я сидела тихая, слезы обиды давно высохли. Я было заикнулся, что надо мужественно пережить неудачу и ждать будущего года. А тут мама возьми и да скажи: «Для актрисы каждый год дорог!» Мы обомлели. Раньше мама запрещала дочери даже думать о театре. Однажды Оля не удержалась: «Ты, мама, всю жизнь страдаешь без сцены. Ведь это камень на твоей душе!» Последовал ответ: «Да, я страдаю и ты страдай!» Тогда Оля разревелась, и мы еле-еле ее успокоили. На другой же день мама повела Олю в филармоническое училище, добилась экзамена у Немировича-Данченко. Сестру зачислили в его класс».
Кстати, сам Владимир Леонардович, младший из семейства Книпперов, долго и мучительно учился на юриста.
Потом – когда началась война, а следом за ней надвинулись революционные события – решительно оставил юриспруденцию и занялся тем, к чему его всегда тянуло: театром! Он великолепно пел. Правда, прославился не как Книппер, а под сценическим своим псевдонимом – Владимир Нардов. Особенное признание завоевал во время гастролей в Германии. Позже преподавал в Гнесинском училище и ставил оперы на сцене Большого театра.
Ольга Леонардовна Книппер-Чехова в молодости
Так юношеская мечта Анны Ивановны Зальц, отнятая у нее супружеством, возродилась и воплотилась в двоих из ее детей – в Ольге Леонардовне и Владимире Леонардовиче, а потом – во внучке Ольге Чеховой, в правнучке Аде Чеховой, в праправнучке Вере Чеховой-Руст… Только вот про внучку, правнучку и праправнучку она не узнала. Умерла Анна Ивановна перед самой революцией. Можно считать, что ей повезло… Ведь дочь и сына она на сцене видела, успехам их радовалась. Но о тяжких испытаниях, выпавших на долю всех Книпперов после 1917 года, она так и не узнала. Правда, в 1905 году, во время революционных событий, в семье произошло несчастье: покончил с собой всеми любимый «дядя Саша», Александр Иванович Зальца. Вспоминает Владимир Леонардович Книппер: «…дяде Саше с ротой пришлось стоять в охране на Миусской площади. Незадолго до их смены в сумерках показалась толпа рабочих с красными флагами. Шли женщины и дети. Изнервничавшиеся солдаты без команды открыли стрельбу, несмотря на все попытки дяди Саши остановить их. Были убитые и раненые. Потрясенный дядя Саша, отведя роту домой, приезжал страшно подавленный к моей матери (я тогда был за границей), называя себя убийцей и палачом. На другое утро он застрелился». Но все-таки эта трагедия была несравнима с тем, что ждало семью и всею Россию после Октябрьской революции.
Антон Павлович Чехов познакомился с Ольгой Леонардовной Книппер, когда сам он был уже признанный писатель, а она уже добилась сценического успеха – и играла в его пьесах на сцене Художественного театра.
Познакомил их Немирович-Данченко – во время какого-то торжества в «Охотничьем клубе» на Воздвиженке. Потом Чехов присутствовал на репетициях «Чайки», и как вспоминали родные, Ольга Леонардовна места себе не находила от волнения, что на ее игру будет смотреть сам автор. Но тогда это еще не было любовью, это было нечто иное – более утонченное, но не столь пламенное чувство, связавшего Автора и Актрису – сначала связь шла через «высшие слои», через творчество, где он был – замысел, а она – воплощение, и таким образом они не могли существовать друг без друга… Но горячего, сердечного или телесного тогда еще не было. И вообще – ухаживать за актрисой Книппер писатель стал по совету сестры Маши, чтобы отвлечься от мучительного романа с «поповной» Ликой Мизиновой.
…Прадед Чехова был крепостным. Отец – лавочником. Такой восхитительной собственности, как поместье, у семьи никогда не было. Первый дом, который они купили совместно, было поместье Мелихово, к владению которым Чеховы отнеслись со всей серьезностью. Домашним хозяйством управляла мать Евгения Яковлевна. Дочь Маша занималась огородом и весьма в этом преуспела: у нее росли не только обычные овощи, но также экзотические в то время арбузы, дыни, помидоры, спаржа и артишоки – Машин огород называли «уголком Франции». Сын Михаил взял на себя заботы о полевом хозяйстве. А сам Антон Павлович взял на себя отношения с окрестными крестьянами, причем он за свой счет расширил дорогу для прогона скота, отдал под посевы часть земли, позволил косить сено в лесу и похлопотал об открытии школы. Еще Антон Павлович очистил пруд, разводил рыбу и, по воспоминаниям родных, очень любил помогать Маше в огороде. В Мелихово ему как-то особенно легко дышалось, меньше мучил кашель, прибавлялось сил… Чехов всю жизнь разрывался между медициной и литературой. Он писал: «Медицина – моя законная жена, а литература – любовница. Когда надоедает одна, ночую у другой». Антон Павлович всегда был болезненным, туберкулез у него впервые проявился еще в возрасте восьми лет, так что он знал, что такое физические страдания, потому и решил стать врачом: чтобы исцелять других. В Мелихово Чехов содержал бесплатную лечебницу для крестьян при своем доме, где принимал больных с 5 до 9 утра, а во второй половине дня объезжал по врачебным надобностям несколько деревень.
