– У вас есть юристы, изучившие его претензии?
– Да, досконально.
– Но разве они не могут отыскать следы Сары Гант?
– Вероятно, нет.
– Как он выглядит? – спросила Сьюзен.
– Мисс Дэйр, – произнесла миссис Лэшер, – у моего Дерека были светлые волосы и серые глаза. Никаких особых примет. Молочные зубы в то время еще не выпали. Любой молодой сероглазый блондин может оказаться моим сыном. И оба эти молодых человека – любой из них – может быть Дереком. Я смотрела на них долго и пристально, выискивая в каждой черте и каждом жесте сходство со своим мальчиком. И в обоих случаях – пятьдесят на пятьдесят. Я чувствую, что один из них – мой сын. Я абсолютно уверена, что он… он вернулся домой.
– Но вы не знаете, кто из них? – мягко промолвила Сьюзен.
– Нет. Но один из них – это Дерек.
Внезапно миссис Лэшер повернулась и тяжелой походкой направилась к окну. Подол ее светло-зеленого платья из мягкого крепа волочился следом, касаясь дорогого ковра, которому следовало бы красоваться в музее. Позади нее на серой стене висел маленький изящный пейзаж Мауве[30]. Двадцатью одним этажом ниже по Лейк-Шор-драйв беспрерывно неслись машины.
– А другой, наверное, самозванец, – сдавленно проговорила Идабель Лэшер.
– Диксон уверен, что он ваш сын?
– Он говорит только, что так думает. Но когда появился Дуэйн, он стал более… более уверенным.
– Дуэйн, конечно?
Соперничество двух молодых людей должно быть довольно серьезным. Сьюзен представила, что это означает: один из них точно самозванец, а возможно, и оба самозванцы, борющиеся за расположение Идабель Лэшер и ее состояние. Эта мысль открывала действительно мрачные перспективы.
– А какова история Дуэйна? – спросила Сьюзен.
– Вот что все запутывает, мисс Дэйр. История Дуэйна – она… ну, она точно такая же.
Сьюзен уставилась на ее широкую спину в зеленом платье, мягкую и пухлую, несмотря на лучший корсет, который можно получить за деньги.
– Не может быть точно такой же! – возразила она.
– Все так. – Миссис Лэшер повернулась и посмотрела на нее. – Все совпадает, мисс Дэйр, кроме имен и мест. Женщину, в случае Дуэйна, звали Мэри Миллер, а приют находился в Новом Орлеане. И он учился на художника здесь, в Чикаго, когда, по его словам, стал все больше интересоваться своим происхождением, как и Диксон, и начал расследование. И он тоже помнит детали, мелочи из своего детства и нашего дома, которые только Дерек мог запомнить.
– Подождите, миссис Лэшер, – попросила Сьюзен, пытаясь выбраться на твердую почву. – Любой слуга, любой из ваших друзей тоже должен знать эти подробности.
Большие глаза миссис Лэшер, казалось, стали еще крупнее.
– Вы, конечно, имеете в виду заговор. Юристы только об этом и повторяли. Но, мисс Дэйр, они подтвердили достоверность слов обоих мальчиков. Все, что возможно проверить. Я знаю, как складывалась судьба всех наших немногочисленных слуг, то есть всех, кроме няни. И у нас не так уж много близких друзей. Они появились тогда, когда мы не были богаты. И никто из них… никто из них бы этого не сделал.
– Но оба молодых человека не могут быть Дереками! – в отчаянии воскликнула Сьюзен. Она снова ухватилась за нить здравого смысла и спросила: – Как скоро после смерти вашего мужа появился Диксон?
– Через десять месяцев.
– А Дуэйн?
– Через три месяца после Диксона.
– И теперь они живут здесь с вами?
– Да. – Она кивнула в противоположный конец гостиной. – Они сейчас в библиотеке.
– Вместе?
– Да, конечно, – ответила миссис Лэшер. – Играют в криббедж[31].
– Полагаю, вы и ваши адвокаты испробовали все возможные тесты?
– Разумеется.
– У вас нет отпечатков пальцев ребенка?
– Нет. Это случилось до того, как отпечатки пальцев приобрели такое значение. Были взяты анализы крови. Оказалось, они одной группы.
– Что по поводу сходства с вами или вашим мужем?
– Вы сами увидите сегодня за ужином, мисс Дэйр. Вы ведь поможете мне?
Сьюзен вздохнула и ответила:
– Да.
Спальня, в которую миссис Лэшер сама отвела Сьюзен, была отделана на французский манер: шторы из тафты, резная мебель из сатинового дерева и подушки с кружевами. Комната была просторной и роскошной, а позолоченные зеркала отражали маленькую фигурку Сьюзен.
Сьюзен отпустила горничную, поблагодарила судьбу за то, что единственное захваченное с собой вечернее платье было новым и элегантным и испытала восторг и трепет в огромном бассейне из черного мрамора, который не осмелилась бы назвать просто ванной. «В конце концов, – размышляла она, действительно сумев сделать в нем один или два гребка, – тридцать миллионов – это тридцать миллионов».
Сьюзен надела белое шифоновое платье с серебристо-зеленым пояском и наклонилась в пене белых воланов, чтобы застегнуть ремешки своих серебристых босоножек на плоской подошве, когда в комнату постучала миссис Лэшер.
