– Ну-ну, мисс Мэйхью, – пробормотал Торн, взяв ее за руку, – я и сам хочу этого больше всего. Но вы же видите…
Эллери, поднимавшийся по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, ничего больше не расслышал. Он направился в комнату Торна и, пинком распахнув дверь, принюхался. Затем, мрачно усмехнувшись, подошел к смятой кровати и отодвинул подушку. Под ней лежал старомодный длинноствольный револьвер. Эллери проверил барабан – пусто. Потом он поднес дуло к носу.
– Ну? – с порога спросил Торн. Элис стояла рядом, держась за него.
– Что ж, – ответил Эллери, отбросив револьвер в сторону, – теперь мы имеем дело с фактами, а не фантазиями. Это война, как вы и сказали. Выстрел был сделан из вашего револьвера. Дуло еще теплое, и из него пахнет – вы можете почувствовать запах сгоревшего пороха, если принюхаетесь. И пули исчезли.
– Что все это значит? – воскликнула Элис.
– Это значит, что кто-то ведет свою игру. Это был безобидный трюк, чтобы вернуть нас с Торном в дом. Вероятно, выстрел стал не только приманкой, но и предупреждением.
Элис опустилась на кровать Торна.
– Вы имеете в виду, что мы…
– Да, – кивнул Эллери, – отныне мы пленники, мисс Мэйхью. Пленники, которые не могут выходить за пределы тюрьмы. Я не буду объяснять, – добавил он, нахмурившись, – почему именно.
День прошел как в тумане. Мир вокруг все больше скрывался за складками снега. Воздух казался сплошной белой простыней. Будто небеса разверзлись, чтобы выпустить весь накопившийся снег.
Кит появился в полдень, хмурый и с потускневшим взглядом. Он поел горячей пищи и молча отправился в свою комнату. Доктор Райнах тихо бродил по гостиной, а потом исчез и вернулся лишь перед ужином – промокший и перепачканный. День все тянулся, и они говорили друг с другом совсем мало. Торн в отчаянии взял бутылку виски. Кит спустился вниз в восемь часов, сварил кофе, выпил три чашки и снова поднялся к себе. Доктор Райнах, казалось, утратил добродушие, он был мрачен и угрюм и открывал рот лишь для того, чтобы прикрикнуть на жену.
А снег падал.
Все отправились спать рано, без всяких разговоров.
К полуночи напряжение настолько сгустилось в воздухе, что даже железные нервы Эллери едва могли его вынести. Он расхаживал по своей спальне, поддерживая огонь в камине и обдумывая самые невероятные и фантастические версии происходящего, пока не разболелась голова. Заснуть казалось невозможным.
Движимый безотчетным порывом, Эллери накинул пальто и вышел в холодный коридор.
Дверь комнаты Торна была закрыта. Эллери услышал скрип кровати и стон адвоката. В коридоре царила кромешная тьма, и он пробирался на ощупь. Вдруг запнувшись о дырку в ковре, Эллери пошатнулся и, пытаясь удержать равновесие, ударился о стену с глухим звуком, стукнув каблуками по плинтусу.
Не успел он выпрямиться, как услышал сдавленное женское восклицание. Оно донеслось с противоположного конца коридора – если он правильно понял, из спальни Элис Мэйхью. Это было такое слабое, испуганное восклицание, что Эллери бросился через коридор, шаря в кармане в поисках спичек. Он нащупал дверь и нашел спички одновременно, зажег одну, открыл дверь и остановился со вспыхнувшим огоньком в руках.
Элис сидела в постели, натянув на себя одеяло, ее глаза блестели в полумраке. В другом конце комнаты стоял полностью одетый доктор Райнах, запустив руку в открытый ящик комода. Его ботинки были мокрыми, лицо ничего не выражало, а глаза сузились до щелочек.
– Пожалуйста, доктор, стойте спокойно, – мягко произнес Эллери, когда спичка погасла. – Пусть мой револьвер бесполезен как огнестрельное оружие, но им еще можно ударить. – Он шагнул к столику, где успел заметить, пока горел огонек, керосиновую лампу, чиркнул другой спичкой, зажег лампу и снова отступил к двери.
– Спасибо, – прошептала Элис.
– Что случилось, мисс Мэйхью?
– Я… не знаю. Я плохо спала. И проснулась минуту назад, услышав, как заскрипел пол. А потом вбежали вы. – Она вдруг с чувством воскликнула: – Спаси вас Бог!
– Вы вскрикнули.
– Я? – Элис вздохнула. – Я… Дядя Герберт! – резко произнесла она. – Что все это значит? Что вы делаете в моей спальне?
Райнах широко раскрыл глаза, приняв невинный и лучезарный вид, вытащил руку из ящика, закрыл его и выпрямился.
– Что я делаю, моя дорогая? – пророкотал он. – Я зашел посмотреть, все ли с вами в порядке. – Его взгляд остановился на полоске ее белых плеч, видневшихся над одеялом. – Вы казались очень утомленной. Просто душевный порыв, дитя мое. Простите, если напугал вас.
– По-моему, – вздохнул Эллери, – я ошибся в вас, доктор. Это глупо с вашей стороны. Даже откровенно неуклюже, если честно. Я объясняю это только общей напряженностью ситуации. Мисс Мэйхью явно не могла находиться в верхнем ящике комода, каким бы вместительным он ни был. – Он обратился к Элис: – Он прикасался к вам?
