Да, всё было так, как сказал Гольдман: гексаграммы были, по крайней мере, очень похожи.
— Хотелось бы напомнить, — подал голос Успенцев, — на том видении, которое вызвал Давид Маркович с помощью перстня и лазера, на стене за человеком тоже был изображён точно такой знак. И кстати, на его правой руке, как мне показалось, находился такой же перстень, хотя я в этом и не совсем сейчас уверен.
— Да, — встрепенулась Даша, — мне тоже так показалось. Не слишком ли много случайных совпадений?
— Дорогая моя, — улыбнулся старый ювелир, — ничего в этом мире не происходит случайно. Как-нибудь мы поговорим об этом.
— Давид Маркович, — спросил я, — скажите, мне можно сканировать эти звёзды на папирусе?
Ювелир внимательно посмотрел на меня, и потом, нехотя, сказал:
— Да, можно, но только одни эти звёздочки. Этот документ уникален, и я хочу остаться его единственным владельцем. Вы меня понимаете?
— Да, конечно, Давид Маркович, без проблем.
Я отсканировал гексаграммы смартфоном, потом подумал и со всех сторон снял на камеру перстень.
— А что же второй текст? Вам удалось его расшифровать? — спросила Даша.
— Извини, Даша, что перебиваю, — вмешался я, — но, Давид Маркович, откуда вам было известно, что камень в перстне нужно было облучить лучом лазера?
— Эта мысль пришла мне в голову после вашего рассказа о том, что первые лучи солнца, попадая на камень, вызывают фантастические видения. Я подумал, что для этого можно использовать любое высокоэнергетическое излучение, например, луч лазера. Вот, собственно, и весь секрет. Хотя, нет, не весь.
Для этого я должен ответить на ваш вопрос, Даша, о том, удалось ли мне расшифровать текст, написанный на неизвестном языке. Представьте себе, мне удалось это сделать, — с довольной улыбкой ответил ювелир. — Разумеется, мне пришлось обратиться к специалистам. И по понятным причинам я предпочёл, чтобы это были израильские лингвисты.
Мне потом объяснили, что язык, на котором написан текст, расположенный в нижней части папируса, относится к некоторой редкой разновидности так называемого палеоиврита. Причём настолько редкой, что до сих пор она встречалась только однажды, когда был найден небольшой кусок папируса с текстом, написанном на этом языке. Тогда его не удалось расшифровать ввиду небольшого объёма информации. Но когда я предоставил фотокопию своего папируса, израильтяне смогли прочесть написанное много тысяч лет назад. Это оказалось что-то наподобие эпитафии, посвящённой некоему Еноху Богоподобному. Вот послушайте, перевод я переписал в эту же тетрадь.
Давид Маркович надел очки и начал читать.
«О Енох Богоподобный!
Ты велик и могуч, как солнце, встающее над горизонтом.
Ты, чья сила и мудрость сравнятся с силой и мудростью Амона-Ра.
Ты, пришедший из-за моря, поглотившего великую страну.
Ты повелитель миров высоких и низких.
Ты, способный на рассвете вызывать себе подобных одним лишь движением руки.
Ты, изменивший семя наших мужчин и женщин и тем возвысивший нас над другими.
Ты, давший нам знания, позволяющие видеть истинную суть вещей.
Ты, вернувший нам родину.
Ты навечно останешься в памяти нашего народа.
Покойся с миром в Доме Смерти, Енох Богоподобный.
Пусть Осирис и Изида будут рядом с тобой там, откуда нет дороги обратно».
Он снял очки и посмотрел на нас, застывших в ожидании.
— А что было в тексте, написанном иероглифами? — нарушила молчание Даша.
— Последние пять строчек практически идентичного содержания, то есть ничего нового. Скажите, господа, не показалось ли вам в том, что я прочитал, что-то знакомое? Не усматриваете ли вы каких-то аналогий с тем, что вам уже известно?
— Да, — задумчиво начал Успенцев, — есть определённые совпадения. Например, в рассказе, который мы услышали сегодня утром, фигурирует то же имя — Богоподобный. Его захоронение было в храме, специально для этого построенном, так почему бы не назвать его Домом Смерти.
Этот человек мог на рассвете вызывать себе подобных, возможно, с помощью этого перстня, как мы могли недавно убедиться. Мы, кстати, так и не знаем, что представляет собой этот артефакт на самом деле, каково его истинное назначение. Вполне возможно, что это компактное средство дальней связи, своего рода Skype или Viber.
В этом тексте приводятся сведения, из которых можно понять, что Енох Богоподобный прибыл из-за моря, где была страна, которая погибла. Это могла быть та самая Атлантида — родина первых жрецов Египта, в том числе и известного уже нам Гермеса Трисмегиста. Я хочу сказать, что Енох Богоподобный мог быть одним из тех атлантов, спасшихся после гибели их страны.
— Да, — добавил я, — не знаю, что автор имел в виду, говоря о нижних и верхних мирах, но обратите внимание, что этот перстень в рассказе Серба вызвал какого-то жуткого монстра. А сегодня с его же помощью мы наблюдали явно человека, причём я до сих пор не могу избавиться от впечатления, что этот человек жив и в свою очередь видел нас. Если это и скайп из прошлого, то очень совершенный.
