Мудрейший тот, кто, подобно Сократу, знает, что ничего-то по правде не стоит его мудрость.
(Платон. «Апология Сократа», 23b)
Нет такого человека, который мог бы уцелеть, если бы стал откровенно противиться ‹…› большинству и хотел бы предотвратить все то множество несправедливостей и беззаконий, которые совершаются в государстве. Нет, кто в самом деле ратует за справедливость, тот, если ему и суждено уцелеть на малое время, должен оставаться частным человеком, а вступать на общественное поприще не должен.
(Платон. «Апология Сократа», 31e–32a)
Если бы кто-нибудь должен был взять ту ночь, в которую он спал так, что даже не видел сна, сравнить эту ночь с остальными ночами и днями своей жизни и, подумавши, сказать, сколько дней и ночей прожил он в своей жизни лучше и приятнее, чем ту ночь, то, я думаю, не только всякий простой человек, но и сам Великий царь нашел бы, что сосчитать такие дни сравнительно с остальными ничего не стоит. Так если смерть такова, я ‹…› назову ее приобретением, потому что таким-то образом выходит, что вся жизнь ничем не лучше одной ночи.
(Платон. «Апология Сократа», 40d – e)
Поменьше думайте о Сократе, но главным образом – об истине.
(Платон. «Федон», 91с)
[Последние слова: ] Мы должны Асклепию петуха. Так отдайте же, не забудьте. (Петуха приносили Асклепию, богу врачевания, выздоравливающие. Сократ считал, что смерть для его души – выздоровление и освобождение от земных невзгод.)
(Платон. «Федон», 118a)
Говорят, Еврипид дал ему [Сократу] сочинение Гераклита и спросил его мнение; он ответил: «Что я понял – прекрасно; чего я не понял, наверное, тоже».
(Диоген Лаэртский, II, 22)
Часто он [Сократ] говаривал, глядя на множество рыночных товаров: «Сколько же есть вещей, без которых можно жить!»
(Диоген Лаэртский, II, 25)
Удивительно: всякий человек без труда скажет, сколько у него овец, но не всякий сможет назвать, скольких он имеет друзей, – настолько они не в цене.
(Диоген Лаэртский, II, 30)
[Красота – ] недолговечное царство.
(Диоген Лаэртский, V, 19)
[Сократ] говорил ‹…›, что он знает только то, что ничего не знает.
(Диоген Лаэртский, II, 32)
Человеку, который спросил, жениться ему или не жениться, он [Сократ] ответил: «Делай, что хочешь, – все равно раскаешься».
(Диоген Лаэртский, II, 33)
[Сократ] говаривал, что сам он ест, чтобы жить, а другие люди живут, чтобы есть.
(Диоген Лаэртский, II, 34)
Когда он [Антисфен] стал выставлять напоказ дыру в своем плаще, то Сократ, заметив это, сказал: «Сквозь этот плащ я вижу твое тщеславие!»
(Диоген Лаэртский, II, 36)
Когда ему [Сократу] сказали: «Афиняне осудили тебя на смерть», он ответил: «А природа осудила их самих».
(Диоген Лаэртский, II, 35)
Сократу однажды пришлось увещевать ‹…› [Алкивиада], который робел и страшился выступать с речью перед народом. Чтобы ободрить и успокоить его, Сократ спросил: «Разве ты не презираешь вон того башмачника?» – и философ назвал его имя. Алкивиад ответил утвердительно; тогда Сократ продолжал: «Ну, а этого разносчика или мастера, шьющего платки?» Юноша подтвердил опять. «Так вот, – продолжал Сократ, – афинский народ состоит из подобных людей. Если ты презираешь каждого в отдельности, тебе следует презирать и всех купно».
(Элиан. «Пестрые рассказы», II, 1)
Видя, что правительство тридцати [тиранов] убивает самых славных граждан и преследует тех, кто обладает значительным богатством, Сократ ‹…› сказал: «‹…› Никогда не было столь отважного и дерзкого трагического поэта, который вывел бы на сцену обреченный на смерть хор!»
(Элиан. «Пестрые рассказы», II, 11)
Когда в старости Сократ захворал и кто-то спросил его, как идут дела, философ ответил: «Прекрасно во всех смыслах: если мне удастся поправиться, я наживу больше завистников, а если умру – больше друзей».
(Элиан. «Пестрые рассказы», II, 36)
Нетрудно хвалить афинян среди афинян.
(Аристотель. «Риторика», III, 14, 1415b)
Сократ, когда он уже был приговорен к смерти и заключен в темницу, услышав, как один музыкант распевал под аккомпанемент лиры стихи Стесихора, попросил того учить его, пока есть еще время; на вопрос певца, какая ему от этого польза, когда ему предстоит умереть послезавтра, Сократ ответил: «Чтобы уйти из жизни, зная еще чуть-чуть больше».
