– Конечно, дядя Герберт. Извините. – Она помолчала, потом, словно делая над собой усилие, продолжила: – После смерти дяди Джона мне захотелось найти отца. Но я не знала, где его искать. Единственное, что у меня было, – это ваш адрес, мистер Торн, который дал мне кто-то из знакомых. Я только об этом и думала. Не сомневалась, что адвокат поможет мне найти отца. Вот почему я написала вам так подробно и прислала фотографии.
– Естественно, мы сделали все, что могли. – Торн, казалось, плохо владел своим голосом. – Когда я нашел вашего отца, отправился к нему и показал ваше письмо и фотографии, он… Думаю, это порадует вас, мисс Мэйхью. Отец захотел вас увидеть. Ему было тяжело в последние годы – в эмоциональном плане. И я написал вам по его просьбе. Во время моего второго визита – в последний раз, когда я видел его живым, – зашла речь о наследстве…
Эллери показалось, что ручищи доктора Райнаха крепче сжали руль. Но на губах толстяка была та же мягкая, отстраненная улыбка.
– Пожалуйста, мистер Торн, – устало произнесла Элис, – я сейчас не в силах обсуждать подобные вопросы.
Машина мчалась по пустынной дороге, словно пытаясь скрыться от непогоды. Над сельской местностью нависало серо-свинцовое, хмурое, мрачное небо. В салоне автомобиля становилось прохладнее – ветер проникал сквозь щели и верхнюю одежду.
Эллери слегка топнул ногой и повернулся, чтобы взглянуть на Элис Мэйхью. В темноте белел овал ее лица; она сидела напряженно, сжав руки, опущенные на колени, в кулачки. Торн с несчастным видом сгорбился рядом с ней, глядя в окно.
– Ей-богу, сейчас пойдет снег, – объявил доктор Райнах, весело надув щеки.
Никто не ответил.
Поездка казалась бесконечной. Унылый однообразный пейзаж вполне соответствовал погоде. Они уже давно свернули с главного шоссе на старую проселочную дорогу, ведущую на восток, по которой тряслись сейчас между рядами лишенных листвы деревьев. Дорога была изрыта ямами и сильно промерзла; лес представлял собой переплетения мертвых деревьев и густого подлеска, который выглядел так, словно его неоднократно опалял огонь. Все вместе это производило впечатление гнетущего запустения.
– Похоже на заброшенную землю, – заметил Эллери, трясясь на своем сиденье рядом с доктором Райнахом. – Ощущается именно так.
Доктор Райнах кивнул:
– На самом деле местные ее так и называют – Богом Забытая Земля, каково? Сильвестра это всегда возмущало.
Создавалось ощущение, будто доктор живет в темной глубокой пещере, из которой порой выбирается лишь с одной целью – отравить атмосферу.
– Не очень-то привлекательно выглядит, верно? – заметила Элис.
Было ясно, что она размышляет о странном старике, который жил в этой пустоши, и о своей матери, сбежавшей отсюда много лет назад.
– Так было не всегда, – отозвался доктор Райнах, надувшись, как лягушка. – Помнится, в моем детстве тут было неплохо. Тогда казалось, будто это место могло бы стать центром густонаселенного района. Но прогресс обошел его стороной, а пара лесных пожаров довершила картину.
– Это ужасно, – пробормотала Элис, – просто ужасно.
– Моя дорогая Элис, в вас говорит невинность. Вся жизнь – это отчаянная борьба за то, чтобы представить уродливую действительность в розовом свете. Почему бы не быть честными с собой? Все в этом мире – тлен и, хуже того, скука. При любом беспристрастном анализе едва ли жизнь сто́ит того, чтобы жить. Но если вам нужно жить, то можете выбрать дом там, где и так все истлело.
– Вы настоящий философ, доктор, – проворчал адвокат, укутавшись в свое пальто.
– Я честный человек.
– Знаете, доктор, – вдруг сказал Эллери, – вы начинаете меня раздражать.
Толстяк посмотрел на него, а затем поинтересовался:
– А вы согласны с этим вашим таинственным другом, Торн?
– Я полагаю, – буркнул Торн, – что, как ни банально, действия говорят громче слов. Я не брился шесть дней, а сегодня впервые покинул дом Сильвестра Мэйхью после его похорон.
– Мистер Торн! – воскликнула Элис, повернувшись к нему. – Но почему?
– Извините, мисс Мэйхью. Всему свое время.
– Вы к нам несправедливы, – улыбнулся доктор Райнах, ловко объезжая глубокую рытвину на дороге. – И, боюсь, вы создаете у Элис ложное представление о нашей семье. Несомненно, мы странные и наша кровь, вероятно, загустела за столько поколений, но разве лучшие вина не берутся из самых глубоких погребов? Вам достаточно взглянуть на Элис, чтобы убедиться в этом. Такую красоту произвела отнюдь не вырождающаяся семья, а старинный род.
– К этому имеет отношения и моя мама, дядя Герберт, – сухо заметила Элис.
– Ваша матушка, дорогая, – откликнулся толстяк, – внесла скромную лепту. У вас типичные черты Мэйхью.
Элис промолчала. Ее дядя, которого она до сегодняшнего дня не видела, представлялся какой-то неприятной загадкой; другие незнакомые ей пока родственники едва ли окажутся лучше. В жилах ее отца текла дурная кровь: он был параноиком с манией преследования. Тетя Сара, сестра отца, наверняка на него похожа. Что касается Милли, жены дяди, то какой бы она ни была в прошлом, при взгляде на доктора Райнаха становилось понятно, какой она стала теперь.