— Мне тоже так показалось, — добавила Даша. — Он как бы спал, потом проснулся и должно быть увидел нас. В его глазах было явно заметно удивление.
— А как вам замечание о том, что этот Енох изменил генотип народа, возвысил его тем самым над другими и вернул родину? Ведь в этом же явно просматривается и картина исхода евреев из Египта, и последующая их богоизбранность.
Я усмехнулся:
— Давид Маркович, в этом, безусловно, что-то есть. Вы говорили, что всю жизнь, следуя по пути вашего отца, искали материальное подтверждение исключительности вашего народа, возникшей благодаря вмешательству каких-то древних высоких технологий. Насколько я понимаю, всё это сейчас находится перед вами: папирус и этот артефакт со Звездой Давида.
— О, да! Вы не поверите, как я счастлив. Но как же быть с перстнем? Он же — ваша собственность, насколько я понимаю. Для вас это просто историческая редкость с непонятными пока ещё возможностями, а для нас, евреев, может оказаться, это наследие нации. И мне хотелось бы знать, во сколько вы его оцените? Прошу вас, не стесняйтесь, молодые люди. Назовите сумму, и я уверен, в любом случае вы её получите.
В комнате наступило неловкое молчание. Мы не были готовы к такому повороту событий. Даша протянула руку, взяла перстень и принялась его рассматривать.
— Смотрите, — сказала она, — мы раньше не обратили на это внимание, но на одном из треугольников нанесена точка. То есть перстень можно надеть на палец двумя способами: точкой к себе и точкой от себя. Вот смотрите, я надеваю его так, что точка расположена ближе к основанию указательного пальца.
Даша надела перстень и повертела ладонью перед нами.
— Видите, ничего не произошло.
— Конечно, не произошло, — заметил Успенцев, — а ты попробуй навести на камень луч лазера.
Гольдман, поколебавшись, поднёс целеуказатель и нажал на кнопку. Маленькая красная точка скользнула по металлу и утонула в глубине чёрного камня. Над перстнем, как и в прошлый раз, тут же взметнулось небольшое искрящееся облако, которое отделилось от камня и переместилось к дальней стене. Там оно стало быстро увеличиваться в объёме, сгустилось и вскоре перед нами возникло нечто, похожее на гигантского скорпиона. Причём на живого скорпиона, который вдруг судорожно дёрнулся и повернулся к нам, угрожающе подняв клешни. Его хвост со смертоносным жалом был приведен в боевое состояние.
Даша взвизгнула и отдёрнула руку. Жуткое видение тут же исчезло.
— Кошмар какой-то, — тихо смог выговорить побледневший ювелир. — Вы видели этого монстра?
— Да уж, — расслабил я руки, сам не заметив, как в испуге чуть не сломал подлокотники кресла, — такое и в кошмарном сне не привидится. Дашенька, ты надень, пожалуйста, перстень другой стороной.
— Нет-нет! Вы уж лучше сами поупражняйтесь с ним, а я понаблюдаю со стороны.
Она сняла и положила перстень на стол. Все мы молча смотрели на артефакт, но никто не решался прикоснуться к нему. Наконец, я подумал, что молчание явно затягивается и нужно что-то делать, как вдруг Успенцев произнёс:
— Давид Маркович, у вас что, стоят фильтры на стёклах? Здесь явно темнеет.
— Да нет, обычные стёкла, разве что немного бронированные.
В наступившей тишине мы наблюдали как в комнате начал сгущаться сумрак. Скоро стало настолько темно, что я с трудом мог различить контуры сидящих за столом. И в этой темноте камень на перстне вдруг стал излучать ровный голубоватый свет. Это был даже не свет в обычном его понимании. Казалось, необычная жидкость выливается откуда-то изнутри артефакта, растекаясь по столу, стекая на пол и быстро заполняя комнату.
Я хотел подняться в кресле и вдруг понял, что не могу пошевелиться. Моё тело оказалось полностью парализованным, хотя сознание не было отключено. В призрачном голубоватом свете я хорошо видел моих друзей и ювелира, так же неподвижно сидящих за столом. Их глаза были открыты.
У дальней стены комнаты беззвучно возникли три человеческие фигуры. Вначале нечёткие, они быстро материализовались. И вскоре перед нами оказались трое мужчин, в одеждах, напоминающих древнегреческие туники. Каждый из них был окутан тонкой искрящейся оболочкой. Слегка расставив ноги и заведя руки за спину, двое мужчин остались стоять у стены, а третий подошёл и поднял со стола перстень. Он внимательно посмотрел на каждого из нас. Взгляд его остановился на Даше.
Человек долго смотрел на неподвижно сидящую девушку, затем наклонился, взял её руку и поднёс сначала к губам, а затем ко лбу. После этого он выпрямился, повернулся и подошёл к тем двоим, что неподвижно стояли у стены. Он занял место между ними и сделал двумя руками жест, словно умывал лицо. Сразу же после этого голубоватое свечение стало ослабевать, фигуры мужчин быстро поблекли и растаяли, а в комнату вернулось дневное освещение. Я почувствовал, что могу двигаться и говорить.