Сильнее откинула голову, открывая для Вика шею. Хочу еще плыть на волнах его бережной теплоты. Мягкие губы прошлись по чувствительной коже, подбираясь к ушку. Зубы несильно прикусили мочку. Дыхание сбилось у меня, я застонала, чувствуя, как начинает разгораться желание. Горячие пальцы рисовали круги на животе, волнительно и безумно приятно.
Но я обижена! Я потерплю еще чуть-чуть, еще самую малость.
Вздрогнула от того, как напористо Викрам развернул к себе, пытливо вглядываясь в мое лицо. Медленно склонился, даря теплую улыбку.
Прикрыла глаза, чтобы он не видел радости в них. Ведь именно ее я сейчас чувствовала. Я плавилась от желания, ждала с большим нетерпением поцелуя. Надеялась на большее, зная несдержанность любимого.
Ласково погладил лицо, гипнотизируя взглядом, лишая воли. Сама потянулась за поцелуем.
- Скажи, что простила, - выдохнул прямо в губы, обжигая, но не даря такого желанного прикосновения.
Моргнула, удивляясь, что в такой момент он еще мог разговаривать.
- Что? – переспросила, хмурясь.
- Скажи, что простила, - соблазнял меня Вик, слегка потершись носом об мой.
Не рассмеялась исключительно благодаря силе воли. Любимый был насколько сейчас ранимым и обезоруживающим. Я видела, как он ждал, боясь услышать другой ответ. Закусив губу, давилась смехом, чуть сотрясаясь всем телом.
- Линда, давай говори, - давил на меня Вик.
Вздохнув поглубже, я сдалась:
- Прощаю, - Вик склонился, правда, я успела выставить между нашими губами указательный палец, - но!
Выдержав театральную паузу, с трудом удержавшись, чтобы не рассмеяться, глядя на насупившегося любимого.
- Но я рисую все, что захочу! – закончила мысль.
- Но не голых! – прошипел Вик, боднув меня лбом. – Эта прерогатива моя! Если хочешь, прямо сейчас можешь приступать. Только я! Понятно?
- Вик, ты чудо! Раздевайся, буду тебя рисовать, - согласилась я.
Но никто из нас никуда не дернулся, а мы долго и самозабвенно целовались.
***
Кошир.
Вернувшись в жилой блок, выделенным им ши Махтаном, янарат изумленно заметил, что жена еще не вернулась. Нахмурившись, сверился с часами на стене. Тамара задерживалась.
Пустая спальня и скучающая кухня молчаливо требовали вернуть хозяйку домой. Усмехнувшись, янарат с удивлением понял, что сам хочет именно вернуть свое себе. Хватит уже Махтана и его фаворитку баловать. Все же кумир оказался не таким, как себе нафантазировал янарат. Ши Махтан, как и говорили слухи, был очень сдержанным и не позволял себе даже поднимать голос на подчиненных. Все его слушали, уважали, но Кошир ожидал другого.
Викрам виделся ему холодным и расчетливым воином. А тут… Его отношение к фаворитке поражало одержимостью. Он усмирял любого одним только взглядом, стоило кому-то хотя бы заикнуться о шии Махтан. Любовь!
Ши Нитпин произвел лучшее впечатление, чем Викрам. Вот это был самый настоящий лидер, но и он неприятно удивил своим нежеланием выходить из тени. Он управлял из-за спины своей фаворитки, дергая на ниточки. Он был кукловодом, которому был подвластен сам президент. И не с Санирой вела переговоры шиямата, сама того не подозревая, а именно с ним, с Джохаром.
И Кошир хотел не просто стоять рядом с этими выдающимися мужчинами, а задвинуть их себе за спину, ведь он был лучше, намного лучше, чем они.
С этими мыслями в голове янарат направлялся к жилому блоку ши Махтана, когда заметил Тамару, медленно идущую навстречу. Она шла, разглядывая лист, который держала перед собой. Ее бровки хмурились, глазки бегали, что-то самым тщательным образом рассматривая. Остальная часть лица была укрыта от Кошира за плотным листом бумаги.
Бумага была редкостью, и янарат понимал ценность того, что держала в руках его жена. Кош знал уже, что фаворитка и одна их подопечных ши Махтана были художницами. Особенно выдающаяся была именно подопечная госпожа Новик, к которой даже приставили Жибора в телохранители.
Друг очень долго ругался, прося заменить его. Он не желал вновь становиться игрушкой в руках женщины. Правда, ругался он только перед тем как выйти на работу. Вечером он пришел удивительно молчаливым, а сегодня ни свет ни заря умчался на службу. Из чего Кошир сделал вывод, что работа оказалась очень даже интересной. Это ведь художница! А их у манаукцев практические не водилось.
Коридор был пустынным, и кроме него и жены никого в нем не было. Янарат легкой тенью приблизился к ничего не замечающей Тамаре и заглянул через плечо на рисунок. С первой секунды Кошир не сразу узнал себя, прижимающегося к Тамаре со спины. Даже хотел было спросить, пылая гневом, кто это такой. Но узнавание пришло. Да, это был определенно он сам. Он и его женушка. Именно такая какой он ее видел – романтичной и мечтательной.
Это была не картина, а карикатура, но слишком качественно исполненная. Это была насмешка над ним.
- Кто это нарисовал? – спросил холодно янарат.
Тамара вздрогнула от неожиданности и чуть не порвала картину.
Спасая ценный материал, Кошир прижал жену к себе, другой рукой схватил лист, который она хотела свернуть.
