– Надеюсь, вам тут будет удобно, – произнес толстяк, остановившись в дверном проеме. – Мы ждали только Торна и мою племянницу, но всегда можно разместить еще одного гостя. Вы ведь коллега Торна, как он упомянул?
– Он упомянул это дважды, – отозвался Эллери. – Если вы не возражаете…
– Нисколько. – Райнах задержался, с улыбкой глядя на него.
Эллери пожал плечами, снял пальто и умылся. Вода действительно была холодной; она кусала его пальцы, как стая маленьких рыбок. Он энергично растер лицо.
– Так-то лучше. Намного. Интересно, почему внизу я так ослабел?
– Без сомнения, из-за резкого температурного контраста: из холода в тепло. – Доктор Райнах, кажется, не собирался уходить.
Эллери с подчеркнутой невозмутимостью открыл свою сумку. Там, на белье, лежал полицейский револьвер 38-го калибра. Эллери отодвинул его в сторону.
– Вы всегда носите с собой оружие, мистер Куин? – удивился доктор Райнах.
– Да. – Эллери взял револьвер и сунул его в карман брюк.
– Интересно! – Толстяк погладил свой тройной подбородок. – Очаровательно. Что ж, мистер Куин, если вы меня извините, я пойду посмотрю, как там Торн. Упрямый он человек, кстати. Мог бы поселиться с нами еще на прошлой неделе, но решил изолировать себя в этой грязной берлоге по соседству.
– Любопытно, – пробормотал Эллери, – почему?
Доктор Райнах пристально посмотрел на него и сказал:
– Спускайтесь вниз, когда будете готовы. Миссис Райнах приготовила вкусный ужин, и если вы так же голодны, как и я, вы оцените его по достоинству. – И, улыбаясь, толстяк ушел.
Эллери замер, прислушиваясь. И услышал, как доктор Райнах остановился в конце коридора; несколько секунд спустя снова раздались его тяжелые шаги – уже на лестнице.
Эллери на цыпочках быстро приблизился к двери. Он заметил это сразу, как только вошел в комнату. Замка не было. На его месте зияла дырка, а на полу валялись свежие щепки. Нахмурившись, Эллери подпер дверь шатким стулом и начал осмотр.
Он приподнял матрас с тяжелой деревянной кровати и пошарил под ним, ища сам не зная чего. Открывал шкафы и выдвижные ящики, ощупывал потертый ковер, желая удостовериться, что под ним нет проводов.
Через десять минут, разозлившись на себя, Эллери сдался и подошел к окну. Вид отсюда открывался настолько мрачный, что он в отчаянии наморщил лоб. Виднелись лишь коричневые деревья без листьев и свинцовое небо. Старый особняк, известный также как Черный дом, находился на противоположной стороне и из этого окна не просматривался.
Затянутое облачной пеленой солнце садилось; на секунду облака расступились, и солнечный луч ударил прямо Эллери в глаза, отчего в них заплясали разноцветные блики. Затем надвинулись другие, снежные облака, а солнце окончательно скрылось за горизонтом. В комнате потемнело.
Значит, из двери вырезали замок. Быстро же сработали. Конечно, тут не могли знать о его приезде. Вероятно, кто-то увидел в окно, как их машина остановилась на подъездной дорожке. Пожилая женщина, выглянувшая на несколько секунд? Эллери размышлял, где она сейчас. Во всяком случае, чьи-то умелые руки несколько минут поработали над дверью… Он задался вопросом, не изуродовали ли точно так же дверь Торна и Элис Мэйхью?
Когда Эллери спустился вниз, Торн и доктор Райнах уже сидели у огня, и толстяк говорил:
– Вот что, дайте бедной девушке оправиться после нынешнего испытания. Учитывая тот шок, который она пережила сегодня, это будет уже чересчур. Я сказал миссис Райнах, чтобы она передала это Саре… Ах, Куин! Идите сюда и присоединяйтесь к нам. Как только Элис появится, мы сядем ужинать.
– Доктор Райнах извинялся за тетю мисс Мэйхью – миссис Сару Фелл, сестру Сильвестра Мэйхью, – пояснил Торн. – Ожидая приезда племянницы, она переволновалась.
– Правда? – Эллери уселся в кресло и положил ноги на подставку.
– Дело в том, – продолжил толстяк, – что моя бедная сводная сестра не совсем нормальная. Семейная паранойя. Она неуравновешенная, не склонная к агрессии, но разумнее не раздражать ее. И увидеть ее Элис…
– Паранойя, – кивнул Эллери. – Похоже, несчастливая семья. Хворь вашего сводного брата Сильвестра, кажется, выразилась в хранении мусора и склонности к одиночеству. В чем же мания миссис Фелл?
– Ничего необычного – она думает, будто ее дочь еще жива. На самом деле бедняжка Оливия погибла в автокатастрофе три года назад. Это потрясло Сару до глубины души. В последнее же время Сара с нетерпением ждала встречи с Элис, дочерью своего брата, и это может обернуться проблемой. Никогда нельзя предсказать, как нездоровый разум отреагирует на нестандартную ситуацию.
– Если уж на то пошло, – заметил Эллери, – то же самое можно сказать о любом разуме, в том числе и здоровом.
Доктор Райнах беззвучно засмеялся.
Торн, сгорбившись у камина, произнес:
– Этот молодой человек, Кит…
Толстяк медленно отставил свой бокал.
– Выпьете, Куин?
– Нет, спасибо.
