Дверь квартиры была заперта, ключ Дункана находился внутри, в замке, и в таком случае не получалось использовать код. Полицейские взломали дверь и вошли в апартаменты. На первый взгляд, Дункан отсутствовал. Все шкафы и закутки в доме обшарили, но найти жильца не удалось.
Все окна были надежно заперты. В квартире горел свет, и задняя дверь была заперта, а дверная цепочка оставалась на месте.
Малоиспользуемая кухня – Дункан питался в ресторанах – не давала никаких подсказок. И лишь гостиная хранила ужасные свидетельства того, что здесь произошла смертельная схватка. В стене было пулевое отверстие, и сержант Шеррис вытащил из него пулю 45-го калибра. На двух коврах виднелись свежие пятна крови – и одно пятно желтовато-белого цвета, отвратительное и безошибочно узнаваемое.
Значит, Дункан погиб, его убили. Но где тело? И каков мотив? Бесценная коллекция стигелевского[41] стекла и других диковинок осталась нетронутой, а на комоде в спальне лежали бриллиантовые булавки и платиновые запонки.
В дверь забарабанил перепуганный дворник. Он занимался чисткой дымогарных труб котла в соседнем здании, и его внимание привлекла суматоха в переулке. Он заметил, как несколько мужчин затаскивают чье-то неподвижное тело в большой седан.
– Что случилось? – спросил он.
– Этот человек болен, – ответил один из них со зловещим видом. – Иди куда шел, и поскорее!
Дворник убежал, а они уехали. Нет, он не запомнил номер машины – слишком испугался. Нет, не рассмотрел, сколько точно было мужчин. Может, трое или четверо…
Итак, Дункана убили, и его тело увезли в неопознанном автомобиле. Но как убийцы покинули квартиру – ведь все двери и окна были заперты изнутри?
Сержант Шеррис кивнул. За последние годы уже несколько раз похищали кого-то известного и состоятельного. Иногда похищенные возвращались живыми – с завязанными глазами и дезориентированными, неспособными ничего рассказать о случившемся. А порой они вовсе не возвращались – если выкуп за них не выплачивали. Например, Пейдж, «король лесопилок». И Розенблам, служащий отеля. И Юстессен – богатый датчанин, гостивший в отеле «Дрейк». Все они были похищены вымогателями… Вероятно, та же банда явилась и за Дунканом. Он оказал сопротивление – и был застрелен. Труп вынесли из квартиры.
Но как? И почему?
Эдвардс неловко поерзал в кресле. Вот что произошло накануне. Как будто здесь орудовали призраки. Или по меньшей мере крылась какая-то тайна. А теперь еще этот странный звонок, зажегшийся на панели огонек над цифрами «22», тогда как в той квартире никого не может быть, а у него, Эдвардса, единственный ключ от нового замка́.
– Посмотрите! – воскликнул Шульц. – Видите это? Огонек снова зажегся!
Дождь хлестал по ним, пока они бежали по двору, словно невидимые руки, сильные и полные решимости, намеревались не пускать их в темные апартаменты этажом выше. Эдвардс поднял голову, когда они миновали последнюю клумбу. Окна двадцать второй квартиры казались мрачными и зловещими.
– Идемте! – резко сказал он, когда Шульц остановился в нерешительности около дверей вестибюля.
Эдди повернул к нему позеленевшее лицо.
– Ей-богу, мистер Эдвардс, я не хочу идти.
– Я тоже, – прорычал управляющий. – Но мы оба идем.
Они мягко ступали по покрытой ковром лестнице. Даже не верилось, что противоположная дверь на этой первой лестничной площадке вела в обычную квартиру, где жили обычные люди – муж, жена и две их дочери. Апартаменты двадцать один. Там находились люди. А вот в апартаментах напротив, под номером двадцать два…
Эдвардс пошарил в кармане в поисках ключа. Новый замок зловеще поблескивал на поврежденной двери; сам его блеск казался оскорбительно неуместным.
– У вас есть… пистолет? – прошептал Шульц.
– Нет. – Эдвардса охватила беспомощность. – Но, послушайте, здесь нет ничего опасного. Ничего…
Дверь скрипнула, открываясь.
Эдвардс нащупал на стене выключатель, щелкнул – и холл залило желтым светом. В испуганном предчувствии вошедшие посмотрели на телефонную кабинку[42]. В ней – и где-либо еще в пределах видимости – никого не было. Резная ореховая подставка для телефона была кабинетного типа – высокой и узкой. Рядом с ней стоял маленький табурет. Одна дверца кабинки была приоткрыта.
Эдвардс медленно приблизился к телефону. Казалось, миновали годы, прежде чем он добрался до него и внимательно осмотрел. Снял трубку и проверил соединение. Да, аппарат в рабочем состоянии. Но…
– Здесь никого нет, – тихо произнес Шульц.
– Давайте везде включим свет, – предложил управляющий.
Они прошли в гостиную, столовую, спальни. С опаской заглянули под кровати и открыли дверцы всех шкафов. Ничего.
В кухне они увидели вторую дверь – она была заперта, и к ней плотно прилегала запорная цепочка. По-прежнему никого. Никого не оказалось и в кладовке. Пустая квартира – это отвратительное, зловещее место с запертыми окнами и дверьми – и еще с кем-то или чем-то внутри.
