На службу Льву её то кличут, то толкают.
Вот Белка, наконец, уж стала и стара
И Льву наскучила: в отставку ей пора.
Отставку Белке дали,
И точно, целый воз орехов ей прислали.
Орехи славные, каких не видел свет;
Все на-отбор: орех к ореху — чудо!
Одно лишь только худо —
Давно зубов у Белки нет.
Кукушка и Орёл
Орёл пожаловал Кукушку в Соловьи.
Кукушка, в новом чине,
Усевшись важно на осине,
Таланты в музыке свои
Выказывать пустилась;
Глядит — все прочь летят,
Одни смеются ей, а те её бранят.
Моя Кукушка огорчилась
И с жалобой на птиц к Орлу спешит она.
«Помилуй!» говорит: «по твоему веленью
Я Соловьём в лесу здесь названа;
А моему смеяться смеют пенью!» —
«Мой друг!» Орёл в ответ: «я царь, но я не бог.
Нельзя мне от беды твоей тебя избавить.
Кукушку Соловьём честить я мог заставить;
Но сделать Соловьём Кукушку я не мог».
Белка
В деревне, в праздник, под окном
Помещичьих хором,
Народ толпился.
На Белку в колесе зевал он и дивился.
Вблизи с берёзы ей дивился тоже Дрозд:
Так бегала она, что лапки лишь мелькали
И раздувался пышный хвост.
«Землячка старая», спросил тут Дрозд: «нельзя ли
Сказать, что делаешь ты здесь?» —
«Ох, милый друг! тружусь день весь:
Я по делам гонцом у барина большого;
Ну, некогда ни пить, ни есть,
Ни даже духу перевесть».
И Белка в колесе бежать пустилась снова.
«Да», улетая, Дрозд сказал: «то ясно мне,
Что ты бежишь — а всё на том же ты окне».
___
Посмотришь на дельца иного:
Хлопочет, мечется, ему дивятся все:
Он, кажется, из кожи рвётся,
Да только всё вперёд не подаётся,
Как Белка в колесе.
Мыши
«Сестрица! знаешь ли, беда!»
На корабле Мышь Мыши говорила:
«Ведь оказалась течь: внизу у нас вода
Чуть не хватила
До самого мне рыла».
(А правда, так она лишь лапки замочила.)
«И что диковинки — наш капитан
Или с похмелья, или пьян.
Матросы все — один ленивее другого;
Ну, словом, нет порядку никакого.
Сейчас кричала я во весь народ,
Что ко́ дну наш корабль идёт:
Куда! — Никто и ухом не ведёт,
Как будто б ложные я распускала вести;
А ясно — только в трюм лишь стоит заглянуть,
Что кораблю часа не дотянуть.
Сестрица! неужели нам гибнуть с ними вместе!
Пойдём же, кинемся, скорее, с корабля;
Авось не далеко земля!»
Тут в Океан мои затейницы спрыгнули
И — утонули;
А наш корабль, рукой искусною водим,
Достигнул пристани и цел, и невредим.
___
Теперь пойдут вопросы:
А что же капитан и течь, и что матросы?
Течь слабая, и та
В минуту унята;
А остальное — клевета.
Лиса
Зимой, ранёхонько, близ жи́ла,
Лиса у проруби пила в большой мороз.
Меж тем, оплошность ли, судьба ль
(не в этом сила),
Но — кончик хвостика Лисица замочила,
И ко льду он примёрз.
Беда не велика, легко б её поправить:
Рвануться только посильней
И волосков хотя десятка два оставить,
Но до людей
Домой убраться поскорей.
Да как испортить хвост?
А хвост такой пушистый,
Раскидистый и золотистый!
Нет, лучше подождать — ведь спит ещё народ;
А между тем, авось, и оттепель придёт,
Так хвост от проруби оттает.
Вот ждёт-пождёт, а хвост лишь боле примерзает.
Глядит — и день светает,
Народ шеве́лится, и слышны голоса.
Тут бедная моя Лиса
Туда-сюда метаться;
Но уж от проруби не может оторваться.
По счастью, Волк бежит. —
«Друг милый! кум! отец!»
Кричит Лиса: «спаси! Пришел совсем конец!»
Вот кум остановился —
И в спасенье Лисы вступился.
Приём его был очень прост:
Он начисто отгрыз ей хвост.
Тут, без хвоста, домой моя пустилась дура.
Уж рада, что на ней цела осталась шкура.
___
Мне кажется, что смысл не тёмен басни сей.
Щепотки волосков Лиса не пожалей —
Остался б хвост у ней.
Волки и Овцы
Овечкам от Волков совсем житья не стало,
И до того, что, наконец,
Правительство зверей благие меры взяло
Вступиться в спасенье Овец, —
И учреждён Совет на сей конец.
Большая часть в нём, правда, были Волки;
Но не о всех Волках ведь злые толки.
Видали и таких Волков, и многократ;
Примеры эти не забыты, —
Которые ходили близко стад
Смирнёхонько — когда бывали сыты.
Так почему ж Волкам в Совете и не быть?
Хоть надобно Овец оборонить,
Но и Волков не вовсе ж притеснить.
Вот заседание в глухом лесу открыли;
Судили, думали, рядили
И, наконец, придумали закон.