– Этот молодой человек, Кит, – повторил Торн.
– Что? А, Ник. Вы хотели что-то сказать о нем, Торн? – Адвокат пожал плечами. Доктор Райнах снова взял бокал. – Мне чудится или в атмосфере действительно витает какая-то враждебность?
– Райнах… – резко начал Торн.
– Не беспокойтесь о Ките! Мы, в общем, его не трогаем. Он сердит на мир, что свидетельствует о его здравом смысле, но, боюсь, у него не хватает моей жизнерадостности, чтобы подняться над здравомыслием. Вы, вероятно, найдете его замкнутым… Ах, вот и вы, моя дорогая! Прелестно, прелестно.
Элис была одета уже в другое платье – простое, без рукавов – и успела привести себя в порядок. На щеках появился румянец, а глаза блестели. Впервые увидев ее без шляпы и пальто, Эллери подумал, что она выглядит по-иному, поскольку все женщины умудряются измениться, сменив прежнюю одежду и совершив таинственные манипуляции за закрытыми дверями. Да и поддержка другой женщины тоже сыграла свою роль; под глазами Элис по-прежнему темнели круги, но улыбка стала веселее.
– Спасибо, дядя Герберт. – Ее голос был слегка хриплым. – Но, по-моему, я простыла.
– Виски и горячий лимонад! – сразу откликнулся толстяк. – Поешьте немного и ложитесь спать пораньше.
– Признаться, я сильно проголодалась.
– Тогда ешьте, сколько хотите. Я хороший врач, как вы уже, без сомнения, заметили. Пойдемте ужинать?
– Да, – испуганно отозвалась миссис Райнах. – Не будем ждать Сару и Николаса.
Глаза Элис чуть заметно потускнели. Она вздохнула, взяла толстяка за руку, и все отправились в столовую.
Ужин как-то не задался. Доктор Райнах уделял все свое внимание еде и особенно питью. Миссис Рейнах, надев фартук, едва касалась собственной тарелки. Она убирала со стола посуду и спешила подать новое блюдо – вероятно, в доме не было прислуги. Румянец постепенно сходил со щек Элис, на ее лице появилось прежнее напряженное выражение. Время от времени она покашливала. Керосиновая лампа на столе сильно мерцала, и казалось, что каждый кусок, проглоченный Эллери, отдает керосином. Кроме того, piиce de rйsistance[62] была баранина с карри. Если и было блюдо, которое Эллери терпеть не мог, то именно баранина, и если его тошнило от какой-либо приправы, то исключительно от карри. Торн же невозмутимо ел, не поднимая головы от тарелки.
Когда они возвращались в гостиную, адвокат немного отстал и шепнул Элис:
– Все в порядке? Как вы?
– Я немного напугана, – тихо ответила она. – Мистер Торн, не сочтите меня мнительной, но во всем этом есть нечто очень странное… Теперь я жалею, что приехала.
– Знаю, – кивнул тот. – И все же это было необходимо, совершенно необходимо. Если бы была какая-то возможность избавить вас от всего этого, я бы ею воспользовался. Но вы точно не могли оставаться в той жуткой дыре по соседству…
– Нет, – вздрогнула Элис.
– И на многие мили вокруг здесь нет никакого отеля. Мисс Мэйхью, если кто-либо из этих людей…
– Нет-нет. Просто они кажутся мне странными. Вероятно, у меня просто разыгралось воображение, да еще этот холод… Вы не будете возражать, если я пойду спать? Завтра будет достаточно времени, чтобы поговорить.
Торн погладил ее по руке. Элис благодарно улыбнулась, пробормотала извинения, поцеловала доктора Райнаха в щеку и поднялась наверх, снова в компании миссис Райнах.
Они опять устроились перед камином и закурили, когда где-то в задней части дома раздался топот.
– Наверное, это Ник, – пробасил доктор. – Где же он был?
Молодой великан появился с сердитым видом в арке гостиной. Его ботинки намокли.
– Привет! – в своей угрюмой манере буркнул он и шагнул к огню, чтобы согреть свои крупные покрасневшие ладони.
На Торна он не обратил внимания и мельком взглянул на Эллери.
– Где ты был, Ник? Пойди поужинай.
– Я уже поел до вашего приезда.
– Что тебя задержало?
– Я носил дрова. Кто-то же должен был об этом подумать.
Голос Кита звучал резко, но Эллери заметил, что его руки дрожат. Чертовски странно! Он вел себя не как слуга, но все же выполнял тяжелую работу.
– Идет снег.
– Снег?
Они приблизились к окнам. Ночь была безлунной, и крупные пушистые снежинки скользили по стеклу.
– Ах, снег, – вздохнул доктор Райнах, и что-то в его тоне заставило Эллери вздрогнуть. – «Белый воздух скрыл холмы и небо, леса и реки, окутал фермерский домик за садом…»[63]
– Вы настоящий сельский житель, доктор, – заметил Эллери.
– Мне нравится природа в ее бурных проявлениях. Весна – для молокососов, а зима закаляет характер. – Толстяк приобнял Кита за широкие плечи. – Улыбнись, Ник. Разве нет на небе Бога?
Кит молча сбросил его руку.
– Ты еще не встречался с мистером Куином. Куин, это Ник Кит. А мистера Торна ты уже знаешь. – Кит кивнул. – Давай, мой мальчик, встряхнись. Ты слишком эмоционален, вот в чем твоя беда. Давайте все выпьем. Нервозность заразна.