Они еще раз обошли комнаты. Дункан переоборудовал столовую и одну спальню, чтобы они могли служить галереями для его редких коллекций. Электрический свет мерцал на рядах темных бутылей и ваз из выдувного стекла. Вдоль стен стояли высокие шкафы, в них хранилось множество сверкающих сокровищ.
Никаких разрушений тут не было. И лишь неровное отверстие в штукатурке и темные пятна на коврах служили мрачным напоминанием о том, что здесь случилась трагедия. Полицейские велели Эдвардсу оставить все как есть. Эдвардс и Шульц провели последний осмотр. Они заглянули под диваны и в корзину для белья в спальне. Поиски оказались совершенно бесплодными.
Они вернулись в холл, управляющий вновь подошел к телефону и снял трубку. Нет, слух его не обманывал. Он и сейчас уловил щелчок. Телефон был в рабочем состоянии.
– Мы определенно ничего не нашли, – сказал он Шульцу и попытался усмехнуться, но звук получился жутким и пугающим в этих пустынных апартаментах. – Наверное, это было просто… просто что-то случилось с коммутатором. Думаю, мы уже можем уходить. – Он полез в карман за ключом и вытащил его – блестящий кусочек металла.
– Мистер Эдвардс! – Голос Шульца охрип от ледяного, парализующего ужаса. – Взгляните на свою руку! Она вся в крови!
Целых десять секунд управляющий смотрел на эти красноречивые отметины на своей правой руке. Ему казалось, будто он слышит собственное сердце, грохочущее в гнетущей тишине. За окном лил дождь, капли стучали по влажным выступам.
Наконец Эдвардс выпрямился, сжав зубы.
– Выключите свет в квартире, – попросил он. Голос его звучал излишне громко. Он ждал около открытой двери, вытирая руку носовым платком. Шульц выскочил из гостиной, его губы дрожали.
– Давайте убираться отсюда, – сказал Эдвардс, – навсегда.
В дверном проеме, положив палец на выключатель, он жестом показал оператору, чтобы тот шел впереди. Затем молниеносным жестом вложил ключ в руку Шульца. И шепнул ему:
– Здесь что-то есть. Я собираюсь остаться. Вы выключите свет и хлопнете дверью. Я спрячусь тут, в углу. Если на панели снова загорится лампочка, звоните в полицию, возвращайтесь сюда и заходите! Я не знаю, где он прячется. Даже не понимаю, кто это или что это. Но кровь попала на мою руку с телефона! А теперь идите!
Оставшаяся лампочка погасла. Сгустилась тьма, и дверь шумно захлопнулась.
Эдвардс тихо, на цыпочках пересек холл и проскользнул в угол напротив телефонной будки. Он присел на корточки в густой темноте, едва осмеливаясь дышать.
Минуты тянулись, как крупные летучие мыши, низко кружившиеся и не желавшие садиться.
Казалось, миновал час, прежде чем Эдвардс услышал, как внизу закрылась дверь, и понял, что Шульц уже во дворе, спешит в свой кабинет. Ливень немного стих. Снаружи все еще текла вода, но уже не сплошной стеной. Вдалеке громко завыла сирена пожарной машины, однако в квартире по-прежнему царила мертвая тишина, словно неизвестные монстры ждали своего часа, чтобы внезапно выскочить из укрытия.
Эдвардс сидел на корточках в дальнем углу холла, напротив двери, между входом в спальню и более широким дверным проемом, открывающим вход в гостиную. Никто – и ничто – не может появиться ни с какой стороны так, чтобы он этого не заметил. Из переулка и со двора в окна проникал свет, слабоватый, но Эдвардсу его хватало, чтобы различать очертания мебели.
Его мысли вернулись к телефону. В первый раз, когда поднял трубку, он не положил руку на основание аппарата. Во второй раз положил. И сразу после этого Шульц указал на его руку и крикнул про кровь.
Неожиданно в одной из дальних комнат послышался какой-то звук. Эдвардс распознал его – это скрип дерева, открывающейся двери. Эдвардс ждал, испуганно сглатывая. Что-то двигается! Он тут не один!
Эдвардс снова услышал скрип. Затем раздался звон стекла и шум шагов, медленных и тяжелых. Он – или оно – все ближе. Надвигается, выходя из столовой в гостиную. Вот он мягко ударился о какую-то мебель. Донесся пугающий звук – наполовину человеческий, наполовину животный – приглушенный кашель и рычание. Эдвардс крепче прижался к стене и сжал кулаки так сильно, что ногти впились в ладони.
Кто-то или что-то подступает все ближе и ближе. Движется между ним и окном, выходящим во двор, – тонкая фигура, похожая на одетый скелет. Да, и снова подходит к телефону. Это уже очевидно. Вероятно, ему нужно позвонить. Фигура была уже в дверном проеме, черная и ужасная, на расстоянии вытянутой руки.
Эдвардс снова услышал сдавленный звук, похожий на напряженное дыхание. Дверца телефонной будки с грохотом распахнулась. Раздался слабый щелчок и звук поднимаемой трубки… и Эдвардс бросился вперед. Его вытянутые руки наткнулись на плоть, влажную и холодную. Он обхватил ее, готовясь к схватке. Но это существо, призрак или убийца, не издало ни звука и не оказало сопротивления. Неожиданно оно рухнуло на Эдвардса в кромешной тьме.