Вот вам от слова в слово он:
«Как скоро Волк у стада забуянит,
И обижать он Овцу станет,
То Волка тут властна Овца,
Не разбираючи лица,
Схватить за шиворот и в суд тотчас представить,
В соседний лес иль в бор».
В законе нечего прибавить, ни убавить.
Да только я видал: до этих пор —
Хоть говорят: Волкам и не спускают —
Что будь Овца ответчик иль истец:
А только Волки всё-таки Овец
В леса таскают.
Лисица и Осёл
«Отколе, умная, бредёшь ты, голова?»
Лисица, встретяся с Ослом, его спросила.—
«Сейчас лишь ото Льва!
Ну, кумушка, куда его девалась сила:
Бывало, зарычит, так стонет лес кругом,
И я, без памяти, бегом,
Куда глаза глядят, от этого урода;
А ныне в старости и дряхл и хил,
Совсем без сил,
Валяется в пещере, как колода.
Поверишь ли, в зверях
Пропал к нему весь прежний страх,
И поплатился он старинными долгами!
Кто мимо Льва ни шёл, всяк вымещал ему
По-своему:
Кто зубом, кто рогами…»
«Но ты коснуться Льву, конечно, не дерзнул?»
Лиса Осла перерывает.
«Вот-на!» Осёл ей отвечает:
«А мне чего робеть? и я его лягнул:
Пускай ослиные копыта знает!»
___
Так души низкие, будь знатен, силен ты,
Не смеют на тебя поднять они и взгляды;
Но упади лишь с высоты:
От первых жди от них обиды и досады.
Лев и Мышь
У Льва просила Мышь смиренно позволенья
Поблизости его в дупле завесть селенье
И так примолвила: «Хотя-де здесь, в лесах,
Ты и могуч и славен;
Хоть в силе Льву никто не равен,
И рёв один его на всех наводит страх,
Но будущее кто угадывать возьмётся —
Как знать? кому в ком нужда доведётся?
И как я ни мала кажусь,
А, может быть, подчас тебе и пригожусь». —
«Ты!» вскрикнул Лев: «Ты, жалкое созданье!
За эти дерзкие слова
Ты стоишь смерти в наказанье.
Прочь, прочь отсель, пока жива —
Иль твоего не будет праху».
Тут Мышка бедная, не вспомняся от страху,
Со всех пустилась ног — простыл её и след.
Льву даром не прошла, однако ж, гордость эта:
Отправяся искать добычи на обед,
Попался он в тенета.
Вез пользы сила в нём, напрасен рёв и стон,
Как он ни рвался, ни метался,
Но всё добычею охотника остался,
И в клетке на-показ народу увезён.
Про Мышку бедную тут поздно вспомнил он,
Что бы помочь она ему сумела,
Что сеть бы от её зубов не уцелела,
И что его своя кичливость съела.
___
Читатель, — истину любя,
Примолвлю к басне я, и то не от себя —
Не по́пусту в народе говорится:
Не плюй в колодезь, пригодится
Воды напиться.
Кукушка и Петух
«Как, милый Петушок, поёшь ты громко,
важно!» —
«А ты, Кукушечка, мой свет,
Как тянешь плавно и протяжно:
Во всем лесу у нас такой певицы нет!» —
«Тебя, мой куманёк, век слушать я готова».—
«А ты, красавица, божусь,
Лишь только замолчишь, то жду я, не дождусь,
Чтоб начала ты снова…
Отколь такой берётся голосок?
И чист, и нежен, и высок!..
Да вы уж родом так: собою не велички,
А песни, что твой соловей!» —
«Спасибо, кум; зато, по совести моей,
Поёшь ты лучше райской птички.
На всех ссылаюсь в этом я».
Тут Воробей, случась, примолвил им: «Друзья!
Хоть вы охрипните, хваля друг дружку, —
Всё ваша музыка плоха!..»
___
За что́ же, не боясь греха,
Кукушка хвалит Петуха?
За то, что хвалит он Кукушку.
Примечания и пояснения
Ворона и Лисица (с. 9) Вещуньина с похвал вскружилась голова… По народным понятиям, ворона была вещей птицей. Её карканье будто бы предрекало несчастья и беды. Считали, что, если вороны каркают, сбившись в стаю, быть ненастью. Но вороний крик считали и пустым. Отсюда распространённые насмешки над вороной. Собственной неудачи басенная ворона, поддавшись лести, не предугадала. Крылов имеет в виду именно ворону, а не ворона, который, по народным представлениям, «даром не каркнет».
Лягушка и Вол (с. 14) В дородстве с ним сравняться — сравняться в тучности. Вариант: «Прибавилась ли я?»
Волк и Ягнёнок (с. 14)
На добычу — от «добы́ть». Ударение « на до́бычу », как в южнорусских говорах: «до́бычь», добытое трудом. Здесь — ирония.
Кум иль сват. Кум — близкий по духовному родству. Сват — крёстный отец. «За их разведаюсь грехи» — рассчитаюсь (угроза).
Досу́г мне разбирать вины — некогда, нет времени разбираться, кто виноват и чем провинился.Обезьяны (с. 16)
Тогда не чудо — обычно, обыкновенно.
Тихо толк — потихоньку толкнула.
А этого у нас искусства не видать — неизвестно нам.