– Ну, я просто спросил, – пробормотал Мэлоун.
Массивный гангстер действительно всегда говорил правду. Если он сказал, что Малыш Джорджи Ла Серра не проносил тайком веревку, значит, тот этого не делал. Вряд ли Малыш Джорджи имел подработку на стороне. Как часто отмечал сам Макс Хук, он внимательно присматривал за своими парнями.
– Еще один вопрос, если не возражаешь, – продолжил адвокат. – Почему молодая леди отправила записку через тебя?
Макс Хук пожал огромными плечами.
– У нас есть кое-какие дела. Если конкретнее, она должна мне крупную сумму. Как и большинство корыстных людей, она любит азартные игры, но ей не особенно везет. Когда она сказала мне, что единственный шанс получить эти деньги – доставить записку, я, естественно, согласился.
– Ты ведь не знал, что в той записке?
Макс Хук был потрясен до глубины души.
– Мой дорогой Мэлоун! Ты же не думаешь, что я читаю чужие письма?!
Нет, решил Мэлоун, Макс Хук, вероятно, не знал. И, не прочитав записку, игорный босс не имел представления, в какой «ужасной беде и опасности» оказалась Мадлен Старр. Но адвокат решил уточнить, просто на всякий случай.
– В беде? – переспросил Макс Хук. – Нет, кроме того, что ее жениха приговорили к смерти, я не слышал ни о каких других неприятностях.
Мэлоун пожал плечами, встал и направился к двери. Затем внезапно остановился.
– Слушай, Макс, ты не знаешь слова к мелодии, которая звучит вот так? – Он негромко напел.
Макс Хук нахмурился, а потом кивнул.
– Да. Конферансье в одном из моих заведений обычно пел ее.
Он, прижавшись к решетке, стоит В
своей новой тюремной одежде…
– Извини, – после паузы добавил Макс Хук, – это все, что я помню. Наверное, эти две строчки засели у меня в голове, потому что они напомнили о том, как я впервые попал за решетку.
Уже в такси Мэлоун пару раз пропел эти две строчки. Рано или поздно он мог бы восстановить всю песню. Но Пол Палмер не прижимался к решетке. Он был повешен на водопроводной трубе.
Будь неладна, дважды неладна эта песня!
Было уже восемь часов вечера, а Мэлоун еще не ужинал, да и не ощущал голода. У него возникло мрачное подозрение, что он не захочет есть, пока не распутает это дело. Когда такси остановилось на следующем светофоре, Мэлоун подбросил монетку, чтобы решить, кому позвонить сначала – Мадлен Старр или Лилиан Клэр, и Мадлен победила.
Он вышел из такси перед небольшим многоквартирным домом на Уолтон-плейс, расплатился с водителем и зашагал по тротуару, когда из дверей дома вышел высокий седовласый мужчина. Мэлоун узнал Орло Физерстоуна – юриста, занимавшегося имуществом Пола Палмера, хотел скрыться, но понял, что не успеет, и наконец принял вид любезный и при этом удивленный.
– Я как раз собирался выразить мисс Старр свои соболезнования, – произнес он.
– На вашем месте я бы оставил ее в покое, – холодно отозвался Орло Физерстоун. У него было четкое представление о том, каким должен быть юрист, и Мэлоун этому представлению не соответствовал. – Я навестил ее только потому, что я в некотором смысле как второй отец для нее.
Если бы такие слова сказал кто-то другой, подумал Мэлоун, это потребовало бы разъяснений. Но в устах Орло Физерстоуна все звучало вполне естественно. Мэлоун сочувственно кивнул:
– Трагическое происшествие, да?
– Определенно. Лично я не могу поверить, что Пол Палмер решился на подобное. Когда я посещал его вчера, он казался жизнерадостным и полным надежд.
– Вы… посещали его вчера? – небрежно проговорил Мэлоун. Он достал из кармана сигару и принялся осторожно скручивать ее.
– Да. По поводу завещания. Ему нужно было подписать его. К счастью для нее, – он указал на дом, где жила Мадлен Старр, – он так и поступил. Он всё оставил ей, разумеется.
– Ясно. – Мэлоун со второй попытки зажег сигару. – А вы не думаете, что Пола Палмера могли убить?
– Убить! – Орло произнес это слово так, словно оно было непристойным. – Абсурд! Ни один Палмер никогда не был убит.
Мэлоун посмотрел, как Физерстоун садится в сверкающий «Кадиллак», и быстрым шагом направился в сторону Стейт-стрит. Большой лимузин проехал мимо него в тот момент, когда он добрался до угла; машина повернула на север, на Стейт-стрит, и остановилась.
Мэлоун задержался у газетного киоска, чтобы увидеть, как Орло Физерстоун выбрался из автомобиля, пересек тротуар и подошел к аптеке. Секунду подумав, Мэлоун последовал за ним и остановился около табачного киоска, откуда открывался хороший обзор на телефонную будку по соседству.
В кабинке Орло Физерстоун сверился с маленькой записной книжкой, затем снял трубку, опустил в щель пятицентовик и начал набирать номер. Мэлоун внимательно наблюдал. ДЕЛ – 9-6-0… Это был номер Лилиан Клэр.
Адвокат проклял все звуконепроницаемые телефонные будки и направился в бар на противоположном углу. Он занервничал.
