– Айви Гаррет убила Дроллена! – заявил Лэнг.
– Быстро соображаешь, приятель. Она довела до совершенства этот номер. Да. Айви находилась в шкафу Дроллена через тридцать секунд после того, как погас свет. Она добралась до него прежде, чем он смог освободиться от веревок. Увидев ее, Дроллен ничего не сказал вслух, поскольку боялся испортить представление, которое собирался разыграть. Наверное, он даже не заметил, как она стащила ногой нож с низкого столика. Фонарик-авторучка, которым он пользовался, давал прямой свет, а не рассеянный, и свет был направлен на него. Вы услышали звуки в шкафу, когда Айви ударила его ножом.
– Но зачем?
– Айви была фриком, на которой Дроллен женился семь лет назад. Брак оказался неудачным, они стали жить раздельно. Затем Айви совершила двоеженство, выйдя замуж за Гаррета. Скоро у нее должен родиться от него ребенок. После того, как Мулик убил Гаррета, Айви попросила Дроллена снова взять ее в жены. Я слышал, как Дроллен разговаривал с ней по телефону в клубе «Сфинкс». Он не хотел принимать ее обратно, она умоляла. Дроллен назвал ее никчемной и намекнул, что может обо всем рассказать. Сейчас Айви – уважаемая жена покойного доктора, а Дроллен мог разрушить ее репутацию, поэтому она его и убила.
В другом кабинете кто-то закричал, а затем раздался звук выстрела.
– Боже мой! – завопил Лэнг. – Это мой «Магнум»! Я оставил его на столе! – Он бросился к закрытой двери своего кабинета.
Могучая рука Бэннера преградила ему путь.
– Подожди минуту. Когда я сидел за твоим столом, я включил диктограф[28]. – Бэннер кивнул на стол секретаря. – Тут оно тоже работает. Посетители слышали все, что я сказал. Я и хотел, чтобы они услышали.
Дверь резко распахнулась, и в проеме возник бледный Уэсли.
– Быстро. Миссис Гаррет покончила с собой. Она взяла ваш пистолет. Мы не успели подбежать к ней, чтобы остановить ее.
Лэнг язвительно посмотрел на Бэннера:
– На моем персидском ковре… Но, должен признать, ты хорошо рассчитываешь время. Да, ты так и не объяснил, как получил отпечатки ее пальцев на этом куске бумаги.
– Тебе следовало посмотреть на него с другой стороны. Это меню «Сердоликового зала». Я держал его в руке прошлым вечером, когда Айви подошла к нашему столику, чтобы сфотографировать нас. В толпе, собравшейся вокруг, когда она потеряла сознание, я стянул ее правую туфлю и прижал пальцы Айви к обратной стороне меню. Айви не носила чулок. Если хочешь расследовать убийства, Арчи, то должен хвататься за любую возможность.
Майнон Г. Эберхарт
Часто сравниваемая с Мэри Хиггинс Кларк[29] за способность сочетать загадку и романтику, Майнон Гуд Эберхарт (1899–1996) стала одним из самых успешных и любимых авторов детективной прозы Америки. Ее творчество охватило шесть десятилетий и включило в себя шестьдесят книг, начиная с «Пациента из палаты 18» (1929) и заканчивая «Три дня в погоне за изумрудами» (1988).
В ее первых пяти книгах действовала Сара Кит, незамужняя дама средних лет, медсестра и детектив-любитель, которая тесно сотрудничала с Лэнсом О’Лири, многообещающим молодым полицейским детективом в безымянном городе на Среднем Западе.
Этот неожиданный дуэт работал весьма эффективно, несмотря на склонность Сары попадать в опасные ситуации, из которых ее приходилось спасать. Она была любознательна и снабжала О’Лири ценной информацией.
Эта пара оказалась настолько популярна, что в 1930-х за три года о ней сняли пять фильмов: «Пока пациент спал» (1935) с участием Алин Макмагон в роли медсестры Кит и Гая Кибби в роли О’Лири; «Убийство доктора Харригана» (1936) с Кей Линэкер в главной роли – ее героиня была переименована в медсестру Салли Китинг и стала моложе. В «Убийстве аристократа» (1936) с Маргарэт Черчилль в роли медсестры Китинг и в «Великой больничной загадке» (1937) с актрисой Джейн Дарвелл героиня была старше, а потом в «Уорнер бразерс» снова решили ее «омолодить» с прекрасной Энн Шеридан, сыгравшей главную роль и в «Пациенте из палаты 18» (1938), и в «Загадочном доме» (1938).
Другая героиня Эберхарт, появляющаяся только в коротких рассказах, – это Сьюзен Дэйр, которая, как и ее создательница, является автором детективов. Молодая, привлекательная, обаятельная, романтичная и эмоциональная, она имеет привычку постоянно натыкаться на реальные убийства.
«Тряпичная собака» была опубликована в сентябре 1934 года в журнале «Delineator». Впервые в составе сборника рассказ был напечатан в книге «Дела Сьюзен Дэйр» (Нью-Йорк, «Даблдей, Доран», 1934).
Тряпичная собака
Это было не что иное, как приглашение к убийству.
– Вы же не хотите сказать, – тихо произнесла Сьюзен Дэйр, – что они оба… живут здесь?
Идабель Лэшер – миссис Джереми Лэшер, то есть вдова короля патентованных лекарств, который умер в прошлом году (говорят, сопротивляясь своему собственному лекарству до конца с необычайной горячностью), – подняла большие светло-голубые глаза на Сьюзен, вздохнула и ответила:
– Почему нет? Больше ничего не оставалось. Я не могу выгнать своего мальчика.
