«Нервы!» – мрачно подумал Эллери, раздув ноздри, словно пытаясь унюхать в воздухе дразнившие его тайны. Торн зажат, будто связан в узел, казалось даже, что у него вот-вот начнутся судороги: вены на висках вздулись голубыми шнурками, а на лбу выступил пот. Наверху было тихо. Доктор Райнах шагнул к буфету и достал бутылки – джин, настойку, ржаной виски, вермут. Он принялся смешивать напитки, без умолку болтая. В его хриплом мурлыкающем голосе ощущалось возбуждение.
«Что, черт возьми, здесь происходит?» – напряженно размышлял Эллери.
Кит разносил коктейли, и Эллери выразительно посмотрел на Торна. Тот слегка кивнул; они выпили по две рюмки и отказались от добавки. А Кит упрямо пил, словно стараясь о чем-то забыть.
– Так-то лучше, – произнес доктор Райнах, поудобнее устраиваясь в кресле. – Когда нет женщин, а есть камин и выпивка, жизнь становится почти терпимой.
– Боюсь, – сказал Торн, – я окажу на вас неприятное влияние, доктор. Я собираюсь сделать ее нестерпимой.
– Вот как? – Доктор Райнах осторожно отодвинул графин с бренди из-под локтя и сложил пухлые руки на животе. Его маленькие глазки блестели.
Торн подошел к камину и встал, глядя на языки пламени, спиной к ним.
– Я здесь в интересах мисс Мэйхью, доктор Райнах, – сообщил он, не оборачиваясь. – Исключительно в ее интересах. Сильвестр Мэйхью умер на прошлой неделе, причем внезапно. Умер, ожидая встретить дочь, которую не видел со времени развода с ее матерью двадцать лет назад.
– Верно, – пророкотал толстяк, не шевелясь.
Торн резко обернулся.
– Доктор Райнах, вы являлись врачом Мэйхью более года до самой его смерти. Что у него было?
– Разные болезни. Ничего необыкновенного. Он скончался от кровоизлияния в мозг.
– Так написано в вашем свидетельстве. – Адвокат подался вперед. – Но я не уверен, что оно правдиво.
Доктор мгновение смотрел на него, затем хлопнул себя по толстому бедру.
– Чудесно! – взревел он. – Чудесно! Этот человек мне нравится. Торн, несмотря на вашу сухую физиономию, вы так и сочитесь большими возможностями. – Он повернулся к Эллери, сияя. – Вы слышали это, мистер Куин? Ваш друг открыто обвиняет меня в убийстве. Это становится весьма захватывающим. Так! Старый Райнах – братоубийца. Что ты об этом думаешь, Ник? Твой покровитель обвиняется в хладнокровном преступлении. Боже, Боже!
– Это нелепо, мистер Торн! – воскликнул Ник Кит. – Вы же сами в это не верите.
Адвокат потер худые щеки.
– Не имеет значения, верю я или нет. Такая версия существует. Однако в данный момент Элис Мэйхью интересует меня больше, чем возможное убийство. Сильвестр Мэйхью мертв, независимо от того, по чьей воле, божественной или человеческой, но Элис Мэйхью вполне жива.
– И что? – спросил Райнах.
– Потому я и говорю, – ответил Торн, – очень странно, что ее отец умер именно в это время.
В комнате повисло молчание. Кит, упершись локтями в колени, смотрел на пламя; его взлохмаченные вихры упали ему на глаза.
Доктор Райнах с наслаждением отхлебнул бренди, потом отставил свой бокал и со вздохом произнес:
– Жизнь слишком коротка, джентльмены, чтобы тратить ее на пробные удары. Давайте уже перейдем к прямому бою. Нику Киту я доверяю, и мы можем свободно говорить в его присутствии. – Молодой человек даже не пошевелился. – Мистер Куин, вы ведь совсем ничего не знаете, верно? – продолжил толстяк с кроткой улыбкой.
Эллери тоже не двигался.
– С чего вы взяли? – поинтересовался он.
Райнах усмехнулся:
– Торн не покидал Черный дом после похорон Сильвестра. Он также не получал и не отправлял никаких писем во время своего добровольного недельного дежурства. Сегодня утром он оставил меня на причале, чтобы кому-то позвонить. И вскоре после этого появились вы. А поскольку отсутствовал он всего минуту или две, то, вероятно, не успел многое вам рассказать. Я восхищен, мистер Куин, вашим сегодняшним поведением. Вы держались образцово. Маска всеведения, скрывавшая полное и отчаянное незнание.
Эллери снял пенсне и начал протирать стекла.
– Вижу, вы не только врач, но и психолог.
– Все это не относится к делу, – резко заметил Торн.
– Нет, нет, очень даже относится, – возразил толстяк. – Итак, тревога вашего друга, мистер Куин, – полагаю, неловко и дальше держать вас в неведении, – заключается вот в чем: мой сводный брат Сильвестр, упокой, Господи, его смятенную душу, был скрягой. Если бы он мог унести свое золото в могилу… будучи уверенным, что оно там останется, – уверен, так бы он и сделал.
– Золото? – удивился Эллери, подняв брови.
– Вы будете смеяться, мистер Куин. В Сильвестре было нечто средневековое – при виде него вполне можно было ожидать, что он начнет разгуливать в длинной черной бархатной мантии, бормоча заклинания на латыни. В любом случае не в силах забрать свое золото в могилу Сильвестр поступил хитрее. Он его спрятал.
