Всю ночь и утро Лена провела в полусне. Она вроде понимала, что находится в больнице, что к ней то и дело подходит медсестра, но еще толком не успела осознать, как она тут оказалась. А сейчас чувствовала влажную тяжесть одеяла и даже разглядела больничное клеймо на пододеяльнике.
– Э, подруга. Ты узнаёшь, кто я?
– Ясный мой свет.
– Фух. Ну, тогда я спокоен.
– Что вообще случилось? Как я?.. – Лена не договорила и попыталась оглядеть палату. Но голову с силой придавило к подушке.
– Ты подралась с булыжником. Он отрубил тебя на несколько часов.
– Отстой.
– Ты тоже надрала ему задницу, так что не волнуйся. – Эжен потянулся за телефоном. – Надо набрать твоему байкеру, пока он не скурил все сигареты в городе.
– Что это вообще было?
– Землетрясение. Где-то шесть или семь баллов. Потом все боялись, что придет цунами. Но обошлось. К полуночи разрешили вернуться в город.
– Кто-нибудь погиб?
– Вроде нет. Но есть серьезные потери.
– Какие?
– Мое пальто от Ральфа Лорена.
– Плохая шутка, Эжен. Не помню ничего страшнее в жизни.
– Если честно, я сам чуть не обосрался. У нас, конечно, бывали в Норильске землетрясения. Но их встречали как праздник. Все выходили во двор, болтали. В магазинах кончалась водка. А тут, конечно, жесть. У людей сараи рухнули, полгорода без света и… – Эжен положил руку ей на коленку.
Лена почувствовала что-то неладное.
– Что?
Он замешкался.
– Таня Буранова потеряла голос.
– Кошмар.
– Все уже хорошо. Голос вернулся по дороге в Москву. Шлет тебе привет.
Лене показалось, что он явно недоговаривает. Из коридора донесся глухой топот. Кто-то споткнулся и сменил бег на быстрый шаг. Через несколько секунд Антон затормозил в дверном проеме, поймал ее взгляд и мелко кивнул. Потом осторожно, чуть не на цыпочках, подошел к соседней кровати. Нелепые бахилы съехали с пяток, непонятно, как еще держались. Антон устроился на край пустой койки, но не мог справиться с руками. То мял простынь, то выворачивал пальцы до противного щелчка. Молчал. Почему-то боялся подойти. И ей стало неловко. Захотелось поправить прическу и ляпнуть хоть что-нибудь, как будто они на первом свидании. Лена даже потянулась ко лбу и тут же сообразила, что ее волосы погребены под несколькими слоями бинта и прихорашиваться бесполезно.
– Она не помирает. Пока. Так что, если ты прихватил яд, лучше поберечь до лучших времен.
Лена подумала, что Антон сейчас выкинет ее товарища в окно. Впрочем, Эжен и сам это понял, попятился к двери и забросил банановую кожуру в жестяное ведро.
– Трехочковый! – Он подмигнул Лене и удалился.
Антон по-прежнему молчал, это было совсем на него не похоже. Он опустился на вздутый линолеум, сцепил руки, как врубелевский Демон, и с нажимом, очень сосредоточенно разглядывал ее лицо. А потом спросил:
– Хочешь, я разведусь?
Лена улыбнулась через силу.
– Спасибо, не надо.
Вскоре Антона прогнала врач, высоченная блондинка, которая называла пациентку «моя девочка» и пообещала отпустить через два дня при хорошем поведении. После беглого осмотра Лена снова провалилась в сон.
На следующий день в палату завалилась труппа. Все, кроме Миши.
– Нас сначала пускать не хотели, но я дяде Пете, с охраны, пообещала грядки летом поливать. – Таня полезла ее обнимать и чуть не залила слезами. – Ой, Лен Фёдоровна, мы вас так любим.
– Вы тут лежите на высоких подушках, прям как Ленин в мавзолее.
Слава и раньше демонстрировал интерес к истории.
– Ты совсем дебил? Не слушайте его, Лен Фёдоровна, вы гораздо красивее. – Соня выкатила на Славу жирно обведенные глаза.
– Как вы… ну, позавчера? – Лена начала разговор о землетрясении, хоть мало что помнила. Ей хотелось выговорить свой страх, который все еще колол между ребер.
– Мы-то не первый раз замужем. Миссис Поттер всех через задний вход вывела. – Таня перестала ронять слезы и наводила порядок на тумбочке, смела ладонью крошки, выстроила клином мандарины.
– Да нормально так было. Крутой движ, мне понравилось. – И вслед за Вовчиком все стали наперебой, через смешки рассказывать, как бежали по улице, изображать вой сирены, передразнивать лица испуганных родителей. Да, да. IDDQD.
Утром перед выпиской Лену отправили на повторную КТ. Кажется, рентгенолог в молодости мечтал работать фотографом. Он кружил вокруг кушетки и приговаривал: «Головочку вот так поверните! Еще чуть-чуть. Замеча-а-ательно! Лежите ровно. Сейчас сделаем снимочек!» Пока Лена в палате ждала результатов, о дверной косяк постучал капитан Локоть. Он, пригнув голову, сделал три неуверенных шага до центра комнаты и спросил:
– Можно?
Лена улыбнулась.
– Но вы ведь уже вошли.
– Ах да! – Он подтянул к себе тонконогий стул, достал папку и попытался открыть ее, но бегунок двигался со скрипом, воюя с молнией за каждый сантиметр. – Вы были правы. Эти идиоты во всем признались.
