Они сидели не в последнем ряду, а в самом центре зала, где со всех сторон было полно любопытствующих глаз. Среди них могли оказаться соседи и знакомые. Зачем давать им пищу для сплетен? Вот если бы рядом сидел Гурин! Настя, нисколько бы не думая, сама поцеловала бы Влада. Действительно, нисколько не думая. Только так можно общаться с братом Вишневской. С братом! Она до сих пор не может поверить в эту историю, хотя Влад по дороге в кинотеатр рассказал ей о договоренности между ним и сестрой. Он должен был встречать ее на крыльце загса, вызывая ревность бывшего кавалера, такого, надо сказать, стервеца… Почему должен? Потому что проспорил, а спорили они на желание.
Настя обернулась назад и вгляделась в зрительный зал. Никого, отдаленно похожего на Гурина, она не заметила. Конечно же, в такую темень разве что разглядишь! Мало того что света в зале нет, так еще и фильм снят в потемках. Хорошо, что главный герой не афроамериканец. Впрочем, ничего хорошего от фильма Настя уже не ждала. А вот Влад мог бы ее поцеловать, когда в зале загорится свет. Почему бы и нет? Вдруг Гурин действительно сидит в зале. И не один, а с какой-нибудь Вишневской.
Влад ее поцеловал, быстро, мимоходом, словно привык это делать каждый раз, когда они встречаются. Он поцеловал ее на выходе, когда они вместе с толпой покидали кинотеатр. Но в толпе не промелькнули знакомые глаза. Настя даже немного расстроилась. А чего она ожидала? В отношении Гурина у нее нет никаких позитивных мыслей. Она будто отталкивает его от себя, боясь чего-то неизведанного. И он рад этим толчкам, исчезая раз за разом и упиваясь ее боязнью.
– Тебе понравился фильм? – поинтересовался Влад, беря ее под руку по-хозяйски, властно.
– Нет, – честно призналась Настя.
Вот если бы он не взял ее так по-хозяйски… Ох, права Римма, она боится вторжения в свое личное пространство. Но целовать-то себя позволяет! Придется признаться самой себе, что его поцелуи не доставляют такого неземного блаженства, как поцелуи… Гурина. Снова она о нем! Он о ней уже и думать-то забыл. Но разве сердце обманешь? Этот маленький комочек в груди, от которого порой становится так больно… Позитивный настрой! По-зи-тив-ный!
– Не совсем понравился, – постаралась смягчить Настя.
Что ей неймется? Мало того что Римма сама передала из рук в руки этого красавца, так он еще оказался ее братом! Пусть не родным, двоюродным, но братом. Влад оказался братом, а не женихом, что Настю должно было обрадовать. Поначалу и обрадовало. Только потом стало как-то тоскливо.
– Тоскливый фильм, – вздохнула Настя.
– Разве?! – искренне удивился Влад. – А в Америке он взял десяток Оскаров.
Оскары, Оскары, ей бы одного Артема.
– Я люблю комедии, – попыталась сгладить она.
– Хочешь, я возьму билеты в цирк?! – с энтузиазмом предложил Влад.
– Не хочу! – вырвалось у Насти. Влад замолчал, обидевшись на ее резкий ответ, и отстранился. – Я не люблю цирк, – сказала она, – в последний раз, когда я туда ходила, акробат упал с высоты, клоуна сбила лошадь, а у тигра загорелся хвост. – И Настя натянуто улыбнулась.
– Хорошо, – задумался Влад, – тогда я просто провожу тебя домой.
Вот с этим Настя согласилась. Домой! Назад! К сериалам про любовь! К телефону и пирожным. Пирожные она, правда, купит после того, как расстанется с Владом. Настя горько усмехнулась. С ним придется расстаться. Не смотря ни на что, она осталась верна себе.
Да, как и все здравомыслящие девицы, она мечтает о проходе по красному ковру под марш Мендельсона. Мендельсон вообще лучший друг девушек, Настя это знает точно, как специалист загса. Многие, мечтая о свадьбе, засыпают под его светлый марш и видят расчудесные фантазийные сны. Вот только в ее фантазиях живет не Влад. Жаль. Но ничего поделать с собой она не сможет. Пробовала, ничего не получилось. Так и отчитается перед Маринкой, если той будет еще до нее дело. Обычно счастливые люди не замечают вокруг себя неприятностей. Им кажется, что счастье всюду, куда ни кинь взгляд.
С одной стороны, Настя действительно должна быть счастлива, разобравшись в своем отношении к Владу. С другой стороны, несчастней ее сегодня никого нет. Влад – брат, а не жених. И это ничегошеньки не изменило в ее личной жизни.
Насте не хотелось говорить, поэтому они дошли до ее дома практически молча. Если не считать того, что Влад вскинул к небу свои голубые глаза и заметил, что надвигается туча. Надвигается – и пусть надвигается. Насте все равно. Она придет домой, завалится в постель и… заплачет?
– Я позвоню? – вопросительно посмотрел на нее Вишневский.
– Позвони, – ответила Настя и усмехнулась. – Только в цирк я не пойду, да и в кино больше тоже. В ресторан тем более. Звони, если что.
Они стояли перед ее подъездом, откуда с лавочек перед дождем срочно эвакуировались старушки.
– Ишь, выделывается, – Вера Павловна проковыляла мимо них, – своди ее, сынок, в серпентарий!