(Аммиан Марцеллин. «Римская история», XXVIII, 4, 15)
Феофраст
Феофраст (Теофраст) из Эреса (о-в Лесбос) (372–287 до н. э.), естествоиспытатель, философ. Ученик Платона, затем Аристотеля. Наиболее известна его книга «Характеры», сохранившаяся полностью.
* Льстец, покупая вместе с кем-либо сапоги, забегает вперед со словами: «Твоя нога гораздо изящнее этой обуви».
«Характеры», 2, 7
* Человек неотесанный – тот, кто поет в бане.
«Характеры», 4, 16
[О тупоумном: ] На вопрос: «Сколько покойников, по-твоему, вынесено за Могильные Ворота?», он отвечает: «Нам бы с тобой столько покойников».
«Характеры», 14, 13
[О ворчуне: ] Случись ему найти на дороге кошелек, он говорит: «А вот клада-то я никогда еще не находил!»
«Характеры», 17, 5
[О злоязычном: ] Злословие – это для него и свобода слова, и демократия, и независимость.
«Характеры», 28, 6
Полководец должен умирать смертью полководца, а не рядового.
Фрагмент (Плутарх. «Серторий», 13)
Филострат Старший
Филострат Флавий (Старший) (ок. 178 – ок. 248), греческий ритор, жил в Риме.
Прославился «философским романом» «Жизнь Аполлония Тианского» – о полулегендарном мудреце-проповеднике I в. н. э.
К занятиям, потребовавшим затрат, мы более внимательны, чем к тому, что дается даром.
«Жизнеописания софистов», I, 10, 2
Раз уж богам все известно, явившийся в храм должен по совести возносить одну-единственную молитву: «Боги, воздайте мне по заслугам».
«Жизнь Аполлония Тианского», I, 11
Все стирается временем, но само время пребывает благодаря памяти нестареющим и неуничтожимым.
«Жизнь Аполлония Тианского», I, 14
Уважай многих, а доверяй немногим.
«Жизнь Аполлония Тианского», I, 37
О Зевс, дай мне начальство над мудрецами, а мудрецам – надо мною! (Приписано императору Веспасиану.)
«Жизнь Аполлония Тианского», V, 28
Тираны бывают двух родов: одни убивают без суда, другие – после судебного дознания. ‹…› Тут тиран именует законом всего лишь отсрочку гнева своего.
«Жизнь Аполлония Тианского», VI, 14
Подражание может изобразить только зримое, а воображение – и незримое.
«Жизнь Аполлония Тианского», VI, 19
Никакое слово не приносит пользы, ежели сказано не с глазу на глаз.
«Жизнь Аполлония Тианского». Письма Аполлония, 10
Речь в письме должна казаться и более аттической [изысканной], чем обычная речь, и более обычной, чем аттическая. ‹…› Пусть украшением ей служит отсутствие прикрас.
Письма, I
Фукидид
Фукидид (ок. 460 – ок. 400 до н. э.), историк. В Пелопоннесской войне был стратегом; за военные неудачи осужден афинянами на изгнание и 20 лет прожил во Фракии. Его «История» посвящена Пелопоннесской войне.
Людей ‹…› больше раздражает несправедливость, якобы им причиненная, нежели самое жестокое насилие: в этом они усматривают пренебрежение со стороны равных себе, в другом – необходимость подчиняться насилию более могущественного.
«История», I, 77, 4
Начиная войну, люди сразу же приступают к действиям, с которыми следовало бы повременить, и уж после неудач обращаются к рассуждениям.
«История», I, 78, 3
Успех в войне зависит не от оружия, а от денежных средств, при которых оружие только и приносит пользу.
«История», I, 83, 2
Не следует строить расчеты на ожидаемых ошибках противника.
«История», I, 84, 4
Никто ‹…› не бывает равно предусмотрительным, задумывая план и приводя его в исполнение. В рассуждениях мы тверды, а в действиях уступаем страху.
«История», I, 120, 5
Очень редко войну ведут по заранее определенному плану, но чаще война сама выбирает пути и средства в зависимости от обстоятельств.
«История», I, 122, 1
Благородно мстить лишь равному себе и в равном положении.
«История», I, 136, 4
Люди с большим воодушевлением принимают решение воевать, чем на деле ведут войну, и меняют свое настроение с переменой военного счастья.
«История», I, 140, 1
Любое требование – малое или большое, – выставляемое против равных себе до решения суда, притязает на порабощение.
«История», I, 141, 1
Вещи существуют для людей, а не люди для них.
«История», I, 143, 6
Рассудительность и полная казна важнее всего для военного успеха.
«История», II, 13, 2
Люди верят в истинность похвал, воздаваемых другим, лишь до такой степени, в какой они считают себя способными совершить подобные подвиги. А все, что свыше их возможностей, тотчас же вызывает зависть и недоверие.
«История», II, 35, 2
* Признание в бедности – не позор, но позорно не стремиться избавиться от нее трудом.
«История», II, 40, 1
Невежественная ограниченность порождает дерзкую отвагу, а трезвый расчет – нерешительность.