Антон Павлович пережил долгий и болезненный роман с Ликой Мизиновой, которую называют вдохновительницей великих драм Чехова и прообразом Нины Заречной из «Чайки». Лика – Лидия Стахиевна Мизинова – была дочерью священника, учительницей, преподавала в той же гимназии, в которой служила любимая сестра писателя – Мария Павловна Чехова, некогда пожертвовавшая любовью и возможностью иметь собственную семью во имя служения своему гениальному брату. Сначала возникла дружба между Ликой Мизиновой и Машей Чеховой. В 1889 году Маша пригласила Лику в гости в Мелихово, где познакомила со своими братьями. Ею были очарованы оба – Михаил и Антон. Но Лика заинтересовалась остроумным, загадочным Антоном: современники вспоминали его как красивого мужчину, причем красивого модной в те времена утонченной, интеллигентной красотой. Лика тоже считалась красавицей, хоть и в другом стиле: крупная, статная, румяная, «настоящая Царевна-лебедь из русских сказок». «Прекрасная Лика», «адская красавица» – так станет Чехов называть ее в письмах.
Они вместе посещали выставки и концерты, ходили в церковь и в гости к общим знакомым, а уж в Мелихово к ней относились практически как к родственнице. Никто не сомневался, что Антон Павлович и Лика в конце концов поженятся. Только вот взаимное их чувство было обременено такими сложными хитросплетениями чувств, что в конце концов в этих хитросплетениях запуталось и задохнулось. «Обострение» любви никогда у них не совпадало. То Антон Павлович ощущал, что жить не может без Лики, а она сомневалась, следует ей заточить себя в семейной кабале или правильнее посвятить жизнь служению обществу. То Лика все же решала, что боготворит Чехова, и осыпала его нежными письмами, а он жестоко отшучивался. Потом Мария Павловна посоветовала ему отвлечься и поухаживать за артисткой Книппер, с которой к тому моменту тоже успела подружиться.
Лика ревновала неистово, в письмах называла Ольгу Леонардовну «нехорошей женщиной» и обещала «не выпускать Чехова из своих объятий» в случае приезда «нехорошей женщины» в Ялту. Чехов со свойственной ему едкой иронией отписал на это невесте, что при ялтинской жаре подобное мероприятие – длительное пребывание в чьих-либо объятиях – ему кажется негигиеничным.
Антон Павлович Чехов женился на очень талантливой Ольге Леонардовне Книппер. Женился вопреки протестам сестры Марии Павловны, неожиданно приревновавшей брата к подруге. Оба они – и Чехов, и Книппер – уже были не молоды. Все возможные душевные бури и даже «притирку характеров» они исхитрились пережить еще до свадьбы. В супружестве любили друг друга спокойной и ровной любовью, и спустя всего год после свадьбы Ольга Леонардовна писала, что ей кажется, будто женаты они уже двадцать лет.
Они мечтали о детях. Особенно Ольга Леонардовна… Да и Чехов хотел, чтобы у них появился «маленький полунемец». Но когда ей все-таки удалось забеременеть – она не сразу поняла это. Приняла за легкое желудочное недомогание… Уехала в гастрольную поездку, в поезде растрясло – и в Петербурге прямо после спектакля случился выкидыш. Последствия оказались тяжелыми и физически, и морально: Ольга Леонардовна долго болела, началось заражение крови, она горела, бредила, почти умирала, а выздоровев – не переставала сокрушаться об утрате ребенка. Ей казалось, что непременно должен был бы родиться мальчик, она называла его «Памфилом», писала Чехову еще из Клинического повивального института, куда ее отвезли после выкидыша: «А как жаль Памфилку! Как я страдала последние два дня, если бы ты знал!» Впоследствии в письмах ее к мужу рефреном проходит: «А как хочется детку!» Но больше забеременеть она так и не смогла. Возможно, поэтому была так внимательна и нежна к племянникам и племянницам к детям своих братьев Константина и Владимира.Михаил Чехов. 1928 год
Многие осуждали Ольгу Леонардовну за то, что она – в Москве, играет в театре и отдает всю себя сцене, вместо того чтобы посвятить мужу: талантливому, безнадежно больному, терпеливо ждущему ее в Ялте. Однако Антон Павлович жену прекрасно понимал и писал ей: «Если мы теперь не вместе, то виноваты в этом не я и не ты, а бес, вложивший в меня бацилл, а в тебя любовь к искусству». Антон Павлович Чехов умер от чахотки совсем молодым, сорокатрехлетним, 2 июля 1904 года, на курорте в Германии, куда они с Ольгой Леонардовной поехали в надежде на излечение. Лика Мизинова-Стахова пережила его на 33 года. Ольга Леонардовна Книппер-Чехова – на 55 лет.
Константин Леонардович женился на очень скромной, тихой и чистой девушке из почтеннейшего немецкого семейства. Луиза Юльевна Рид была воспитана в тех же традициях, что и его бабушка: ей внушили, что все интересы и заботы порядочной замужней женщины должны ограничиваться тремя «К» – киндер, кюхе, кирха. Константин Леонардович мечтал о сыне, но и первый, и второй «киндер» в их семье оказались девочками.
Первой – в 1895 году – на свет появилась Ада.
За ней – 27 (13) апреля 1897 года – Ольга, названная так в честь тетеньки Ольги Леонардовны.