– В зоопарк? Никогда, – заявила Настя, – не люблю животных в клетках.
Вера Павловна покачала головой и скрылась в подъезде.
Настя и сама понимала, что выделывается. Но надо же было как-то объяснить Владу, что у них ничего не получится, даже если он выведет ее в открытое космическое пространство.
– Понял, – ухмыльнулся Влад.
Может быть, она поспешила? Он такой понятливый! Да нет же, нет. Влад действует как по заказу. Ее глазливому заказу, а это уже надоело.
– Звони сама, если что, – он чмокнул ее в щеку и несколько задержал руку на Настиной талии.
– Ха-ха! – возле них хлопнула дверца автомобиля, который, рванув с места, заскрежетал коробкой передач, словно из нее выдавали сразу всю мощность.
– Гурин? – попыталась приглядеться к водителю Настя. Но ничего толком не увидела.
Влад ушел. Настя старалась не разрыдаться. Чего хотела, сама добилась. Правда, хотела любви, а вот ее-то как раз и не было между ними. Позвонить Маринке и рассказать? Глупости. Они наверняка уже сидят в ресторане. Хотя времени еще мало, нет и десяти часов. Как хорошо, что Влад взял билеты не на последний сеанс. Настя еще успеет съездить к магазину и посмотреть на свое заветное платье! Все равно ведь хотела затариться пирожными. Она кинула взгляд на небо, дождь собирается с силами, но она успеет.
Хмурый охранник торчал у стеклянных дверей с отсутствующим видом.
– Мне надо! – заявила Настя, стараясь обойти его.
– Не пускаем, только выпускаем, – пояснил тот и продолжил стоять каменным изваянием.
– Меня девочки из отдела попросили за ключом сбегать, – обманула Настя.
Охранник окинул ее взглядом. Настя прищурилась, сказав про себя, что он пропустит, обязательно ее пропустит. И он пропустил.
Она подбежала к манекену с плохим предчувствием. Как же надоели ей эти предчувствия!
И оно оправдалось. На манекене красовалось другое платье. Не то, что они с Маринкой выбрали, другое! Кроваво-красное, с длиннющим шлейфом… Не ее.
– А где то, иссиня-черное?! – подбежала Настя к продавщице.
– Вы что, девушка, не видите? – ответила та. – Новая коллекция. Старую распродали со скидками.
– Распродали?! – Настя всхлипнула. Ее не было пару дней, а платье продали со скидкой! И не ей! Докатилась, в ее жизни нет места даже скидкам. Ах, она же это предчувствовала. К черту предчувствия!
– А другого, такого же, нет? – с погибающей надеждой поинтересовалась она.
– Нет, – фыркнула продавщица, – и вообще, мы закрываемся!
Естественно, откуда появится второе точно такое же платье? Это только у Риммы Вишневской в запасе имеются двоюродные братья, призванные вызывать у кавалеров ревность. А у Насти нет никаких запасных аэродромов. Ничего нет. Позвонить Маринке? Нельзя, у той серьезное свидание. На самом деле очень серьезное. Сейчас ее профессор признается в любви.
Настя поникла и пошла к выходу. Хмурый охранник проводил ее взглядом.
На улице начиналась гроза. Небо хмурилось, как и охранник, словно стояло на страже чьих-то интересов. Заморосил мелкий дождь. Но Настя передумала возвращаться на автобусе. Она решила пройти пешком под мокрыми освежающими каплями очистительного потока. Да-да, мелкий дождь превратился в настоящий поток, и с неба хлынула вода. Она до нитки сразу промочила свой незамысловатый костюм. Кстати, единственный из всего гардероба подходивший для ведения торжественного имянаречения. Но когда еще Настя будет торжественно нарекать малышей? После того как она упустила платье, на которое возлагала большие надежды, ей не доверят вести торжественные церемонии никогда.
Она занимается самоедством. Сколько раз подруга говорила ей, что мысль материальна. А женщина должна, просто обязана из-за своего пола привлекать к себе только положительную энергию. Мужчины – разрушители по природе, женщины – созидательницы. А Настя сама все вдруг разрушила.
Теперь Маринка найдет у нее комплекс Золушки или какой-нибудь Замарашки и, выйдя замуж за профессора, бросит подругу на произвол судьбы. Уедет с ним на дачу, а Настю оставит погибать в городе. На дачу? Настя будет изредка к ним приезжать и любоваться издали Гуриным. Тот к этому времени тоже женится, такие мужчины редко остаются холостяками, и Насте придется здороваться с его красавицей женой. Ну до чего же радостную картинку будущего нарисовало воспаленное самоедством сознание!
Настя смело вступила в лужу. Прощай, костюм, прощайте, замшевые босоножки! Прощай, Гурин, пусть тебе повезет с твоей красавицей женой… Нога попала в глубокую выбоину и зацепилась. Только сейчас Настя осознала, что находится на обочине дороги, по которой мчатся автомобили, обливая ее фонтанами брызг. Правда, что ей фонтаны, она и так вся мокрая. Нужно спасать не костюм, а собственную жизнь. О! Этот асфальтовый каток едет слишком быстро! Она сама на себя накликала беду…
– Девушка, – раздался возмущенный голос поблизости, – чего вы там застряли?! Сейчас попадете под машину! – к ней обращался ухоженный старичок с аккуратной белой бородкой. Он был в плаще и держал над собой зонт.