– Я полагаю…
– Что?
– Я полагаю, у Спящего нет шансов утвердиться. Думаю, что, когда борьба окончится, он так и останется куклой – в руках Острога или в руках Совета.
– В руках Острога – наверняка. А почему бы ему не быть куклой? Подумайте о его положении. Все доступно, любые удовольствия. Зачем ему еще и власть?
– А что это за Города Наслаждений? – спросил вдруг Грэм.
Старик заставил его повторить вопрос. Убедившись, что не ослышался, он сердито толкнул Грэма локтем.
– Ну, это уже слишком, – буркнул старик. – Шутки шутите над старым человеком. Я так и подозревал, вы знаете больше, чем хотите показать.
– Может быть, и так, – сказал Грэм. – Но мне незачем притворяться. Я вправду не знаю, что такое Город Наслаждений.
Старик игриво засмеялся.
– И более того, я не знаю, как читать ваши буквы, я не знаю, какими деньгами вы пользуетесь, не знаю, какие еще есть на свете страны. Я не знаю, где нахожусь. Я не умею считать. Я не знаю, где добыть еду, питье, кров.
– Ладно, ладно, – остановил его старик. – Если вам дадут стакан воды, куда вы его поднесете – к уху или к глазу?
– И все-таки прошу вас, расскажите мне обо всем.
– Хе, хе! Господин, который одевается в шелк, может позволить себе пошутить. – Морщинистая рука погладила Грэма по рукаву. – Шелк! Ну, ну! Хотел бы я быть этим подставным Спящим! Он неплохо проведет время. Кругом роскошь и удовольствия. Странное у него лицо. Когда еще пускали на него смотреть, я достал билеты и пошел. Лицо у двойника было точь-в-точь как у настоящего на фотографии. Желтое. Но он откормится. Да, странный мир. Подумать только, как ему повезло. Как повезло! Думаю, его отправят на Капри. Для начинающего лучше не придумать.
Старик снова закашлялся. Затем начал завистливо бормотать об удовольствиях и изысканных наслаждениях.
– Вот уж повезло, так повезло! А я всю жизнь прожил в Лондоне, надеясь, что подвернется случай.
– Но откуда вы знаете, что Спящий умер? – спросил Грэм.
Старик заставил его повторить вопрос.
– Люди не живут дольше десяти дюжин. Это не в порядке вещей, – сказал старик. – Я не дурак. Дураки могут поверить в это, но не я.
Грэма разозлила самоуверенность старика.
– Не знаю, дурак вы или нет, – сказал он, – но в случае со Спящим вы не правы.
– А?
– Вы ошибаетесь насчет Спящего. Я не сказал сразу, но теперь скажу. Вы ошибаетесь насчет Спящего.
– Откуда вам знать? Вы ведь не знаете ничего – даже о Городах Наслаждений.
Грэм промолчал.
– Вы не знаете, – продолжал старик. – Откуда вам знать? Лишь очень немногие…
– Я и есть Спящий.
Ему пришлось повторить это. Наступила короткая пауза.
– Извините меня, сир, но говорить подобные вещи просто неразумно. В такие времена это может доставить вам неприятности, – сказал старик.
Грэм, несколько обескураженный, стоял на своем.
– Говорю вам, я был Спящим. Многие, многие годы назад я действительно заснул в одной деревеньке, где дома строили из камня. В те времена еще существовали деревни, живые изгороди и гостиницы, а вся земля была поделена на кусочки, на маленькие поля. Вы слышали об этом? Так вот, я, говорящий сейчас с вами, я и есть тот человек, который проснулся четыре дня назад.
– Четыре дня назад! Спящий! Но ведь Спящий у них. Они ни за что не выпустят его. Чепуха! До сих пор вы разговаривали разумно. Я там не был, но знаю все. За ним должен был неотступно следовать Линкольн, они бы не отпустили его одного. Будьте уверены. Странный вы человек. Шутник. Потому и слова так коверкали…
Он возмущенно взмахнул рукой.
– Как будто Острог позволил бы Спящему гулять одному! Нет, расскажите это кому-нибудь другому. Чтобы я в это поверил! Что за игру вы затеяли? Ах да, мы же как раз толковали о Спящем…
Грэм встал.
– Послушайте, – сказал он, – я на самом деле Спящий.
– Вот чудак, – откликнулся старик, – сидит тут в темноте, болтает ломаным языком, несет всякую чушь. Однако…
Тут раздражение Грэма излилось смехом.
– Что за нелепость! – воскликнул он. – Нелепость. Кончится ли этот сон? Он становится все безумнее. Я сижу в этих проклятых сумерках, живое ископаемое двухсотлетней давности, и пытаюсь убедить старого дурака, что я – это я, а между тем… Уф-ф!
Он раздраженно повернулся и зашагал прочь. Старик было двинулся за ним.
– Эй! Не уходите же! – крикнул он. – Ладно, я старый дурак, пускай. Только не уходите. Не оставляйте меня в этой тьме.
Грэм в нерешительности остановился. До него вдруг дошло, как глупо он выдал свой секрет.
– Я в мыслях не имел вас обидеть своим недоверием, – сказал старик, подходя ближе. – Кому от этого будет хуже? Называйте себя Спящим, если вам так нравится. Это всего лишь шутка…
Грэм колебался еще секунду, потом резко повернулся и пошел своей дорогой. Некоторое время он слышал за спиной шарканье ног и хриплые выкрики. Затем темнота поглотила старика, и Грэм больше его не видел.
