, в своей потрепанной шляпе и потертом пальто, приносил десять и иногда даже двадцать баксов.
– Значит, скряга, да? – уточнил Нельсон. – Они всегда умирают на куче денег.
Мужчину перенесли, а также убрали недоеденный сандвич.
Помощник судмедэксперта сообщил Нельсону:
– Полагаю, тут дело по вашей части. Я могу ошибаться, но, похоже, этот сандвич приправлен цианидом.
Сарецки, осматривавший одежду мужчины, сказал:
– Его звали Лео Авраам, вот адрес. Между прочим, в правом ботинке у него было спрятано семьсот долларов наличными, а в левом – триста. Хочешь, я пойду туда и все выясню?
– Лучше я пойду, – ответил Нельсон. – А ты останешься здесь и приберешься.
– Ладно.
Вощеная бумага от сандвича осталась лежать под стулом. Нельсон поднял ее, завернул в бумажную салфетку и сунул в карман. От автомата было всего несколько минут ходьбы до дома, где жил Авраам, – старого запущенного здания без лифта.
Нельсон вошел в вестибюль, но нужного имени не оказалось в списке. Сначала он подумал, что Сарецки ошибся или был введен в заблуждение какой-то бумагой, где указывался адрес мужчины. Нельсон позвонил в звонок с надписью «Суперинтендант»[91] и спустился ко входу в подвал. Появилась полная светловолосая женщина в старом свитере и домашних тапочках.
– Не подскажете, в этом доме живет кто-нибудь по фамилии Авраам? – спросил Нельсон.
– Это мой муж – он суперинтендант. Сейчас его нет дома, но скоро должен вернуться.
Нельсон и сам не понимал, почему сразу не рассказал ей о случившемся. Наверное, хотел получить представление об окружении Авраама в обыденной обстановке.
– Можно мне войти и немного подождать? – спросил он.
– Почему бы нет? – равнодушно отозвалась женщина.
Она повела его по пустынному, неосвещенному подвальному коридору, заставленному мусорными ведрами, в желто-зеленую комнату с крошечным газовым фонарем. Каким бы старым ни было это здание, в нем провели электричество. И тут, в подвале, тоже. С потолка свисал шнур, заканчивавшийся пустой розеткой. Он был вне зоны досягаемости. «Этот человек точно был скрягой, – подумал Нельсон. – Разгуливать со штукой баксов в кармане и жить вот так!»
Он не мог не посочувствовать женщине.
К еще большему своему удивлению, Нельсон заметил, что на газовой плите с одной конфоркой в углу кипит кофейник. Он задался вопросом, знает ли она, что каждый вечер муж балует себя закуской с кофе вне дома?
– Как вы думаете, куда он ушел? – поинтересовался Нельсон, усаживаясь в скрипучее кресло-качалку.
– Каждый вечер в это время муж ходит к автомату в двух кварталах отсюда, чтобы выпить кофе, – ответила женщина.
– Но почему он идет и тратит деньги, хотя бы мог выпить кофе прямо здесь, дома?
На ее лице мелькнула искра обиды, но это была подавленная обида, которая давно уже превратилась в смирение. Женщина пожала плечами:
– Для себя ему не жаль. Он говорит, что ходит туда, потому что там светлее. Но на меня и детей не потратит и лишнего цента.
– У вас есть дети?
– Они мои, а не его.
Нельсон уже успел рассмотреть девочку и мальчика помоложе, застенчиво выглядывающих из другой комнаты.
– Что ж, – произнес он, вставая, – жаль, что приходится вам об этом сообщать, но с вашим мужем произошел несчастный случай в автомате, миссис Авраам. Его больше нет.
Выражение усталой апатии сменилось испугом.
– Цианид – что это?
Она тяжело выдохнула, когда он ей сказал.
– Были ли у него враги? – спросил он.
Миссис Авраам ответила с предельной простотой:
– Никто не любил его. Но никто и не ненавидел.
– Вы знаете какую-либо причину, по которой ваш муж мог бы покончить с собой?
– Он? Никогда! Муж крепко держался за жизнь, как и за свои деньги.
«В этом была доля правды, – признал Нельсон. – Скряги нечасто совершают самоубийства».
Девочка боязливо пробралась в комнату, держа за руки за спиной.
– Он… он умер, мам?
Женщина молча кивнула.
– Тогда мы можем это включить? – Девочка протянула руку – она держала электрическую лампочку.
Нельсон был тронут, несмотря на жесткий характер.
– Приходите завтра в полицейское управление, миссис Авраам. Там есть сумма наличных, на которые вы можете претендовать. Спокойной ночи.
Нельсон вышел на улицу и с лязгом захлопнул дверь подвала. Окна рядом с ним вдруг слабо осветились, и стал виден силуэт женщины, стоявшей на стуле.
«Странный дом», – подумал детектив, покачав головой, и побрел по тротуару.
Было уже два часа ночи. В автомате было темно, когда Нельсон к нему вернулся, поэтому он направился в управление. Там допрашивали менеджера и работника, который приготовил сандвичи и выложил их в ячейки торгового автомата.
