– Дроллен! – крикнул Лэнг. Послышались беспокойные ерзанья на других стульях. – Дроллен, если вы не собираетесь ничего делать, давайте покончим с этим!
Стены повторили эхом его восклицание, и это был единственный ответ. Лэнг нетерпеливо заерзал.
– Хорошо, Дроллен, я это прекращаю. Шеннон! – взревел он. – Иди сюда и зажги свет!
Шеннон открыл дверь, и в комнату хлынул свет снаружи.
– Да, сэр? – произнес он.
– Включи здесь свет! Что случилось с Дролленом? Посмотри в шкафу!
Мгновенно комната оказалась залита светом. Четыре человека уставились друг на друга. Они все еще машинально удерживали «неразрывный круг».
Шеннон прошагал по комнате и отдернул черную бархатную занавеску.
– Мистер… – начал он. Наклонился вперед, а затем покачнулся на пятках. Его лицо побагровело. – Мистер Лэнг, его зарезали… ножом!
Лэнг боролся со своей смирительной рубашкой.
– Черт возьми, Шеннон, снимите это с меня!
Тот расстегнул пряжки. Остальные беспомощно сидели, затаив дыхание. Потирая запястья, Лэнг пересек комнату.
Длинный нож с серебряной рукояткой, который ранее аккуратно лежал на табурете, теперь торчал из накрахмаленной рубашки Дроллена. Его голова свесилась над веревками, завязанными узлом на груди. Он был мертв.
Внимательный взгляд Лэнга подмечал все сразу. Дроллен так и не выбрался из веревочных пут. На коленях у него лежал крошечный фонарик, встроенный в кончик авторучки. Он горел.
– У тебя есть фонарь, Шеннон?
– Да, сэр. – Тот передал его Лэнгу.
Держа перед собой большой фонарь, Лэнг склонился над рукоятью ножа. Потом выпрямился, и его губы искривились в ухмылке. Он вышел из шкафа.
– Кто бы из вас ни убил Дроллена, – грозно заявил он, – он останется безнаказанным не дольше, чем потребуется сотрудникам отдела по раскрытию убийств, чтобы добраться сюда. Преступник оставил на ручке ножа отпечатки пальцев!
Позднее, в полицейском управлении, Лэнг испытал еще одно потрясение. Эксперт снял отпечатки пальцев самого Лэнга, Айви, Летисии, Уэсли, Шеннона и Дроллена. И сравнил все их с отпечатками на ноже.
Отпечатки пальцев на ноже не принадлежали никому из тех, кто находился в комнате!
На следующий день Бэннер добрался до офиса окружного прокурора на пересечении Франклин-стрит и Лафайет-стрит. Бэннер назвал себя доверенным лицом Дроллена. Он присматривал за делами мага.
Лэнг был в кремовой рубашке, оранжевом галстуке и костюме шоколадного цвета. На голове красовалась фетровая шляпа, хотя он и находился в помещении. Лэнг стоял на середине ковра для сухой стрельбы[26] с незаряженным оружием, своим любимым «Магнумом» 357-го калибра. Мишенью служил календарь моделей в стиле пин-ап, приколотый к задней стене. Он практиковался в сухой стрельбе по пять минут каждый день.
– Арчи! – прогремел Бэннер. Он поддерживал Лэнга на последних городских выборах.
– Вот и красноречивый оратор собственной персоной.
– Что ты знаешь, ковбой?
Лэнг бросил «Магнум» на стол рядом с оставленными патронами.
– Если ты имеешь в виду дело Дроллена, то ничего.
Он откинулся на вращающемся стуле, сдвинул шляпу на затылок и закинул ноги на выдвижной ящик стола.
– И, к твоему сведению, – сухо добавил он, – не все, кто родом из Гуз-Крик, ковбои.
– Ты всегда носишь ковбойские сапоги, – поддразнил его Бэннер.
– Ты слышал о старике, который обул пару этих сапог и стал носить их постоянно, потому что не мог снять?
Бэннер бросил пальто на кожаный диван. За ним последовала его «счастливая» белая шляпа. Она покатилась по полу, но Бэннер не стал ее поднимать. Он с отвращением произнес:
– Теперь я знаю об отпечатках пальцев всё.
Лэнг запустил руку в груду бумаг на столе.
– Я тоже.
Бэннер присел на краешек стола, и тот заскрипел под его двумястами семьюдесятью фунтами. Он посмотрел на прикрепленную к стене карту Манхэттена и сказал:
– Природа никогда ничего не дублирует. Нет двух одинаковых снежинок, двух листьев, двух травинок. Отпечатки пальцев идентичных шестерняшек будут различаться. И невозможно определить расу или пол по отпечатку пальца. – Он вздохнул. – Звучит так, словно я все утро провел в Управлении уголовного розыска. Кстати, так и есть. Они увеличили отпечатки, оставшиеся на рукоятке ножа, настолько, что те стали похожи на фотографии поля, вспаханного пьяницей. Отпечатка большого пальца нет – ведь его перекрывают остальные четыре, когда человек берет нож. Указательный и средний пальцы примечательны, они в шрамах.
