моменты, проведенные вместе, много их было, мало, – я не знаю. Но они были замечательные.
Спасибо, папа. Спасибо, мама. Спасибо за то, что научили меня мечтать, писать, думать самостоятельно, плакать, когда это необходимо, бороться, упорно бороться за то, во что я верю, и никогда не осуждать.
И, самое главное, спасибо, что научили меня, как сделать так, чтобы в будущем мои дети помнили не про подарки на Рождество и не про деньги, которые я в них вложила, а про то время, которое мы провели вместе. Много его, мало, – я не знаю, но оно было и есть яркое, веселое, захватывающее, заботливое, любящее и искреннее.