– Господи, – сказал Эллери. – Теперь вы станете доставать из своей шляпы призраков, гремящих цепями.
– Он спрятал, – с сияющей улыбкой продолжил доктор Райнах, – свое проклятое золото в Черном доме.
– А мисс Элис Мэйхью?
– Бедная девочка – жертва обстоятельств. До недавнего времени Сильвестр и не вспоминал о ней, пока она не написала из Лондона, что ее последний родственник по материнской линии умер. Написала она нашему худощавому приятелю Торну, которого какой-то ее знакомый порекомендовал как опытного адвоката. И он действительно такой! Элис даже не знала, жив ли ее отец, не говоря уж о том, где он находится. Торн, как добрый самаритянин, отыскал нас, передал Сильвестру подробные письма с фотографиями от Элис и с тех пор исполнял обязанности связного. И, могу поклясться, весьма осмотрительного связного!
– Это объяснение совершенно излишне, – сухо заметил адвокат. – Мистер Куин знает…
– Ничего он не знает, – возразил толстяк, – судя по тому вниманию, с каким он слушает мою маленькую речь. Давайте признаем это, Торн. – Он снова повернулся к Эллери, дружелюбно кивнув. – Тогда, мистер Куин, Сильвестр ухватился за мысль о своей новообретенной дочери, как утопающий цепляется за спасательный круг. Я не выдам секрета, если скажу, что мой сводный брат в своем параноидальном бреду подозревал собственную семью – представьте! – в злом умысле по поводу его состояния.
– Что, конечно, клевета.
– Точно подмечено! Ну, Сильвестр при мне говорил Торну, что уже давно перевел свое состояние в золото, спрятал его где-то в Черном доме и не откроет тайник никому, кроме дочери Элис, которая будет его единственной наследницей. Понимаете?
– Вполне, – кивнул Эллери.
– К сожалению, он умер до приезда Элис. Следует ли удивляться, мистер Куин, что Торн теперь плохо о нас думает?
– Это домыслы, – буркнул адвокат, покраснев. – Естественно, в интересах своей клиентки я не мог оставить без охраны помещение, в котором находится целое состояние…
– Разумеется, не могли!
– Если я позволю себе вмешаться, – произнес Эллери, – разве это не битва великанов из-за мыши? Владение золотом в нашей стране запрещено законом, этот закон приняли несколько лет назад. Даже если вы его найдете, разве правительство его не конфискует?
– Тут сложная юридическая ситуация, Куин, – заметил Торн, – но бессмысленно обсуждать ее до тех пор, пока золото не будет найдено. Потому я и старался…
– И небезуспешно, – усмехнулся доктор Райнах. – Вы знаете, мистер Куин, что ваш друг спал, запершись на все засовы, со старым кортиком в руке – одним из любимых сувениров Сильвестра, доставшимся ему от служившего на флоте деда? Это было весьма забавно.
– Я так не думаю, – возразил Торн. – Если вы собираетесь изображать шута…
– И все же, возвращаясь к вопросу о ваших подозрениях, Торн, вы проанализировали факты? Кого же вы подозреваете, приятель? Вашего покорного слугу? Уверяю, что в духовном плане я аскет…
– И довольно полный!
– …и деньги per se[64] ничего для меня не значат, – продолжил доктор невозмутимо. – Мою сводную сестру Сару? Бедняга живет в мире иллюзий, как и Сильвестр. Кстати, они были близнецами, и едва ли она надолго его переживет. Тогда остаются моя дорогая жена Милли и наш угрюмый молодой друг Ник. Милли? Абсурд! У нее не возникло ни одной идеи, хорошей или плохой, за последние двадцать лет. Ник? Ах, он же посторонний – тут проблема. Торн, вы подозреваете Ника? – Доктор Райнах усмехнулся.
Кит поднялся и впился взглядом в потное, круглое лицо толстяка. Он казался совершенно пьяным.
– Ты чертова свинья! – хрипло бросил он.
Доктор Райнах продолжал улыбаться, но в его маленьких поросячьих глазках мелькнула настороженность.
– Ну-ну, Ник, – успокаивающе пророкотал он.
Все произошло очень быстро. Кит бросился вперед, схватил тяжелый хрустальный графин с бренди и замахнулся им, целя в голову доктора. Торн вскрикнул и машинально шагнул вперед, но он мог бы и не беспокоиться. Доктор Райнах откинул голову назад, как толстая змея, и удар пришелся мимо цели. От сильного рывка Кита развернуло, графин выскользнул из его пальцев и, упав в камин, вдребезги разбился. Осколки разлетелись по всему очагу, и остатки бренди с шипением вспыхнули голубым пламенем.
– Этому графину, – сердито произнес доктор Райнах, – было почти сто пятьдесят лет!
Кит стоял неподвижно, повернувшись к ним широкой спиной. Они видели, как вздымаются его плечи. Эллери выдохнул со странным ощущением. Комната мерцала, как бывает во сне, и все произошедшее казалось нереальным, словно сцена в спектакле. Они играли роль? Была ли эта сцена спланирована? Но если так, то зачем? Какой цели они надеялись добиться, притворяясь, что ссорятся и вступают в драку? Единственным результатом стало уничтожение прекрасного старинного графина. Это было бессмысленно.
– Наверное, – сказал Эллери, не без труда поднимаясь, – я пойду спать, пока из дымохода не вылез черт. Благодарю за необыкновенный вечер, джентльмены. Торн, вы идете?