Откуда здесь появился Руперт? В каком из вероятных параллельных миров они должны были его встретить? Все это плохо сочеталось с теорией привидений Сандерса. Откуда вообще мог взяться призрак Руперта, если он еще жив? Если… Мелвин вздрогнул.
— Явился… — прохрипел Сандерс. — Как всегда, опаздываешь… Опираясь на руку, он приподнялся с ложа.
— Гектор, — вскрикнула Диана. — Вам нельзя…
— Все хорошо, милая, — сказал Сандерс. — Уже можно. Широко улыбаясь, Руперт повернулся к отцу и что-то беззвучно произнес. Гектор в ответ усмехнулся.
— Что поделаешь, — сказал он. — Бывает. Я понимаю — работа… Он сел, пару раз глубоко вдохнул.
— Диана, милая, — сказал он. — Помоги-ка мне встать.
Ди хотела что-то сказать, но махнула рукой и подошла к Сандерсу. Опираясь на ее локоть, Гектор поднялся.
Он едва держался на ногах. Волосы мокрыми прядками прилипли к бледному лбу. Сандерс попытался улыбнуться. Вода дорожками стекала по щекам.
— Вам лучше присесть, — сказала Диана. Сандерс оттолкнул ее руку. Шатаясь, он шагнул навстречу Руперту.
На мгновение Мелвин перестал видеть привидение — осталось лишь вытянутое светящееся пятно. Оно замигало, и Руперт появился снова. Он все еще прижимал к груди райскую птицу и что-то говорил.
Диана схватила Сандерса за рукав.
— Нет! Вам нельзя к нему приближаться, это вас убьет!
— Не волнуйся, милая, — сказал Гектор. — Это — не убьет… Он повернулся к Мелвину.
— Дружище, сфотографируй-ка нас с сыном.
— Не надо, — прошептала Диана и отпустила руку Сандерса. Шатаясь, тот пошел к призраку.
Руперт поднял птицу и протянул отцу.
— Думаешь? — сказал Сандерс. — Хорошая идея. Первый приз, считай, у тебя в кармане… Давай обнимемся за встречу…
Руперт беззвучно расхохотался и подбросил птицу. Та метнулась к Сандерсу, пролетела сквозь него и растаяла в воздухе. Словно выключили невидимый проектор. Сандерс пошатнулся и неожиданно повернулся к Диане.
— Слетайте за меня в Париж, — сказал он. — Руперт говорит, там красиво.
Диана всхлипнула.
— Выше нос, — усмехнулся Сандерс. — Потом расскажете, как оно там. Вы знаете, где меня найти…
Широко улыбаясь, он развел руки и обнял сына. Мелвин поднял «полароид» и нажал на спуск. Плевать на птиц, «Мистерио» и Париж, но эта фотография была обязана получиться…
Руки Сандерса прошли сквозь призрака, и в то же мгновение тот исчез. Сандерс вздрогнул всем телом и упал, привалившись спиной к борту «Магдалены».
— Гектор!
Диана рванулась к Сандерсу, попыталась поднять… не вышло. Тогда Диана принялась хлестать его по щекам, будто это могло что-то изменить.
Мелвин так и не сдвинулся с места. Стоял и смотрел на выползший из «полароида» прямоугольник. Сначала он испугался, что в такой темноте фотография не проявится; будут лишь мутные пятна света. Отрешенно Мел отметил, что Капуста уже не воет: наверное, это значит, что больше нет сбоя в системе.
Изображение проступало медленно. Сперва возникло лицо Руперта, затем левее начал появляться Сандерс.
Широкая физиономия Гектора светилась призрачным голубоватым светом — как лицо сына. Оба улыбались и махали фотографу. Внизу фотография так и осталась черной. Мелвин затряс головой. Правильно, зачем портить хороший семейный снимок?
Значит, так фотографировался Сандерс. Не важно — здесь или в одном из несуществующих параллельных миров. Ненаставшее и наставшее всегда ведут к настоящему. Гектор был прав: они знали, где его можно найти. Когда — не имело значения.
Юлия ЗонисМе-ги-до
Никто не знает, куда ушли
те, кто пропал вдали!
На четыре стороны или шесть,
потому что, кроме концов земли,
в Геенну тоже дорога есть,
и на небо дорога есть,
И там и тут люди живут,
и этих людей не счесть.
И отныне вы не взойдете уже на небо до всей вечности и на земле вас должны связать на все дни мира: такой произнесен приговор.
Главнокомандующий: Так что там у нас с младенцами?
Начштаба: Боюсь, реальный успех кампании не соответствует нашим ожиданиям.
(Смех аудитории.)
Главнокомандующий: И как вы это объясните?
Начштаба-. Дело в том, что лучше всего действует кровь младенцев еще невинных, но уже осознавших себя как личность. То есть не младенцев, а детей от полутора до двух лет. Проблема в том, что одно как-то таинственно связано с другим — по крайней мере, так утверждают наши психологи.
(Смех усиливается.)
Главнокомандующий: Годдамнит. Что же вы предлагаете?
Начштаба. Генетики работают над этой проблемой. Мы надеемся в ближайшее время получить новое поколение, лишенное способности различать добро и зло, — следовательно, невинное по определению. Пока довольствуемся тем, что есть, и налаживаем производство святой воды.