– Прикасался ко мне? – Ее плечи передернулись от отвращения. – Нет. Если бы он дотронулся до меня в темноте, я… я бы, наверное, умерла.
– Какой милый комплимент, – грустно усмехнулся доктор.
– Тогда что же вы искали, Райнах? – поинтересовался Эллери.
Толстяк повернулся правым боком к двери.
– Как известно, я плохо слышу правым ухом. Спокойной ночи, Элис, и хороших снов. Можно пройти, сэр Ланселот?[77]
Эллери не сводил взгляда с невозмутимой физиономии Райнаха, пока дверь за ним не закрылась. И еще некоторое время они с Элис молчали.
Потом она скользнула в кровать и вцепилась в край одеяла.
– Пожалуйста, мистер Куин! Увезите меня завтра отсюда. Мне действительно это очень нужно. Я… не могу передать вам, как боюсь… всего. Каждый раз, когда я думаю об этом… Как такое могло случиться? Мы в безумном месте, мистер Куин. И мы все сойдем с ума, если еще тут задержимся. Вы не увезете меня отсюда?
Эллери присел на край кровати.
– Вы правда так расстроены, мисс Мэйхью? – мягко спросил он.
– Я просто в ужасе, – прошептала она.
– Тогда завтра мы с Торном сделаем все, что в наших силах. – Эллери погладил ее руку через одеяло. – Я проверю его машину и посмотрю, можно ли ее починить. Он сказал, что в баке осталось немного бензина. Мы проедем столько, сколько сумеем, а остаток пути пройдем пешком.
– Но бензина так мало… О, мне безразлично! Вы думаете… он нам позволит?
– Кто?
– Кем бы он ни был…
Эллери, улыбнувшись, поднялся с места.
– Он не успеет нас догнать. А пока вам лучше поспать: завтра ожидается напряженный денек.
– Как вы думаете, я… он не будет…
– Оставьте лампу горящей и приставьте стул к дверной ручке, когда я выйду. – Эллери быстро огляделся. – Кстати, мисс Мэйхью, есть ли у вас что-нибудь, что доктору Райнаху могло бы приглянуться?
– Меня это тоже озадачило. Даже не представляю, что из моих вещей он бы хотел заполучить. Я бедна, как Золушка, мистер Куин. У меня нет ничего особенного, только одежда – те вещи, которые я привезла.
– Никаких старых писем, дневников, сувениров?
– Лишь одна старая мамина фотография.
– Доктор Райнах не кажется мне сентиментальным. Что ж, спокойной ночи. Не забудьте про стул. Уверяю вас, вы будете в полной безопасности.
Эллери подождал в промерзшем темном коридоре, пока не услышал, как Элис вылезла из постели и поставила стул около двери. Затем отправился в собственную спальню. И застал там Торна в поношенном халате, похожего на древнее потрепанное привидение.
– Идет призрак! Вы тоже не можете уснуть?
– Уснуть? – Адвокат поежился. – Как может честный человек уснуть в этом Богом забытом месте? Я заметил, что вы кажетесь довольно веселым.
– Не веселым. Бодрым. – Эллери сел и закурил. – Несколько минут назад я слышал, как вы возились в постели. Что-нибудь стряслось, раз вы выбрались на этот холод?
– Нет, просто нервы. – Торн вскочил и принялся расхаживать по комнате. – Где вы были?
Эллери рассказал ему обо всем.
– Странный человек этот Райнах, – заключил он. – Однако не следует недооценивать его. Нам придется оставить это дело, Торн, хотя бы на время. Я надеялся… Но вот – я пообещал бедной девушке. Мы уезжаем завтра, как только соберемся.
– И в следующем марте группа спасателей найдет наши замерзшие тела, – пробормотал Торн с несчастным видом. – Ничего себе, перспектива! И все же, замерзнуть насмерть лучше, чем остаться в этом кошмарном месте. – Он взглянул на Эллери. – Должен заметить, я немного разочарован в вас, Куин. Я был наслышан о ваших профессиональных способностях…
– Я никогда не говорил, – пожал плечами Эллери, – что я волшебник. Или теолог. Произошедшее здесь – либо черная магия, либо убедительное доказательство того, что чудеса случаются.
– Похоже на то, – кивнул Торн. – И все же, когда думаешь об этом… Это идет вразрез со здравым смыслом, ей-богу!
– Я вижу, – усмехнулся Эллери, – слуга закона оправляется от первоначального шока. Что ж, обидно сейчас уезжать отсюда. Мне претит сама мысль, чтобы сдаться, особенно в данный момент.
– В данный момент? О чем вы?
– Вы еще недостаточно оправились от шока, чтобы в полной мере проанализировать эту проблему. Я много размышлял над ней сегодня. Цель от меня ускользает, однако я близок к ней, очень близок.
– Вы имеете в виду, что в действительности…
– Уникальный случай, – сказал Эллери. – Необыкновенный… В английском языке, как, впрочем, и в любом другом, нет для него подходящего слова. Если бы я был склонен к религиозности… – Он затянулся сигаретой. – Всё сводится к простым элементам, как и иным по-настоящему серьезным проблемам. Есть золото. Оно спрятано в доме. Дом исчез. Значит, чтобы найти золото, нужно сначала отыскать дом. Полагаю…
– Помимо недавнего паясничанья с метлой Кита, – произнес Торн, – не могу припомнить, чтобы вы хотя бы что-нибудь совершили в этом направлении. Отыскать дом! Да вы только и делали, что сидели и ждали.
– Вот именно.