Сьюзен глубоко вздохнула.
– Один из них – предположительно, ваш сын.
– В этом нет никаких сомнений, мисс Дэйр.
– Давайте уточним, правильно ли я поняла. Ваш сын Дерек пропал двадцать лет назад. Недавно он вернулся. Точнее, вернулись двое.
Миссис Лэшер наклонилась вперед, в ее больших светлых глазах мелькнули слезы.
– Мисс Дэйр, – проговорила она, – один из них – мой сын. Он мне так нужен.
Ее нарочитая нежность, манерность, обволакивающая непринужденность и врожденная мягкость отступили перед серьезностью и честностью этого краткого заявления. Миссис Лэшер сразу показалась жалкой… нет, масштабнее: она была трагична в своей тоске о ребенке.
– И, кроме того, – добавила она внезапно и с обезоруживающей простотой, – еще все эти деньги. Тридцать миллионов.
– Тридцать … – начала Сьюзен и запнулась. Просто уму непостижимо. Полмиллиона, да, даже миллион. Но тридцать миллионов!
– Если вы не можете сказать, кто из двух молодых людей ваш сын, то как я могу? И с такими большими деньгами…
– Вот именно, – кивнула миссис Лэшер, снова наклоняясь вперед. – Наверняка Папа хотел бы, чтобы я была совершенно уверена. Последние его слова были предупреждением. «Берегись, Идабель, – сказал он. – Люди будут охотиться за твоими деньгами. Мошенники».
– Не понимаю, чем я могу вам помочь.
– Вы должны мне помочь, – заявила миссис Лэшер. – Кристабель Фрейм рассказала мне о вас. Она сообщила, что вы сочиняете детективные истории, что вы единственная женщина, способная мне помочь, и что вы сейчас прямо здесь, в Чикаго.
Держа носовой платок, она с беспокойством ждала, окажет ли имя Кристабель Фрейм благотворное воздействие на собеседницу. Но не только имя одной из ее лучших подруг повлияло на Сьюзен. Ее привлекла непосредственность этой женщины.
– Как вы относитесь к двум претендентам? – спросила Сьюзен. – Может, больше тянетесь к одному, чем к другому?
– В том-то и беда, – вздохнула Идабель Лэшер. – Они оба мне нравятся.
– Повторите всю историю с самого начала, пожалуйста? Постарайтесь рассказать все в точности так, как было.
Миссис Лэшер убрала платок и начала:
– Ну, это было так…
Два месяца назад к ней зашел молодой человек по имени Диксон Марч; не к ее адвокату, а именно к ней. И поведал ей весьма откровенную историю.
– Может, вы помните кое-что из этой истории – хотя нет, конечно, вы слишком молоды. Мы были не так богаты в то время, когда маленький Дерек исчез. Ему было четыре года. Его няня пропала одновременно с ним, и я всегда думала, мисс Дэйр, что это няня украла его.
– Выкуп? – уточнила Сьюзен.
– Нет. Вот что самое странное. Никто так и не потребовал выкуп. Мне казалось, что няня хотела просто оставить его себе – она была своеобразной женщиной.
Сьюзен мягко вернула ее в настоящее:
– Значит, этого человека зовут Диксон Марч?
– Да. Тут такое дело. Вполне вероятно, он помнил свое имя, Дерек, и, возможно, когда говорил по-своему «Дерек», люди в приюте думали, что это Диксон. Поэтому и назвали его Диксоном. Единственная проблема в том, что…
– Да, – кивнула Сьюзен, когда голубые глаза Идабель Лэшер подернулись печалью и тревогой.
– Видите ли, другой молодой человек, другой Дерек… ну, его зовут Дуэйн. Понимаете?
Сьюзен почувствовала легкое головокружение.
– Какова же история Диксона?
– Он сказал, что его забрали в приют в возрасте шести лет. Он смутно помнит женщину, темноволосую, с родинкой на подбородке, – и это описание няни. Конечно, мы изучили записи в приюте, но там нет ничего убедительного, и нет возможности идентифицировать женщину. Она умерла – под именем Сары Гант (няню звали по-другому), и она была очень бедна. Социальный работник просто организовал поступление ребенка в приют.
– Тогда почему Диксон Марч думает, что он ваш сын?
– Он вырос и извлек всю возможную пользу из полученного образования. И, кстати, неплохо зарабатывал в строительной компании, когда начал изучать свое… как он выразился, происхождение. И описание нашего Дерека, даты, тот факт, что он ничего не смог узнать о Саре Гант до ее жизни в Оттаве…
– Оттаве?
– Да. Оттуда он приехал. Другой, Дуэйн, – из Нового Орлеана. И тот факт, что, насколько Диксон помнил ее, она была очень похожа на газетные фотографии няни, наводил на мысль, что он и был нашим потерянным ребенком.
– Итак, на основании соответствующих дат и сходства женщины, ухаживавшей за ним до его поступления в приют, с няней из газетных заметок, он пришел к вам с утверждением, что он ваш сын? Через год после смерти вашего мужа?
– Да, и… ну… – Миссис Лэшер залилась румянцем. – Он помнит кое-какие детали.
– Например?
– Зеленые занавески в детской. В детской действительно были зеленые шторы. И еще игрушку – тряпичную собаку. Юристы говорят, что все это не является определяющим. А я считаю, это очень важно – он помнит тряпичную собачку.