– Хорошо, – кивнул он официанту и обратился к Пейджу: – Плохо дело. Лишь мой секретарь знает, где я. Я сказал ему, что со мной можно связаться только в случае… Вам лучше пойти со мной, инспектор.
Телефон находился в узком коридоре в глубине помещения; здесь пахло старым деревом и пивом. Над ними висела изогнутая лампа, и Пейдж, видя выражение лица начальника, тоже ощутил беспокойство. Из телефонного аппарата донесся звучный голос – он заговорил так громко, что полковник Маркуис отодвинул трубку подальше от уха. Пейдж слышал каждое слово. Это был мужской голос, и человек был сильно напуган.
– Это вы? Говорит Эндрю Трэверс. – Он откашлялся и продолжил: – Я у Мортлейка.
– Что-нибудь случилось?
– Да. Вы слышали о девушке по имени, кажется, Сара Сэмюэлс, которую только что наняли на работу горничной и которая должна была приехать в следующем месяце, чтобы заменить Милли Рейли? Ну, и вы знаете, что она была на территории поместья вчера днем и ушла последней из претенденток. Сара позвонила сюда час назад. Сказала, что хочет поговорить с Кэролайн и сообщить ей нечто очень важное и боится рассказывать это кому-либо еще. Кэролайн взяла ее на работу, и девушка, похоже, больше никому не доверяет. Но Кэролайн сейчас нет дома, она занимается организацией похорон. Я сказал Саре, что я законный представитель Кэролайн, и спросил, не может ли она сообщить это мне. Она мямлила и колебалась, но в конце концов ответила, что зайдет в дом, как только сможет.
– И что?
Пейдж ясно представил крупное бледное лицо сэра Эндрю Трэверса, почти кричащего в телефон, с выбритым до синевы подбородком.
– Она так и не добралась до дома, – произнес он. – Сара лежит на подъездной дорожке мертвая, с разделочным ножом в спине.
Очень медленно полковник Маркуис положил трубку, поглядел на телефон и отвернулся.
– Я должен был это ожидать, – вздохнул он. – Боже мой, инспектор, я ведь мог это предвидеть! Но я не понимал одной вещи, пока Трэверс не заговорил… Похоже, кто-то из домочадцев Мортлейка снова подслушивал по второму телефонному аппарату.
– Вы имеете в виду, ее убили, чтобы заткнуть ей рот? – Пейдж потер лоб. – Но что она могла видеть или слышать? Даже если Сара немного отстала от остальных, она, вероятно, ушла до четырех часов. В то время судья был жив и здоров.
Полковник Маркуис так разнервничался, что даже начал грызть ногти.
– Меня беспокоит не это, инспектор. Я мог бы предположить, что преступник убьет Сару Сэмюэлс. Но таким образом? Нет, нет. Это была грубая ошибка, фатальная. Теперь у меня есть факты, осталось еще кое-что сделать, и я смогу произвести арест. Да, я не понимаю, почему преступник убил ее именно таким образом и на территории поместья, если, конечно, это не была слепая паника или же…
Усилием воли подавив тревогу, полковник приободрился.
– Действуйте, инспектор! Садитесь в патрульную машину и отправляйтесь туда как можно скорее. Проводите все необходимые мероприятия, пока я не приеду. А я последую за вами и привезу с собой двух человек. Оба они весьма важные свидетели. Одного вы увидите. А второй – Гэбриэл Уайт.
Пейдж уставился на него.
– Полагаю, вы знаете, что делаете, сэр. Вы считаете, Гэбриэл Уайт все-таки виновен?
– Нет, Уайт не убивал судью. И маловероятно, что он убил Сару Сэмюэлс, пока сидел у нас в Скотленд-Ярде. Но он будет полезен при реконструкции событий, – ответил полковник Маркуис с нарочитой и зловещей любезностью, – когда примерно через час я продемонстрирую, как убийца выбрался из запертой комнаты!
Фары полицейского автомобиля разрывали темноту. Впереди широкая подъездная дорожка, по сторонам которой росли вязы, ближе к дому начинала слегка извиваться, и из-за ее изгибов место преступления не было заметно ни из дома, ни от ворот. Видимость еще больше снижал дымчато-белый пар, недостаточно легкий, чтобы его можно было назвать изморосью, и недостаточно густой, чтобы называться туманом, стелившийся по земле как скатерть.
Пейдж, сидевший в полицейской машине, посмотрел через лобовое стекло. Свет фар падал прямо на тело, находившееся в двух-трех футах слева от подъездной дорожки, у основания вяза. Это была женщина, лежавшая полубоком, почти на спине.
Пейдж вышел из автомобиля, прихватив фонарик. Тут были и другие люди, двигавшиеся или неподвижные, стоявшие на некотором расстоянии от тела. В том числе и сэр Эндрю Трэверс – без шапки и с поднятым воротником своего темно-синего пальто, и смотрелся он сейчас менее внушительно, чем прежде. Была здесь и Ида Мортлейк – она выглядывала из-за дерева. Привратник Робинсон, казавшийся гномом в своей зюйдвестке, стоял на страже, держа в руках фонарь.
Убитая женщина лежала на ковре из опавших листьев, где, как понял Пейдж, было невозможно найти хотя бы какие-нибудь отпечатки. По положению листвы было ясно, что женщину сбили с ног на подъездной дорожке, а затем оттащили сюда. Наклонившись, он увидел рукоять ножа, торчавшего из ее спины прямо над левой лопаткой. Это был обычный нож, который можно увидеть на любом обеденном столе, с черной костяной рифленой рукояткой. Было много крови.
