Еще раз, и еще, и в третий раз Грэм услышал мятежную песню во время своего долгого, безрадостного скитания. Один раз увидел беспорядочную драку – нескольким рабам удалось захватить хлеб до окончания работы. Грэм уже направился наверх, на улицы, когда ему попались на глаза дети в синем, бегущие по поперечному проходу. Он немедля понял причину их паники: отряд полицейских, вооруженных дубинками, рысил к месту неведомых беспорядков. Затем издали донесся шум схватки. Но по большей части здесь работали – работали, ни на что не надеясь. Все, в ком сохранилась отвага, были наверху, на улицах, взывали к Хозяину и не выпускали из рук оружия.
Выбравшись из подземелий, Грэм и Асано, щурясь, остановились под ярким светом на средней полосе платформ. В отдалении слышалось уханье и тявканье Болтающих Машин в одном из Главных Залов Известий, но внезапно побежали люди, на платформах и возле них поднялся крик и плач. Пробежала женщина, белая и онемевшая от ужаса, за ней другая, она задыхалась и визжала на бегу.
– Что случилось? – озадаченно проговорил Грэм, не понимая их грубого жаргона.
Затем услышал то же на нормальном английском и понял, из-за чего поднялся шум, что кричали друг другу мужчины, почему плакали женщины. Весть прокатилась подобно первому порыву грозового ветра, леденяще и внезапно: «Острог вызвал черную полицию в Лондон. Черная полиция прибывает из Южной Африки! Черная полиция… Черная полиция!..»
Асано побелел от удивления. Нерешительно посмотрел Грэму в лицо и повторил новость, которую тот уже знал.
– Но как это стало известно им? – спрашивал Асано.
Кто-то вопил:
– Бросайте работу! Бросайте работу! – Смуглый горбун, потешно и броско одетый в зеленое с золотом, запрыгал с платформы на платформу к середине, крича на хорошем английском: – Это сделал Острог! Острог – негодяй! Хозяина предали! – Он хрипел, струйка пены бежала из изуродованного криком рта. Он вопил о непередаваемых ужасах, творимых в Париже черной полицией, и так и исчез из виду, визжа: – Острог – негодяй!
Грэм на секунду застыл на месте. Опять накатило ощущение, что все это – сон. Посмотрел вверх, на огромные утесы зданий с обеих сторон, исчезающие над фонарями в голубом тумане; вниз, на гремящие ряды платформ, на несущуюся мимо бурлящую толпу. «Хозяина предали! – кричали люди. – Хозяина предали!»
И внезапно ему открылось положение дел – ясно и грозно. Сердце забилось быстро и сильно.
– Вот оно, – проговорил он. – Я мог это предвидеть. Час настал. – Он задумался Hа мгновение. – Что я должен делать?
– Вернуться в здание Совета, – сказал Асано.
– Почему бы не обратиться к народу?.. Прямо здесь.
– Потеряете время. Они не поверят, что это вы. Но они сойдутся у здания Совета. Там вы найдете их вожаков. Ваша сила там – с ними.
– Но если это только слухи?
– Похоже на правду, – ответил Асано.
– Давайте разузнаем наверняка.
Асано пожал плечами и прокричал:
– Лучше добраться до здания Совета! Именно там они соберутся. Развалины до сих пор могут быть непреодолимы.
Грэм посмотрел на Асано с сомнением, но последовал за ним. Они поднялись по рядам платформ на скоростную линию, и здесь Асано расспросил какого-то рабочего. Тот отвечал на грубом простонародном жаргоне.
– Что он говорит? – спросил Грэм.
– Он знает мало, но говорит, что черная полиция нагрянула бы неожиданно, но кто-то из Управления ветродвигателей сумел предупредить… Он сказал, это была девушка.
– Девушка? Но…
– Он говорит – девушка, он не знает, кто она. Вышла, плачущая, из здания Совета и сказала людям, работающим в развалинах.
И тут прокричали другой призыв, превративший бесцельную суматоху в направленное движение, – призыв пронесся по улице, как ветер:
– Все по своим отрядам! Все по своим местам! Каждый получит оружие! По своим местам!
Глава XXIIБорьба в здании Совета
Спеша к развалинам вокруг здания Совета, Грэм и Асано повсюду видели растущее волнение народа. «По отрядам! По отрядам!» Повсюду мужчины и женщины в синем спешили из безвестных подземных фабрик вверх по лестницам на среднюю полосу улицы; в одном месте Грэм увидел вопящую толпу вокруг арсенала революционного комитета, в другом – двоих людей в ненавистной желтой форме Рабочей полиции, которых преследовала разъяренная толпа. Полицейские убежали по встречной скоростной платформе.
Когда они приблизились к правительственному району, крики «Все по своим отрядам!» слились в единый несмолкаемый рев. Вопили и что-то неразборчивое.
– Острог предал нас! – хрипло ревел какой-то человек, кричал снова и снова над ухом Грэма, пока не оглушил окончательно. Он стоял вплотную за спинами Грэма и Асано на скоростной платформе и орал, обращаясь к людям, заполнявшим нижние платформы, остающиеся позади. Выкрики насчет Острога перемежались какими-то неразборчивыми приказами. Потом он прыжками сбежал вниз и исчез.