Капитан, шеф Нельсона, сказал:
– Звонили из лаборатории и сообщили, что в сандвиче полно кристаллов цианистого калия. Также они проверили остатки батона, болонской колбасы, из которых был приготовлен сандвич; нож, разделочную доску и обрезки в мусорном ведре – все это мы им отправили, – и все чисто. В кухне заведения явно не было небрежности. Значит, цианид попал в этот сандвич со стороны покупателя. Он покончил с собой или был убит кем-либо из посетителей.
– Я только что был у него дома, – произнес Нельсон. – Это не самоубийство. Люди не тревожатся о счетах за свет, если собираются свести счеты с жизнью.
– В этом что-то есть, – кивнул капитан. – Мой опыт подсказывает, что скупость – просто извращенная форма инстинкта самосохранения, чрезмерное цепляние за жизнь. Выбор этого средства тоже не в характере скряги. Цианид дорогой, и его не продали бы человеку вроде Авраама просто по его просьбе. Значит, убийство. Вы, парни, должны разыскать третьего соседа Авраама по столу. Сделайте это как можно быстрее.
По тем крохам информации, которые удалось получить у уборщика и двух других соседей Авраама, составили его фотопортрет. Это был плотный смуглый мужчина в светло-коричневом костюме. Он первым занял место за тем столиком и первым закончил есть, но задержался. Время от времени оглядывался через плечо и ковырял в зубах. Около его ног под столом стояла небольшая черная сумка или кейс для образцов. Оба посетителя уверенно на это указывали. Они ударились о сумку, когда садились, и, таким образом, ее заметили.
Наклонялся ли он к сумке после их появления, открывал ли ее и вытаскивал ли что-нибудь оттуда?
Судя по воспоминаниям обоих – нет.
Может, Авраам вставал из-за стола, оставив сандвич на пару секунд без присмотра?
Опять же нет. Все произошло очень быстро. Авраам с шумом развернул сандвич, откусил большой кусок, проглотил, не жуя, пару раз судорожно вздохнул и ничком повалился на стол.
– Значит, сандвич отравили около автомата – я имею в виду место, откуда забирают еду, – а вовсе не за столом, – сказал Сарецки Нельсону наедине. – Наверное, он на минуту отложил сандвич, пока ждал кофе.
– Нет, – возразил Нельсон. – Ты забыл, что сандвич был завернут в вощеную бумагу. Как мог кто-то развернуть его и снова завернуть, не привлекая внимания Авраама? И если мы подозреваем парня с сумкой, а капитан, по-моему, хочет, чтобы мы его подозревали, то он уже сидел за столом и ел, когда пришел Авраам. Откуда он мог заранее знать, за какой стол он сядет?
– Тогда как яд попал на сандвич? Откуда взялся?
– Нам платят за то, чтобы мы выясняли подобные мелочи, – сухо напомнил Нельсон.
– Это не мелочи, – возразил Сарецки.
– Ты рассуждаешь как дилетант. Ты уже довольно давно в полиции и должен знать, как «живучи» привычки, как сложно от них избавиться или скрыть их. Обыватели считают детективную службу чем-то вроде работы фокусника, достающего кроликов из шелковой шляпы. Они не понимают, что все взрослые люди несвободны: они связаны по рукам и ногам крошечными, безобидными привычками и от этого становятся уязвимыми. У нашего третьего соседа есть привычка перекусывать в полночь в общественных местах. У него есть привычка ковыряться в зубах после еды, задерживаться за столом, постоянно оглядываться через плечо. Прибавь к этому плотное телосложение, смуглый цвет лица – и он у нас в кармане! Чего еще ты хочешь – чтобы на него направили прожектор?
Сорок восемь часов спустя сам Сарецки, несмотря на все свои опасения, нашел третьего соседа в другом автомате, с кейсом для образцов и почти в тот же час, и привел на допрос! Уборщик и два свидетеля без колебаний опознали его, пусть даже сейчас он был в сером костюме.
По его словам, его звали Александр Хилл.
– Чем вы занимаетесь? – спросил капитан.
Хилл побледнел. Его кадык дернулся, и мужчина с трудом смог ответить:
– Я… я продавец в фармацевтическом концерне.
– А! – выразительно произнесли двое из трех полицейских. В его кейсе нашлись только зубные порошки, аспирин и лекарства от головной боли.
А Нельсон, обыскав Хилла, решил: «Это слишком просто. И он очень напуган и беззащитен для преступника. Появился здесь без всякой подготовки. Виновный хорошо бы подготовился, все продумал. А на нем лица нет. Поведение невиновного».
– Как получилось, что все клиенты остались на месте в тот вечер, а ты поспешил сбежать? – грозно спросил капитан.
– Не знаю. Это произошло так близко от меня, что, наверное, я… занервничал.
«Это необязательно признак вины», – подумал Нельсон. Но он должен был участвовать в допросе, поэтому набросился на Хилла:
– Ты занервничал, да? Почему? Как ты узнал, что это был не просто сердечный приступ или переедание? Может, ты послужил причиной случившегося?
– Нет! Нет! – воскликнул Хилл. – Я не занимаюсь ничем подобным! Я ничего такого не ношу…
– Так ты знаешь, что это было? – надавил на него Сарецки. – Откуда? Мы тебе не говорили.
– Я… я прочитал об этом в газетах на следующее утро, – пробормотал Хилл. Об этом действительно писали в газетах, признал Нельсон.
– Ты не тянулся к нему за чем-нибудь? Держал руки при себе? – продолжил Сарецки. И затем без паузы добавил: –