Я смеюсь. Ярослав довольно улыбается. Склонив голову набок и прищурив один глаз, смотрит на меня. Выжидает.
— Ладно. Я знаю одно место, где как раз продают такие вафли. Твоим пацанам понравится.
— Ты меня просто спасла, — картинно прижимает руки к груди. — Идём?
Когда мы спускаемся по лестнице вниз, Ярослав подставляет мне свой локоть. Мешкаю, но всё же цепляюсь за него. Бросаю взгляд на прилично запорошенный снегом чёрный «порш». Его тонированное переднее стекло не даёт возможности рассмотреть, есть кто-то внутри или нет. На консультации Мирона не было. Он вообще забил на учёбу и не появляется. Не удивлюсь, если в его зачётке всё давно уже стоит. Не зря он захаживал не так давно к декану.
Всё время, пока я болтала с Ярославом на крыльце университета, у меня жгло затылок. Будто кто-то смотрит, пытаясь прожечь в нём дыру. Или мне хотелось думать именно так, а виной всему ортопедический воротник, из-за которого спину приходится держать ровнее и иногда всё затекает.
— Можем вызвать такси, — предлагает Ярослав, притормаживая рядом с машиной Гейдена.
Я не успеваю ответить, сердце ухает в пятки так стремительно, что забываю, как дышать. Водительская дверь открывается и наружу в одной чёрной толстовке выбирается Мирон.
Значит, мне не показалось.
Смотрим друг на друга через пелену снега и парня, стоящего рядом со мной. Гейден отмирает первым. Обходит машину, рукой сгребает снег с капота и упирается в него бедром. Засовывает в рот сигарету и, чиркнув зажигалкой, глубоко затягивается.
Продолжает сверлить меня тяжёлым взглядом. Как умеет только он. Затягивает в свою темноту и манит. Ему сложно сопротивляться.
Мне даже кажется, что он ждёт, когда я к нему подойду и брошу своего нового знакомого. Зачем же ещё он вышел из машины? Показать мне, что всё видел? Что следит? Что его это не касается?
А его и не касается. Где и с кем я провожу время.
— Давай пройдёмся, если ты не спешишь. Такси будет ехать целую вечность. На дорогах затор, — говорю Ярославу, продолжая смотреть чуть выше его плеча — на Мирона.
Сегодня я уйду с другим парнем на его глазах. Надеюсь, ему понравится это зрелище.
Гейден скептически прищуривается, когда ничего не подозревающий Ярослав снова подает мне свой локоть, а я охотно кладу на него ладонь. Я разрываю наш зрительный контакт с Мироном первой, но всё же успеваю заметить злую усмешку на его губах.
В кафе тепло и уютно, на столиках зажжены свечи, пахнет ванилью и булочками. Я стряхиваю капли от снежинок со своего пальто и пристраиваю его на вешалку. Стягиваю шапку и расчёсываю волосы пальцами. Чувствую себя дискомфортно, несмотря на атмосферу заведения. Будто Гейден всё ещё где-то рядом и наблюдает за мной.
Это невозможно.
Ярослав уже у бара — делает заказ.
Я достаю телефон из сумки, по привычке проверяя сообщения — там пусто — и мобильный банк. Боюсь, что деньги, присланные мне Соколовой, исчезнут так же внезапно, как и появились на моих счетах. Но они всё ещё там. Нетронутые.
Мне нужно найти работу, чтоб не залезать в эти деньги, отщипывая понемногу. Я не хочу ими пользоваться. И не знаю, что с ними делать, как поступить.
— Твой раф, вафли придётся подождать, — говорит Ярослав, ставя передо мной прозрачный бокал с кофе.
Парень садится напротив, запустив руку в волосы, лохматит их ещё больше и откидывается на спинку стула, внимательно меня разглядывая. Его зрачки чуть расширяются, а брови приподнимаются вверх, когда он замечает шейный воротник. Но от вопросов воздерживается. За что ему большое спасибо. Сегодня в универе я рассказала историю про падение и растяжение три десятка раз.
На Ярославе серая толстовка, по центру большая эмблема известного спортивного бренда. Он закатывает рукава, обнажая свои предплечья, увитые венами. Когда парень упирается руками в стол, я могу разглядеть справа татуировку от запястья до самого локтя в виде длинной пальмы.
— Любишь субтропики? — спрашиваю, двигая кофе ближе к себе, и обнимаю бокал пальцами.
— Три года жил на Бали.
— Ого. У самого океана? — подаюсь вперёд.
— Именно. Преподавал сёрфинг, пока мои одноклассники уходили в армию и поступали в вуз.
— Родители, наверное, были в восторге? — усмехаюсь.
— В ужасе, — смеётся Ярослав.
— Я никогда не была на море.
— Это обязательно нужно исправить. Море — это любовь, а океан — экстаз.
— Зачем тогда вернулся в это? — показываю в сторону окна, где не перестаёт сыпать снег.
За сутки должна выпасть месячная норма осадков. Новый год будем встречать в настоящей сказке, а не с асфальтом и лужами, как уже было несколько лет подряд. В этом году у меня не будет даже ёлки. Если только Маринка не решит вдруг достать из кладовой и поставить на кухне, а не у себя, свою общипанную.
— Соскучился по зиме, — отвечает парень, но я чувствую, что он увиливает.
Мы болтаем и пьём кофе около сорока минут, пока Ярославу не звонят. Извинившись, он выходит поговорить на улицу, а когда возвращается, сообщает, что ему срочно надо уехать.