Начальник тыла: Черт побери! (Смех усиливается.) Вы обещали разобраться с младенцами еще в прошлом триместре. Вы хоть представляете, во сколько нам обходится ваша святая вода? Ее же нужно благословить прямо в полете, иначе она утрачивает всю силу. С каждым грузом приходится сбрасывать священников, и вы знаете, что с ними происходит? (В зале громкий смех.) Правильно, никто не возвращается. Мы этого священника расти, корми, учи…
Министр финансов: Да, программа съедает треть федерального бюджета. Завтра на заседании кабинета министров я внесу предложение о перераспределении средств. Использование младенцев представляется мне гораздо более экономичным…
(В зале истерика.)
Начальник тыла: Вот-вот. Разберитесь наконец с младенцами…
Начштаба: Почему это я должен разбираться с младенцами? Генетики подчиняются министерству образования…
Министр образования: Вот не надо с больной головы на здоровую…
(Хохот, свист.)
Начштаба: Вы бы лучше с химиками побеседовали, они уже полгода как обещали вывести формулу долгоиграющей святой воды…
Министр образования: При чем тут химики…
(Крики из зала: «Химиков на мыло!»-)
(Министр образования обнаруживает, что его рейтинг на табло стремительно катится вниз. Он вспрыгивает на стол и с усилием делает стойку на руках. Пиджак министра заворачивается, оголяя солидный живот. Восторженные крики в зале. Рейтинг возвращается на исходную позицию. Министр спрыгивает со стола и раскланивается, протирая лысину платком. Крики из зала: «Химики рулеззз!»)
Главнокомандующий: Так, достаточно. Что там с Михаилом? Все еще в молчанку играет?
Глава разведуправления: Нет, почему же. После того как мои люди с ним поработали, говорит, и довольно охотно. (Истерический смех.) Он утверждает, что небеса не имеют к происходящему никакого отношения. По его словам, нас атакуют не демоны, и то, что у нас творится, вовсе не Армагеддон.
Главнокомандующий: А что же?
(Глава разведуправления пожимает плечами.)
Глава разведуправления: Он говорит, что не знает.
(Улюлюканье в зале. В главу разведуправления летит ободранная кошка.)
Главнокомандующий, раздраженно-. Плохо работаете, плохо. Все приходится делать самому. Послезавтра подготовьте мне его для личной беседы. (Всем остальным.) Благодарю вас, господа. Продолжайте текущие разработки, о результатах доложите мне через неделю. Совещание окончено.
(В зале крики разочарования и свист.)
Ведущий передачи: Господа, господа, не расходитесь, у меня пять минут до рекламы.
Главнокомандующий: Засуньте их себе в задницу.
(Зал восторженно вздыхает. Тонкий голос в заднем ряду затягивает национальный гимн, остальные подхватывают. Ведущий лихорадочно стучит ногтем по циферблату часов, проводит пальцем по горлу и грозит кулаком оператору. Оператор, ухмыляясь, снимает.)
Отца Павла ударило воздушной волной и закрутило. Он послушно плюнул, точно так, как учили в лагере, но куда улетел плевок — вверх ли, вниз, — так и не увидел. Вполне возможно, что плевок размазался по макушке отца Павла. Священник брезгливо поморщился, и тут над головой с хлопком раскрылся парашют. Бочонки с водой, до этого стремительно уносившиеся вверх, зависли рядом. Отец Павел поправил стихарь и потянул из кармана тонкий томик адаптированного издания Библии. Сложив пальцы, священник неторопливо перекрестился, перекрестил бочонки и затянул: «Господи Боже наш, освятивый струю иорданская…» В тихом воздухе голос разносился далеко, и отцу Павлу вообразилось, что слова спокойной струйкой текут под облаками, текут и будут течь, когда самого отца Павла уже давно и на свете не станет. Под ногами качалась рыжая в подпалинах земля, и глаза поневоле косили туда, вниз, нашаривая вражеские сонмища. Однако равнина была пуста, только с далекого холма на севере шагали пыльные смерчи и слышалось мерное «бу-у-бу-у» разрывов тяжелой артиллерии.
«Промахнулись», — подумал отец Павел, и на мгновение ему стало обидно, что из-за дурацкой ошибки пилота пропадет он просто так, зазря. Вода впитается в землю прежде, чем бесовские полчища скатятся с холма на равнину. Священнику захотелось даже прервать благословение и, возможно, выругаться или потянуть за стропу парашюта, чтобы ветер унес его подальше от побоища. Отогнав лукавые мысли, отец Павел вздохнул и продолжил молитву. «Яко Благословен еси во веки веков», — уже заканчивал отец Павел, и тут наверху что-то треснуло, и бочонки снова понеслись вверх и в сторону, и мимо, кажется, просвистел тот самый плевок. «Аминь!» — выкрикнул отец Павел вслед бочонкам, и успел еще подумать «падаю» и о том, засчитался или нет поспешно выкрикнутый «аминь», и еще захотел попрощаться с матушкой (странно, как медленно тянется время в этом свистящем полете), и тут-То наконец наступило самое страшное, и стало темно.