Уши Грэма забило шумом. Он смутно представлял, что делать дальше. В его воображении то возникала некая трибуна, с которой он обращается к несметным толпам, то виделась ему встреча лицом к лицу с Острогом. Его переполняла ярость, мускулы напряглись от возбуждения, губы сжались.
Завалы на пути к дому Совета оказались непроходимыми, но Асано ухитрился провести Грэма через центральное почтовое отделение. Оно было открыто, но работники в синей форме лениво слонялись из угла в угол или стояли и таращились с галереи на народ, кричавший снаружи. «Все мужчины – по своим отрядам! Все мужчины – по своим отрядам!» Здесь по совету Асано Грэм раскрыл свое инкогнито.
В здание Совета они добрались в люльке по тросу. За недолгое время после капитуляции Совета руины преобразились. Каскады морской воды, прорвавшейся из главного трубопровода, были укрощены, и мощные временные трубы тянулись вверху по легкой с виду решетчатой эстакаде. Небо снова затянулось сетью восстановленных кабелей и проводов, обслуживающих здание Совета. Слева от белой башни Совета рос новый корпус, краны и другие строительные машины трудились вовсю.
Движущиеся дороги, проходившие через эти места, были тоже восстановлены, хотя и тянулись пока под открытым небом. Это были те самые пути, на которые Грэм смотрел с балкона в час своего пробуждения всего девять дней назад, а зал Спящего помещался на дальней стороне путей – там сейчас громоздились бесформенные кучи битого кирпича.
День был уже в разгаре, ослепительно сияло солнце. Из-под высоких сводов, наполненных синим электрическим светом, скоростные платформы выносили несчетные толпы, все плотнее покрывавшие утесы и ущелья руин. Воздух сотрясался от криков, люди напирали, стремясь приблизиться к центральному зданию. В массе это были шумные, бесформенные толпы, но то тут, то там Грэм замечал очаги организации и дисциплины. И все голоса, слышимые в этом хаосе, призывали к порядку. «По своим отрядам! Каждый – в свой отряд!»
По тросу они попали в помещение, в котором Грэм узнал вестибюль зала Атланта, расположенный рядом с галереей, где несколько дней назад, через час после пробуждения, он проходил вместе с Говардом, чтобы показаться исчезнувшему ныне Совету. Теперь здесь не было никого, кроме двух операторов канатной дороги. Эти люди, казалось, были чрезвычайно удивлены, узнав Спящего в человеке, соскользнувшем с крестовины сиденья.
– Где Острог? – требовательно спросил Грэм. – Я немедленно должен видеть Острога. Он ослушался меня. Я вернулся, чтобы взять правление в свои руки.
Не дожидаясь Асано, он поднялся по ступенькам, отодвинул портьеру и оказался перед осужденным на вечный труд титаном.
Зал был пуст. Он очень сильно изменился с тех пор, как Грэм увидел его в первый раз. Зал серьезно пострадал от неистовых боев первого восстания. Справа от огромной фигуры верхняя половина стены была разрушена на протяжении почти двухсот футов, а пролом затянут той же стекловидной пленкой, что окружала Грэма, когда он пробудился. Пленка ослабляла, но не могла заглушать крики толпы: «По отрядам! По отрядам!» Сквозь нее виднелись балки и стояки металлических лесов, опускавшихся или поднимавшихся – как было нужно огромному отряду строителей. За зеленоватой полупрозрачной преградой костистым силуэтом виднелась бездействующая строительная машина с тонкими красными металлическими рычагами. На ней все еще сидели рабочие, наблюдая за толпой. Секунду Грэм простоял, разглядывая все это, и Асано догнал его.
– Острог должен быть в малой канцелярии, – сказал японец. Он был теперь бледен до синевы; его глаза ощупывали лицо Грэма.
Они едва отошли на десяток шагов от портьеры, как панель в стене слева от Атланта свернулась, ушла вверх, и Острог, сопровождаемый Линкольном и двумя чернокожими в желтом, вышел оттуда и направился к другой панели, открывшейся в дальнем углу зала.
– Острог! – крикнул Грэм.
При звуке его голоса маленькая группа изумленно обернулась.
Острог сказал что-то Линкольну и в одиночестве двинулся вперед.
Грэм заговорил первым. Его голос звучал громко и властно.
– Что я слышу? – спросил он. – Вы вызвали негров сюда? Усмирять народ?
– И вовремя, – ответил Острог. – Они отбивались от рук все больше и больше – после революции. Я недооценил…
– Вы хотите сказать, что эти дьявольские негры уже в пути?
– В пути. Вы сами видели, что творится – там, снаружи.
– Ничего удивительного! Но после того, что было сказано… Вы слишком много берете на себя, Острог.
Острог ничего не сказал, но подошел ближе.
– Эти негры не должны появиться в Лондоне, – сказал Грэм. – Я – Хозяин, и их здесь не будет.
Острог посмотрел на Линкольна, тот сейчас же подошел и вместе с двумя охранниками встал позади него.
– Но почему? – спросил Острог.
– Белыми должны управлять белые. К тому же…
– Негры – всего лишь инструмент.
– Вопрос не в том. Я – Хозяин. Я намерен быть Хозяином. И я говорю вам, что черной полиции здесь не будет.
– Народ…