Мы обмениваемся номерами, потому что мне действительно понравилось наше милое свидание и беззаботные разговоры. После них на душе тепло и спокойно. О новой встрече не договариваемся, но, мне кажется, она обязательно будет. И уже скоро. Я вижу интерес в глазах парня и сожаление, что приходится так резко прервать нашу встречу.
Ярослав наклоняется и прижимается губами к моей щеке, заставая меня врасплох. А после сразу уходит, даже не накидывая куртку. Видимо, действительно что-то случилось.
Неспешно допиваю остывший кофе и доедаю слишком сладкую вафлю. Такси вызвать всё ещё нереально, и я решаю прогуляться до квартиры пешком.
Выхожу из кафе и натыкаюсь взглядом на чёрный «порш», припаркованный прямо напротив. Удивлённо приподнимаю брови. Сердце учащает ритм. От возмущения потеют руки.
Широким шагом преодолеваю расстояние и распахиваю пассажирскую дверь, заглядываю внутрь в надежде застать Мирона врасплох.
— Ты что, следишь за мной, Гейден?
Глава 11
Натыкаюсь взглядом на две пары глаз и сразу жалею, что не имею способности телепортироваться или проваливаться сквозь землю. Ведь именно это я и хочу сейчас сделать больше всего на свете: исчезнуть и не видеть насмешливые дьявольские искры в тёмных глазах Мирона Гейдена и искреннее удивление и непонимание в кристально-голубых глазах его матери.
Ирина Гейден находится на пассажирском сиденье, как раз там, куда я так нагло ворвалась. Она держит в руках сумку и папку с документами.
— Боже, — краснею до самых кончиков ушей и резко отшатываюсь, собираясь с грохотом закрыть дверь машины и немедленно исчезнуть. — Извините. Я не знала, не думала…
Кажется, я слышу смех Мирона. Низкий и грудной. Самый настоящий, такой, который он дарит не всем.
— Здравствуй, Ангелина, — удивительно спокойно произносит Ирина и, к моему ужасу, начинает выбираться из машины. — У тебя к Мирону какой-то вопрос? Занимай моё место.
Моё лицо пылает и горит от стыда ещё сильнее.
— Н-не-е-ет…— вот я уже начала заикаться.
Что за чёрт?
Посылаю Гейдену гневный взгляд, предлагая прекратить скалиться и смеяться. Только он совсем не собирается кидаться мне на помощь. Это ведь не наркоман Соколов, а всего лишь его милая изящная мама, которая теперь смотрит на меня с интересом.
— Такой снегопад. Залезай в салон, там тепло. Пока я буду у адвоката, Мирон может отвезти тебя куда нужно. Ведь так, сын? — поворачивает лицо в сторону близнеца, но я всё равно успеваю заметить, как женщина вопросительно приподнимает свои идеальные брови.
Гейден еле заметно отвечает на её вопрос кивком.
— Я пройдусь, — упираюсь.
— Сядь в машину. Или ты боишься, что я тебя отсюда больше не выпущу? — с дерзкой усмешкой на губах произносит Мирон.
Он лёг грудью на руль, положил руки под голову и теперь нажимает пальцем на свою нижнюю губу.
— Мирон, — укоризненно качает головой Ирина, не одобряя его дерзости, и тихо добавляет, глядя на меня: — Давай, Ангелина, не стесняйся. Моему сыну не помешает компания.
С этими словами мать Гейдена уходит в сторону высокого офисного здания, расположенного на другой стороне дороги. Провожаю взглядом её прямую спину до тех пор, пока она не скрывается за вертящимися стеклянными дверями.
— Я не сяду к тебе. Глупо вышло, — говорю спешно, заглядывая в салон.
Мирон не поменял своей позы, продолжает наблюдать за мной через полуопущенные веки. Выглядит, как всегда, потрясающе, одет во всё чёрное, непослушная длинная чёлка тонкими рваными прядями спадает на лоб, на губах играет лёгкий оскал, а чёрные бездонные глаза притягивают меня как магнит, иначе чем объяснить, что я всё ещё стою рядом и не двигаюсь с места.
Мой личный дьявол, имеющий надо мной власть. Интересно, он хотя бы понимает, насколько я в нём увязла? Против собственной воли и вопреки здравому смыслу.
— Ты правда думаешь, что я слежу за тобой?
— Если честно, да. Другого объяснения у меня просто не было.
— Весь мир не крутится вокруг тебя, Ангелина. Мой тем более, — резко говорит Мирон и выпрямляется, откидываясь на спинку сиденья.
Снег хлопьями залетает в салон.
— Врёшь. Если бы это было так, — проговариваю медленно, выверяю каждое слово, будто двигаюсь по минному полю, и смотрю в тёмные глаза парня, — тебя бы вчера не было в моей комнате.
Кадык Мирона дёргается, и он отводит взгляд, устремляя его в лобовое стекло. Щёлкает дворниками, и они с тихим шумом начинают работать, очищая обзор.
Невесело усмехнувшись, понимаю, что мой выпад останется без реакции. Не будет Мирон доказывать мне обратное и переубеждать. Он давно дал мне понять, что он такой, какой он есть, и искать скрытый смысл и двойное дно в его действиях не нужно. Всегда скажет прямо, даже если при этом его слова могут проткнуть и изранить другому душу и сердце. Как было в моём случае.