– Полезная для нас информация, – усмехнулся Лэнг. Он расстегнул кисет с табаком и набил свою трубку. – Отпечатки пальцев должны хотя бы кому-то в этой стране принадлежать. На случай, если это известный преступник, я сначала заглянул в картотеку нашего собственного полицейского управления. Отпечатки, покрытые шрамами, не совпадают ни с какими другими. Попросил сотрудников передать отпечатки в Вашингтон, в ФБР. У ФБР есть записи о ста миллионах «пальчиков»! И там тоже ничего не нашлось! Чьи же отпечатки мы обнаружили на ноже? Фальшивые? Нет, нельзя сделать такую убедительную подделку, которая выдержит исследование под микроскопом. Во всех подлинных отпечатках присутствуют маслянистые выделения потовых желез, а их нельзя подделать. – Лэнг сунул трубку в рот, забыв ее зажечь.
– Отпечатки вполне настоящие, – буркнул Бэннер. – След ладони немного размылся, потому что она соскользнула с рукояти, когда нож вонзился в тело. Может, мы сумеем восстановить его. Были ли это отпечатки призрака, человека или животного?
– Животного! – воскликнул Лэнг.
– Почему ты сказал «животного»? Ты не веришь в призраков? Мы рассмотрим их в установленном порядке. Все, что не в порядке, мне не по нутру. – Он мрачно посмотрел на свою шляпу на полу и добавил: – Я думаю.
– Хорошо, Бэннер. Призраки.
Бэннер провел языком по нёбу, выискивая малиновые зернышки.
– Цель сеанса состояла в том, чтобы притвориться, будто вызывают дух Гаррета из бесконечной глубины. Вероятно, что-то пошло не так, и убийство совершил призрак. Это не отпечатки Гаррета?
– Его жена распорядилась кремировать тело. Но мы взяли отпечатки Гаррета в морге. На рукоятке ножа были не они.
– Если бы были его, в каком положении мы бы оказались! – Бэннер покачал массивной головой. – Твоя очередь, напарник.
Лэнг откинулся на спинку стула, вспомнил о своей трубке и закурил.
– В свое время я слышал о нескольких убедительных алиби, Бэннер, но это лучше всех. Дроллен находился в шкафу, связанный, как индейка перед запеканием. Он не мог сам себя убить. Самоубийство исключено. На коленях у него лежал фонарик-авторучка, испускавший тонкий луч света, не толще карандаша. В его одежде было много странных приспособлений, таких как…
– Тихо! Ты выдашь коммерческую тайну. Ему нужен был фонарик, чтобы видеть, управлять его «призраками». Дроллен достал его и зажег зубами. И это помогло убийце, когда он проскользнул в шкаф к Дроллену.
– Мы, четверо в гостиной, были туго затянуты в смирительные рубашки. Ты когда-нибудь надевал подобное? В ней ты беспомощен. И все рубашки были настоящими, я сам принес их из психиатрической больницы. – Он ткнул в подбородок трубкой. – Однако фокусник, как Гудини, например, как-то вылез и из смирительной рубашки.
– Разумеется, – кивнул Бэннер, – Гудини сделал это. Но для этого ему пришлось долго извиваться. И даже Гудини никогда не пытался вернуться в нее обратно!
– Даже если бы один из нас выбрался, – осторожно произнес Лэнг, – никто не покинул круг. Наши ноги соприкасались. Я ручаюсь за Айви Гаррет и Летисию Коди. Они сидели справа и слева от меня. И обе говорят, что Уэсли тоже не двигался.
– Насколько ты доверяешь Шеннону – полицейскому, дежурившему снаружи?
– Я бы доверил ему свою жизнь. Я знаю, что он стоял за дверью, пока не вернулся включить свет. То есть пока я не позвал его. В соседней комнате, где он находился, горел яркий свет. Я видел отблеск через щель под дверью. Если бы Шеннон выключил свет, чтобы вернуться раньше, я бы заметил, как он погас.
– А кто-нибудь посторонний мог влезть в окно?
– Единственное окно было заперто изнутри, и там нет пожарной лестницы. Это восьмой этаж. Иного пути ни в гостиную, ни из нее нет.
– Поговорим о животных. Отпечатки пальцев обезьяны могут сойти за человеческие. Я знал одного медиума, прятавшего обезьяну в литавре. И когда медиум был заперт в своем шкафу, обезьяна вылезала из барабана и поднимала невообразимый шум.
– У Дроллена не было барабанов, Бэннер. И в том шкафу не получилось бы спрятать обезьяну.
– Тогда нет. Такие большие отпечатки мог оставить только орангутан.
Лэнг скептически посмотрел на него.
– На этом пока все. Призрак, человек и животное. Не будем ходить по кругу. Я размышлял насчет мотива убийства Дроллена. Пока самый вероятный, на мой взгляд, такой: убийца Гаррета боялся, что Дроллен выйдет на него, поэтому убил Дроллена, чтобы избежать разоблачения.
Баннер воздержался от комментариев.
– Я немного побуду в твоем офисе, приятель. Несколько моих людей сейчас просматривают старые газетные вырезки о Дроллене в его комнате в клубе «Сфинкс». В прошлом Дроллена могут быть какие-нибудь зацепки, которые нам пригодятся. Сотрудники позвонят мне сюда, если что-нибудь отыщут.
– Чувствуй себя как дома, – любезно произнес Лэнг.
Дверь открылась, и вошел Том Нири, один из помощников Лэнга.
– Кое-кто из ребят только что схватил его, – сообщил он.
Ланг поднялся.
– Кого?
– Парня, который убил Гаррета. Это наркоман по фамилии Мулик. Гаррет, будучи врачом, пытался вылечить Мулика от кокаиновой зависимости. Вероятно, он перестарался, потому что Мулик в его кабинете пришел в ярость и ударил Гаррета ножом. Мы получили от него устное признание. Письменное заявление поступит с минуты на минуту.
Лэнг оправился от удивления.