– Какие именно?
– Ну, этот Козлов. И еще два его собутыльника.
– Серьезно?
– Угу. Там история какая. Козлову рассказали старики, что в этих местах, где началась стройка завода, можно поймать рыбу калугу. Нерестится в камышах. Дескать, заплывает к нам раз в несколько лет. Они ее с Шишигиным четыре года караулили. И еще у них был третий подельник – Попков. А тут – бах, всё забором огородили, охрану поставили, все дела. А эта рыба – уже смысл их жизни.
– Что? Калугу?
– Ну да, как город в Подмосковье.
Лена решила не менять его картину мира.
– И что, из-за какой-то рыбы они решили воевать с заводом?
– Это не просто рыба. Она из Красной книги. За одну такую рыбу на черном рынке можно выручить 5–6 миллионов. Весит она почти тонну. И выглядит – не дай бог приснится ночью, калекой проснешься.
– А на что они рассчитывали?
– Хотели стройку остановить. Или чтобы ее в другое место перенесли. Сначала пытались взять на испуг. Народ у нас суеверный. Купили краситель, подгадали время, когда смена начнется. Попков подъехал к мостику выше по течению и всыпал в воду несколько мешков этого порошка. Типа, река крови.
– А на заборе тоже они надпись сделали?
– Ну конечно. Потом решили провода подрезать. Но чтобы никого случайно не убить, Козлов подрезал сам себе, пока все ушли на обед.
– Вот жулик! Мы ему еще и компенсацию заплатили за травму на рабочем месте!
– Ну а потом они пошли на крайние меры. Из-за массового отравления стройку точно могли прикрыть.
– И чем они травили?
– Да каплями, которые алкоголикам дают, чтобы они не бухали. Про капли Колме слышали?
– М-м-м… нет.
– Они, если с алкоголем смешать, вызывают тошноту, рвоту, жар. Не имеют ни цвета, ни запаха. В тот день Шишигин праздновал день рождения. Принес на обед ящик водки. Пока водку разливали, Козлов прокрался на кухню и несколько бутыльков этих капель вылил в кастрюлю с супом. Короче, мужикам всем поплохело.
– Нда. Но до проверок дело не дошло. А что ж они признались-то сразу?
– После этих капель несколько особо пьющих мужиков чуть коньки не отбросили. И Попков в том числе. Он всю неделю пил до этого, поэтому капли на нем жестко сработали. А Козлов еще и набожным оказался. Испугался, что чуть грех на душу не взял. Еще зачем-то признался, что с женой соседа переспал.
От всех этих новостей голова снова разболелась, но зато она почувствовала радость. Хорошо, что это сумасшедшие мужики, а не дядя Паша. Значит, не врал.
– А что с ними теперь будет?
– Не знаю. Возиться неохота. Может, посадим на пятнадцать суток. Ну, а вы решайте, увольнять их или возвращать. Хотя и возвращать-то пока некуда…
Лена перестала дышать.
– Как это некуда?
Он с визгом застегнул папку и медленно поднял на нее глаза.
– А разве вы не знаете? Эпицентр был как раз рядом. Река берег размыла.
– И? Что-то рухнуло?
Он ничего не ответил и просто развел руками.
Уже сидя в такси с Антоном, она попросила водителя отвезти их на стройку.
– Ты чего, малыш? Надо отдохнуть. Давай сразу домой.
– Я быстро.
Таксист затормозил метров за двести. Лена не волновалась, у нее не было тревоги и разочарования. Она хладнокровно вылезла из машины и подошла к остову завода. Асфальт у ворот напоминал шоколадное крошево. Несколько секций железного забора валялись на земле. И вся стройплощадка была перебинтована красно-белой лентой. Лена шагнула внутрь. Повсюду струились провода, техника беспомощно лежала на боку, бетонные сваи накренились. А в самом центре кусками осел грунт, обнажая разноцветные слои земли: от бурого до бледно-рыжего. Ей захотелось подойти, заглянуть во все щели, но Антон дернул ее за руку.
– Эй, тебе там точно делать нечего. Водитель ждет.
Лена нахмурилась, но спорить не стала. Она плелась к машине, то и дело оглядываясь. «Что я чувствую? Горечь, досаду, разочарование? – Лена перебирала все подходящие к случаю чувства, примеряла их на себя. – Нет, ничего не подходит». С удивлением осознала, что ей плевать. И даже радостно оттого, что есть какая-то сила, еще более внушительная, чем воля Королькова и таких, как он.
Рано утром Лена встретилась с Эженом у гостиницы. Он толкал перед собой чемодан и нес на плече металлоискатель, как ружье после удачной охоты.
– Передашь это Катушкину?
– Ого, щедрый подарок!
– Да я как-то проникся к старику. Хороший он.
Лена ласково стряхнула снежинки с его плеча.
– Я решил к своим полететь. В Норильск. Пять лет не был.
– О! Передавай папе от меня привет.
– Не могу. Мне пришлось сказать, что ты умерла.
– Эжен!
– А как я еще мог объяснить, что не женюсь на тебе? Ты ведь лучшая женщина на земле.
Она встала на цыпочки и поцеловала его в обе щеки, как принято у французов.
Глава 45
Корольков велел Лене закрывать все дела и возвращаться домой. Ее испытательный срок подходил к концу. Стройку заморозили, пока не определят точно масштаб разрушений и новый фронт работ.