Это была женщина лет двадцати семи, невысокая, полноватая, неброско одетая. Сложно было судить о лице под съехавшей на затылок шляпой, потому что оно было испачкано грязью и поцарапано гравием. Нападавший, вероятно, швырнул ее лицом в гравий, а потом перевернул и дотащил до этого места.
Фонарик Пейджа светил вокруг, и луч то исчезал за деревьями, то вновь появлялся, а то тянулся к павильону.
– Черт возьми! – воскликнул инспектор, и луч замер. В трех-четырех футах от тела лежал в листьях тяжелый молоток. – Итак, – проговорил он, обращаясь к сотрудникам, сидевшим в полицейской машине, – Кросби, сначала фотографии. Лейн, отпечатки пальцев. Остальные, пожалуйста, отойдите немного в сторону. Кто обнаружил труп?
Робинсон демонстративно поднял фонарь, чтобы осветить свое лицо с набухшими на лбу венами, и вытянул шею.
– Я, – сообщил он. – Примерно полчаса назад. Сэр Эндрю, – кивнул он на адвоката, – позвонил мне, велел ожидать женщину по фамилии Сэмюэлс и впустить ее. Она появилась, и я ее впустил. Когда она зашагала по подъездной дорожке, я высунул голову из двери сторожки и посмотрел ей вслед. Потом потерял ее из виду, потому что дорожка тут петляет. Я хотел закрыть дверь, но неожиданно услышал странный шум.
– Что за шум? Плач? Крик?
Робинсон вздрогнул.
– Больше было похоже на бульканье. Только громкое. Мне это не понравилось, и что оставалось делать? Я взял фонарь и пошел по подъездной дорожке к поместью. Как только свернул за угол, прямо здесь, я заметил, как кто-то уронил что-то и побежал. Я ничего особо не рассмотрел. Услышал нечто вроде шороха, увидел нечто вроде пальто. Он скрылся за деревьями и что-то выронил. Если хотите знать мое мнение, он уронил вот это. – Он указал на молоток, лежавший среди листьев. – Мне подумалось, что кто-то перевернул несчастную женщину на спину и собирался разбить ей лицо этим молотком, да только я добрался сюда слишком быстро. Потом я помчался в дом и рассказал обо всем сэру Эндрю.
В этот момент Пейдж заметил, что присутствующих стало больше: другие люди молча тянулись, как к магниту, к мертвому телу и тусклому огню. Раздался глубокий, хрипловатый голос старого глашатая Дэвиса.
– Если позволите мне рассмотреть получше, сэр, – мрачно произнес он, – думаю, я сумею опознать и нож, и молоток. Полагаю, этот разделочный нож – из обычного набора в нашей столовой. А молоток похож на тот, что хранится на верстаке в подвале.
– Сэр Эндрю Трэверс, – позвал Пейдж.
Трэверс, хотя и слегка охрип, снова овладел собой, как показали его «судебные» манеры.
– К вашим услугам, инспектор, – иронично протянул он.
– Вы были в доме весь день, сэр Эндрю? – спросил Пейдж.
– Примерно с трех часов. По-моему, я появился здесь, когда вы, инспектор, уехали. Когда Робинсон принес в дом новость, я играл в нарды с мисс Мортлейк. Мы были в компании друг друга целый день. Это правда, не так ли, Ида?
Ида Мортлейк открыла рот и сразу закрыла его.
– Да, конечно, – наконец ответила она. – Разумеется, это правда. Они ведь не думают иначе, Эндрю? О, это ужасно! Мистер Пейдж…
– Минутку, мисс, – сказал инспектор и обернулся, услышав шаги на гравии. – Кто здесь?
Из полумрака мерцающих огней выплыло бледное лицо Кэролайн Мортлейк, и на нем было выражение испуга, которое быстро исчезло. Что вызвало такой испуг, Пейдж не знал. На лице Кэролайн появилась прежняя циничная насмешливость, однако она не могла полностью скрыть страх. Кэролайн спрятала руки в рукава и усмехнулась.
– Всего лишь паршивая овца, – отозвалась она. – Бедолага из тех, кого «стригут» шантажисты… – Она помолчала. – А где Пенни?
– Мистер Пенни в павильоне, – ответила Ида. – Он ушел туда примерно час назад, чтобы привести в порядок кое-какие бумаги отца.
Пейдж удивился:
– Вы говорите, что мистер Пенни все еще в павильоне? Разве ему никто не сообщил?
– Боюсь, что нет, – ответила Ида. – Я… я об этом не подумала. К тому же он, наверное, ничего не слышал…
– Смотрите! – неожиданно воскликнула Кэролайн Мортлейк.
С шумом, ревом и ослепительным светом фар еще одна полицейская машина проехала через ворота и понеслась к ним так быстро, что Пейдж отскочил назад. Когда автомобиль поравнялся с их группой, водитель затормозил, как по сигналу. Черная громада остановилась как вкопанная. Затем за слабо освещенным ветровым стеклом на переднем сиденье поднялся высокий человек и вежливо приподнял шляпу.
– Добрый вечер, леди и джентльмены, – произнес полковник Маркуис, словно диктор Би-би-си.
Наступила тишина. Пейдж достаточно хорошо знал своего начальника и его пристрастие к эффектным жестам. Когда же полковник Маркуис оперся локтями о ветровое стекло и с интересом оглядел группу, инспектор приободрился. Он увидел, что на задних сиденьях расположились три человека, но не понял, кто именно.