- Кошир, ты все неправильно понял, - стала испуганно оправдываться жена. - Я не позировала, честно!
Самодовольно усмехнувшись, янарат кивал каждому слову. Она прошла проверку на корабле, просто сама этого не понимала.
- Нисколько не сомневаюсь. И все же, кто нарисовал этот шедевр? – ласково настаивал на ответе Кош.
Брови жены удивленно поползли вверх. Тамара вновь бросила взгляд на картину и недоверчиво переспросила:
- Шедевр? Тебе, правда, нравится?
В голосе жены было столько сомнения, что Кош невольно улыбнулся.
- Конечно, смотри, как ты прекрасна. Я только не получился, - пытался скрыть свою злость на художника под маской лести янарат.
- Ты уверен? Разве я такая? Да и ты совсем не похож, - все еще не могла поверить ему Тома.
Янарат ее прекрасно понимал, только она на картине была прорисована с ювелирной точностью.
- Нет, тебя нарисовали изумительно,- уверенно ответил ей Кош, еще раз взглянув на свое изображение. - Так кому сказать спасибо и отправить подарок в благодарность?
- Это шия Махтан нарисовала. Ой, Кош, даже не знаю, что с этим делать. Ее так ши Махтан отругал за рисунок. Она так плакала. И выкинуть не могу и оставить стыдно.
Слова жены повеселили Кошира. Все же Викрам оказался настоящим мужиком и умел указать женщине на ее место. Но все равно янарат эту выходку не собирался прощать. Землянка решила показать зубки? Вот только Кошир ей был не по зубам. Он решил отыграться и даже уже знал как.
- Давай в спальне повесим? – уже веселее предложил Кош.
Тамара опять взмахнула руками, забывая, какую ценность держит перед собой. Такое и нестыдно будет показывать внукам. Пусть завидуют своим предкам. Их-то уж точно никто в таком виде не нарисует.
- Нет, что ты! Срам какой и на стену! - запричитала Тома, чем вызвала в янарате бурю недовольства. - Ты же тут совершенно голый! Я вот хоть прикрыта, а ты!
- Я тебе не нравлюсь голым? - вспыхнул альбинос, словно порох, к которому поднесли спичку. - Тамара, что опять во мне не так?
- Да, нет. Мне все нравится, но… - Тома замялась, густо краснея от смущения. - Ты же мой муж. Незачем другим на тебя смотреть.
С трудом расслышав невнятно произнесенное признание, Кошир расцвел в счастливой улыбке. Словно гора с плеч упала. Тома не хотела, чтобы кто-то видел его в таком виде. Его жена оказалась собственницей! Этого он не ожидал. Догадывался, но думал, что Тома никогда не предъявит ему претензий. Теперь и понятны были ее косые взгляды, когда он общался с другими мужчинами на тему подопечных.
- Том, это же спальня, там только ты и я, - соблазнительным голосом прошептал Кошир, склоняясь к самому уху Томы.
Но уловка не удалась. Наоборот, жена бросила на него недовольный взгляд и решительно свернула рисунок трубочкой.
- Нет. Спрячу. Красиво, но все равно ты не похож. И скалишься тут как зверь какой. Прячу и все тут.
На этом и порешили. Янарат впервые задумался, что стал терять хватку. Расслабился. Ему безумно понравилось дразнить жену, раззадоривать ее и смотреть, как блестят ее глаза, как краснеют щеки. А как она покачивает бедрами, когда сердито уходит вперед, полная решимости.
Поймав себя на мысли, что он счастлив, Кош решил, что надо суметь удержать это чудо в руках, чтобы подарить его жене.
Тамара
Это страшно, когда двое ругаются. Очень было больно видеть застывшие слезы в глазах шии Махтан. Ее чуть дрожащие губы. Мы с госпожой Новик очень удивились, услышав гневный рык ее покровителя. Даже вздрогнули, испуганно переглянувшись.
Закончив на сегодня работу, я, не прощаясь, удалилась. Госпожа Новик чуть ли не силком меня выставила за дверь, заверяя, что все будет хорошо. Что они слишком любят друг друга, чтобы на пустом месте расстаться. А вот когда я оказалась в коридоре, я сумела разглядеть, что, собственно, мне дала шия Махтан и обомлела. Теперь-то я поняла, отчего так расстроился ее покровитель. Я тоже расстроилась. Без моего разрешения меня нарисовали абсолютно голую. Да ладно меня, но Кошира-то зачем. Еще и страшным. Пугающий звериный оскал, взгляд сумасшедшего. Нож пририсуй, и картина будет полная. Вот только мой муж совершенно не такой. Я лучше знаю, как он выглядит. И что теперь с этой картиной делать.
Повстречавшийся мне на пути домой Кошир оценил картину как изумительную. И чего он тут увидел. Хотя если приглядеться, шия Махтан меня нарисовала чуть стройнее, чем я есть на самом деле. Сомнение и обида вгрызлись в сердце, когда я представила, что вдруг это правда. И по всему получалось, что Кошир мечтает, чтобы я похудела. Но я и так сбросила пять килограмм с нашей встречи. Этим я гордилась, но не озвучивала, греясь скромной радостью единолично.
А еще меня смущали плавные линии ягодиц Кошира на этой злосчастной картине. Откуда шия Махтан знала, что они именно такие? Вот откуда. Ну не могла же она на глаз определить сквозь одежду. И волнительная прямая горделивая осанка. Неужели это тоже можно разглядеть не раздевая. Нет, я не хочу, чтобы моего мужа кто-то видел таким. Он мой, только мой.