После рюмки двойного виски и половины второй он пришел к обнадеживающему заключению, что, когда посетит Лилиан Клэр этим вечером, сумеет выведать у нее причину, почему из всех людей именно Орло Физерстоун позвонил ей сразу после расставания с невестой покойного Пола Палмера. Третья рюмка придала ему сил для разговора с самой невестой.
Когда Мэлоун поднимался на лифте в ее квартиру, ему в голову пришла еще одна обнадеживающая мысль. Если Мадлен Старр унаследует все деньги Палмера, то, вероятно, получить свои пять тысяч баксов ему будет не так уж сложно. Наверное, он даже сможет забрать их на этой неделе. Мэлоун напомнил себе, когда Мадлен открыла дверь, что на сей раз он не сглупит из-за хорошенького личика.
Квартирка Мадлен Старр была крошечной, однако обставленной со вкусом. Все в ней было недорогим, но стильным и безупречно вписывающимся в интерьер, даже гравюра Ван Гога над миниатюрным камином. Мадлен Старр тоже была безупречна.
Высокая, со стройной фигурой, от которой Мэлоун заморгал, хотя уже неоднократно восхищался ею в зале суда. Гладкие бронзово-каштановые волосы были аккуратно уложены, а на бледном лице отражались спокойствие и собранность. Безмятежная, изысканная, учтивая. У Мэлоуна возникла мысль, что, если он попытается пристать к ней, она не станет кричать. Мадлен была в черном халате. Очевидно, это вполне отвечало ее представлениям о трауре.
Мэлоун быстро произнес приличествующие случаю слова соболезнования и после этого спросил:
– В какой ужасной беде и опасности вы находитесь, мисс Старр?
– Что вы имеете в виду? – удивилась она.
– То, что вы написали в своей записке Полу Палмеру.
Мадлен посмотрела на него и заявила:
– Я надеялась, что ее уничтожат.
– Так и будет, – галантно заверил Мэлоун, – если вы захотите.
– Она у вас с собой?
– Нет, – солгал Мэлоун, – в сейфе моего офиса. Но я вернусь туда и сожгу ее. – Он не уточнил, когда именно.
– Знаете, это не имело никакого отношения к его смерти?
– Конечно, нет, – кивнул Мэлоун. – Вы ведь не посылали ему еще и веревку, верно?
Мадлен уставилась на него.
– Как ужасно с вашей стороны…
– Мне очень жаль.
– Мне тоже жаль, – произнесла она. – Я не хотела грубить. Естественно, я нервничаю. – Мадлен сделала паузу. – Могу я предложить вам выпить?
– Можете, – откликнулся Мэлоун, – и я соглашусь.
Он наблюдал за Мадлен, пока она разливала изрядное количество скотча и небольшую долю содовой по двум бокалам, задаваясь вопросом, как скоро после смерти жениха ее можно смело приглашать на свидание. Хотя, наверное, она не сказала бы «да» сомнительному адвокату по уголовным делам. Мэлоун взял бокал, выпил половину и подумал: «Кто это сомнительный?»
– Мистер Мэлоун! – воскликнула Мадлен. – Вы же не верите, что моя записка имеет к случившемуся какое-либо отношение?
– Разумеется, нет. Эта записка придала бы ему сил жить и вдохновила на попытку выбраться из тюрьмы. – Мэлоун подумывал поднять вопрос о своем гонораре в пять тысяч долларов, но решил, что сейчас не время. – Хорошо, что вы сможете вернуть долг Максу Хуку. Не надо быть у него в должниках.
Мадлен внимательно посмотрела на него и ничего не ответила. Мэлоун допил скотч и направился к двери.
– Однако есть одна деталь, – произнес он, взявшись за дверную ручку. – Это «ужасная беда и опасность», в которой вы находитесь. Вы бы лучше рассказали мне. Я мог бы помочь.
– Нет, – возразила Мадлен. Она стояла очень близко, и ее духи начали опасно смешиваться с выпитыми им виски и скотчем. – Нет. Сейчас никто не может мне помочь. – Мадлен опустила голову. – Знаете… девушка… одна в целом мире…
Мэлоун почувствовал, как краснеют его щеки. Он открыл дверь и произнес:
– О. – Просто «О».
– Минуточку, – попросила она. – Почему вы задавали все эти вопросы?
– Потому что, – так же быстро ответил Мэлоун, – я подумал, что ответы могут пригодиться – на случай, если Пола Палмера убили.
Это, повторял он себе, спускаясь в лифте, даст ей пищу для размышлений.
Мэлоун поймал такси и назвал адрес многоквартирного дома на улице Гёте, где жила Лилиан Клэр. В вестибюле он задержался, чтобы позвонить одному видному политику и убедиться, что он дома. Было бы неловко столкнуться с этим политиком в гостях у Лилиан Клэр.
Это тоже хорошая квартира, решил Мэлоун, когда стройная горничная-мулатка впустила его внутрь. Большие мягкие диваны и стулья в модернистском стиле, зеркала и встроенный бар. Хотя и не такая милая, как Лилиан Клэр.
Она была симпатичной, невысокой и чуть полноватой, с вьющимися светлыми волосами и обескураживающе искренним взглядом.
– Мистер Мэлоун, – воскликнула Лилиан. – Я всегда хотела с вами познакомиться.
У него возникло приятное ощущение, что, если бы он пощекотал ее, совсем чуть-чуть, она бы захихикала.
Лилиан сделала ему напиток, зажгла сигару, села рядом на самый большой и роскошный диван и спросила:
– Объясните мне, как, черт возьми, Пол Палмер раздобыл эту веревку?