Эллери ощутил покалывание в затылке. Чем дальше они ехали по этой диковатой местности, тем меньше ему нравилось все их приключение. Оно смутно отдавало какой-то театральностью, будто чья-то рука чудовищной силы подготовила почву для первого акта трагедии… Он отмахнулся от этой нелепой мысли, глубже зарываясь в воротник пальто. Однако все равно это странно. Здесь не было даже основных линий жизнеобеспечения: ни телеграфных столбов, ни, насколько он мог определить, электрических кабелей. Значит, семья Мэйхью живет при свечах. А Эллери не любил свечи.
Позади них садилось солнце. Оно не согревало и само будто дрожало на холоде, но Эллери и с таким слабым светилом не хотел бы расставаться.
Они все ехали и ехали, подпрыгивая на ухабах. Дорога упрямо вела на восток. Небо наливалось свинцовой тяжестью. Холод глубже проникал в их кости.
Когда доктор Райнах наконец пророкотал: «Вот мы и на месте» – и свернул на узкую, плохо посыпанную гравием подъездную дорожку, Эллери словно очнулся, вздрогнув от удивления и облегчения. «Неужели наше путешествие действительно закончилось», – подумал он. И услышал, как сзади зашевелились Торн и Элис – наверняка они подумали о том же.
Эллери размял закоченевшие ноги и огляделся. Все те же пустынные заросли по обе стороны дороги. Теперь он вспомнил, что, выехав с шоссе на проселочную дорогу, они ни разу с нее не свернули и не пересекли никакую другую. «Прямой путь к погибели», – мрачно усмехнулся он.
Доктор Райнах повернул голову на толстой шее и воскликнул:
– Добро пожаловать домой, Элис!
Она пробормотала что-то; ее лицо было до самых глаз укрыто побитой молью накидкой, которую Райнах на нее набросил. Эллери внимательно посмотрел на толстяка – в его хриплом скрипучем голосе послышалась насмешка, однако гладкое лицо сохраняло прежнее учтивое выражение.
Доктор Райнах проехал на машине по подъездной дорожке и остановил ее перед двумя домами, посередине между ними. Эти сооружения стояли бок о бок, разделенные лишь дорожкой, ведущей прямо к ветхому гаражу. Эллери заметил сверкающий «Линкольн» Торна сквозь щель в его разрушающихся стенах.
На расчищенной поляне, окруженной деревьями, находились три строения, напоминавшие три острова в открытом море.
– Слева, – сердечно произнес доктор Райнах, – ваш родовой особняк, Элис.
Каменный дом слева, бывший когда-то серым, из-за влияния непогоды и еще, вероятно, разрушительных пожаров стал сейчас почти черным. Фасад испещрили пятна и полосы, будто лицо прокаженного.
Трехэтажный, искусно украшенный орнаментом и горгульями, он безошибочно мог быть отнесен к викторианским сооружениям. Его небрежный, запущенный облик напоминал древние развалины. Это здание, казалось, намертво вросло в окружающий мрачный пейзаж.
Эллери заметил, как Элис Мэйхью испуганно уставилась на него; в нем не было ничего от приятной степенности старинных английских домов. Этот дом был просто старым и иссушенным и вполне соответствовал окружающей заброшенной местности.
Эллери мысленно ругал Торна за то, что он подверг девушку столь жестокому потрясению.
– Сильвестр называл его Черным домом, – объяснил доктор Райнах, выключив зажигание. – Он не слишком красив, признаю, зато так же прочен, как и семьдесят пять лет назад, когда был построен.
– Черный дом, – проворчал Торн. – Чушь собачья.
– Вы хотите сказать, – прошептала Элис, – что отец… Мама жила здесь?
– Да, дорогая. Странное название, да, Торн? Еще одна иллюстрация унылых мыслей, владевших Сильвестром. Дом был построен вашим дедушкой, Элис. Этот старый джентльмен позднее возвел еще один особняк. Уверен, вы найдете его более пригодным для жизни. Но где же все, черт возьми?
Доктор Райнах с трудом выбрался из машины и придержал заднюю дверцу открытой для племянницы.
Эллери Куин выскользнул на подъездную дорожку с противоположной стороны и тревожно огляделся. Соседний дом был намного меньше и не таким вычурным – двухэтажное здание, построенное из изначально белого камня, который со временем посерел.
Входная дверь была закрыта, а шторы на нижних окнах задернуты.
Однако внутри горел огонь в камине – Эллери различил дрожавшие блики. В следующее мгновение их заслонила голова пожилой женщины, которая на мгновение прижалась к окну, а затем исчезла. Но дверь оставалась закрытой.
– Вы, конечно же, остановитесь у нас, – услышал Эллери добродушный голос доктора, когда огибал автомобиль. Трое его спутников стояли на дорожке; Элис прижалась к Торну, словно в поисках защиты. – Элис, вы не захотите ночевать в Черном доме. Там никого нет, повсюду беспорядок, и к тому же в этот дом пришла смерть…
– Перестаньте! – прорычал Торн. – Разве вы не видите, что своими разговорами уже напугали бедную девушку до полусмерти? Вы пытаетесь отпугнуть ее?