– Это детские вещи Дерека, – прошептала она и оглянулась назад через свое полное белое плечо. – Давайте немного отойдем от двери.
Они сели на мягкий диван, обложенный подушками, и Идабель Лэшер выложила на него маленькие вещицы, казавшиеся неуместными на фоне нежного кремового атласа. Она заговорила, медленно перебирая предметы:
– Его костюмчик – он так мило выглядел в желтом. Несколько фотографий. Плюшевый розовый мишка. Небольшие отчеты из детского сада – он ведь уже ходил в детский сад, мисс Дэйр, в дошкольною группу. Тогда это было на экспериментальном этапе, и весьма любопытно. И тряпичная собачка. – Миссис Лэшер замолчала, и Сьюзен взглянула на выцветшую потрепанную игрушку, которую так нежно сжимали полные, украшенные бриллиантами пальцы Идабель.
Внезапно Сьюзен ощутила волну холодного гнева по отношению к мужчине, который не был Дереком и знал, что он не Дерек. Она нетерпеливо обратилась к фотографиям. Но эти снимки немногое могли рассказать.
На одном Дереку было около двух лет: круглое детское лицо без каких-либо особенных примет. Еще на двух-трех фотографиях маленький мальчик играл, щурился от солнца.
– Кто-нибудь еще видел эти вещи?
– Вы имеете в виду Диксона или Дуэйна? Нет, мисс Дэйр.
– А кто-либо вообще их видел? Слуги? Друзья?
Голубые глаза Идабель затуманились.
– Возможно, давно, – ответила она. – Давным-давно. Но эти вещи уже много лет лежат в сейфе в моей спальне. Прежде они хранились в запертом шкафу.
– Как долго они лежат в сейфе?
– С тех пор, как мы купили эту квартиру. Десять… нет, двенадцать лет.
– И никто… никогда не было ничего похожего на попытку ограбления сейфа?
– Нет, мисс Дэйр. Ни Диксон, ни Дуэйн не могли узнать о содержимом этой коробки, кроме как по памяти.
– И Диксон помнит тряпичную собаку?
– Да. – Ее голубые глаза снова подернулись дымкой. Миссис Лэшер поднялась и направилась к двери. Затем после паузы опять посмотрела на Сьюзен.
– А Дуэйн вспомнил плюшевого мишку и описал его, – заявила она и вышла.
Во всем этом был некий комедийный налет, и, как это часто бывает с комедиями, она в чем-то перекрывала трагедии.
Предоставленная самой себе, Сьюзен снова внимательно изучила фотографии и отчеты из детского сада, написанные красивым прямым почерком.
Музыка: хороший слух.
Память: очень хорошая.
Адаптивность: очень хорошая.
Коммуникабельность: склонен к застенчивости.
Чувство ритма: слабое (рекомендую дома игры с прыжками).
Поведение: (тут были варианты; по крайней мере, имелся один многозначительный пробел и одно краткое замечание о том, что в течение получаса, отведенного на сон, возникали беспорядки, с уверенным предположением, что Дерек послужил причиной).
Сьюзен улыбнулась – ей начинал нравиться малыш Дерек. И именно тогда она и заметила первый отличительный признак. Это было в рубрике Игры. В одном отчете говорилось: «Проворный». В другом – «Соображает быстро, но не очень хорошая координация». И в третьем отчете – уже более определенно: «Склонность использовать левую руку, которую мы стремимся исправить». Склонность использовать левую руку… Врожденная предрасположенность, проявляющаяся снова и снова на протяжении всей жизни. В те времена, конечно, ее решительно стремились преодолеть, тем самым вызывая с современной точки зрения разнообразные проблемы. Но удавалось ли когда-нибудь полностью исправить эту особенность?
Вскоре Сьюзен снова сложила все вещи в коробку и направилась в комнату к миссис Лэшер. И внимательно наблюдала, как Идабель открывает изящную панель цвета слоновой кости, за которой обнаружился практичный стальной, встроенный в стену сейф, и кладет туда коробку.
– Вы нашли что-нибудь, что могло бы помочь? – спросила миссис Лэшер, закрывая панель.
– Пока ничего определенного. Диксон и Дуэйн знают, почему я здесь?
– Нет, – покачала головой миссис Лэшер, проявив неожиданную хитрость. – Я сказала им, что вы близкая подруга Кристабель. И вы заинтересовались их… моей… нашей ситуацией. Мы обсуждаем это весьма откровенно, мисс Дэйр. Мальчикам так же, как и мне, не терпится узнать всю правду.
«Опять же, – подумала Сьюзен, чувствуя себя сбитой с толку, – как и положено настоящему Дереку».
Она последовала за миссис Лэшер в гостиную, уже готовая сразу невзлюбить обоих мужчин.
Но человек, потягивающий коктейль около дверей библиотеки, был староват, чтобы оказаться одним из «мальчиков».
– Майор Бригс, – представила миссис Лэшер. – Подруга Кристабель, Сьюзен, Том. – Она повернулась к Сьюзен. – Майор Том Бригс – наш ближайший друг. Он был как брат моему мужу и остается братом для меня.
– Совсем не брат, – уточнил майор Бригс с галантным видом. – Скорее поклонник. Так это маленькая подруга Кристабель? – Он отставил свой бокал с коктейлем, поклонился и взял руку Сьюзен с излишней нежностью.