Глава XIIОстрог
Теперь Грэм яснее понимал свое положение. Он еще долго бродил по городу, но после разговора со стариком неизбежность встречи с Острогом стала очевидной. Теперь было понятно, что штабу повстанцев превосходно удалось скрыть его исчезновение. Но каждую минуту он готов был услышать сообщение о своей смерти или вторичном захвате Советом.
Неожиданно перед ним остановился какой-то человек.
– Вы слышали? – спросил он.
– Нет, – вздрогнув, ответил Грэм.
– Почти дюжанд, – сказал прохожий, – дюжанд человек! – И поспешил дальше.
Несколько мужчин и девушка прошли мимо в темноте, размахивая руками и выкрикивая:
– Капитуляция! Они сдались! Дюжанд человек! Два дюжанда! Острогу ура! Ура Острогу! – Крики постепенно затихли, стали неразборчивыми.
Прошли с криками еще несколько человек. Грэм пытался уловить смысл услышанного. Он засомневался, по-английски ли они говорят. Слышались искаженные до неузнаваемости обрубки слов, похожие на пиджин-инглиш, на какой-то негритянский диалект. Задавать вопросы он не решался. Впечатление от этих людей противоречили сложившемуся у него мнению о восстании, но вместе с тем они подтвердили слова старика, сказанные об Остроге. Не сразу удалось поверить, что все эти люди радуются поражению Совета, что Совет, который преследовал его с такой настойчивостью и энергией, оказался в конце концов слабейшей стороной в конфликте. Но если это правда, что будет с ним? Несколько раз он почти решился задать прямой вопрос. Один раз даже пошел за маленьким добродушного вида толстяком, но не набрался смелости, чтобы обратиться к нему.
Наконец до Грэма дошло, что можно спросить об Управлении ветродвигателей, хотя он не очень-то понимал, что это такое. Первый, к кому он обратился, обозначил только направление – в сторону Вестминстера. Второй показал более короткий путь, но Грэм с него сбился. Третий посоветовал сойти с движущихся дорог, которых он до сих пор придерживался, не зная других путей, и спуститься по лестнице с центральной полосы в темноту поперечного прохода. За этим последовали не слишком оригинальные приключения. Главным была встреча с каким-то неразличимым во тьме хриплым существом. Оно о чем-то говорило на странном диалекте, показавшемся Грэму чужим языком; густой словесный поток, где изредка попадались скелеты английских слов – видимо, современный жаргон дна. Затем рядом запела девушка: «Тра-ля-ля, тра-ля-ля». Она тоже заговорила с Грэмом, и ее английский был отмечен примерно теми же свойствами. Она объявила, что потеряла свою сестру, несла чепуху, хваталась за него и смеялась. Он слабо запротестовал, и она опять канула во тьму.
Шум усиливался. Люди шли мимо, топая и возбужденно крича:
– Они уже сдались!
– Совет сдался!
– Совет? Да не может быть!
– Так говорят на дорогах!
Проход, казалось, стал шире. Внезапно стены кончились. Грэм вышел на широкое пространство, заполненное возбужденными людьми. Спросил дорогу у какой-то смутной фигуры.
– Держи прямо на ту сторону, – ответил женский голос.
Грэм оторвался от своей путеводной стены и тут же наткнулся на столик со стеклянной посудой. Глаза привыкли к темноте, и стали видны два длинных ряда таких столиков, по обеим сторонам прохода. Грэм двинулся вдоль них. Пару раз от столов доносился звук стаканов и чавканье. Видимо, там сидели люди, достаточно хладнокровные, чтобы пообедать, или достаточно дерзкие, чтобы украсть еду, наперекор социальным потрясениям и темноте. Далеко впереди и вверху появился полукруг бледного света, потом исчез за черным краем стены. Грэм нащупал впереди ступени и очутился на галерее. Услышал всхлипы – у перил прятались две испуганные маленькие девочки. При звуке шагов дети замолчали. Он попробовал утешить их, но они словно окаменели. Удаляясь, он снова услышал плач.
Вскоре он оказался у подножия лестницы, уходящей в широкий проем. Сверху пробивался сумеречный свет. Выйдя из темноты, Грэм вновь оказался на улице с подвижными платформами. Вдоль нее с криками валила беспорядочная толпа. Тут и там вразнобой орали революционный гимн – по большей части без мелодии. Пылали факелы, метались, бились в истерике тени. Грэм дважды спросил дорогу и оба раза получил ответ на том же грубом диалекте. Только с третьей попытки ему удалось услышать что-то вразумительное. Хотя до Управления ветродвигателей в Вестминстере оставалось две мили, найти дорогу было уже нетрудно.
Приблизившись наконец к району, где располагалось Управление, он по шумным процессиям, по общему радостному оживлению и, наконец, по вновь вспыхнувшему свету понял, что Совет рухнул окончательно. Однако об исчезновении Спящего по-прежнему не сообщалось.
Освещение вернулось в город с ошеломляющей внезапностью. Грэм остановился, мигая, люди вокруг него тоже встали, ослепленные. Свет накрыл Грэма среди возбужденных толп, забивших платформы напротив Управления ветродвигателей; со светом пришло ощущение наготы и незащищенности, и смутное намерение примкнуть к Острогу обернулось острым желанием.