Уверенно шагаю под душ.
Мирон чуть дергает головой и открывает глаза. Ловит меня в фокус. Удивленным не выглядит, как и супердовольным. Не прогоняет — уже хорошо. Чёрствый сухарь.
— Я не должна была туда ходить. Прости, что не послушала…
— Извинения приняты.
— Но…
— Но? — насмешливо выгибает бровь.
— Но было бы неплохо в следующий раз, когда будешь меня о чем-то предупреждать, давать расшифровку, а не просто приказывать.
— Принято, — облизывает губы. — Извини.
— Извинения приняты, — передразниваю.
Улыбаемся, глядя друг на друга.
Мое сердце сейчас разорвётся от нежности и выпрыгнет из груди.
Кладу руки ему на плечи и сжимаю их, массируя. Веду ниже и перемещаю их на плоский рельефный живот. Прижимаюсь щекой к мужской спине и закрываю глаза. Вода льётся прямо на нас.
— Хочу быть с тобой. Я соскучилась.
Мирон снова роняет голову, расслабляясь, но лишь на секунду. Стремительно оборачивается, теперь мы лицом к лицу. Перехватывает дыхание, и я опускаю глаза. Упираюсь прямо в эрегированный член.
Ну привет.
Мирон поддевает пальцами подбородок, заставляя смотреть на него.
Черты его лица немного смягчаются.
— Я и так с тобой. Или ты видишь здесь кого-то ещё? — усмехается.
— Пока нет. Но не исключено, что в любой момент сюда может ворваться твой брат вместе со своей подружкой. — Касаюсь ладонями мужской груди и быстрым движением языка облизываю капли воды со своих губ.
— Нужно сменить замки, — хрипло говорит Мирон.
Перемещает руку мне на затылок и тянет ближе к себе. Врезаемся в друг друга голодным поцелуем.
Мирон толкается в мой рот языком. Целует глубоко и быстро, до нехватки воздуха и ярких вспышек перед глазами. Отстраняется лишь на мгновения, позволяя мне сделать судорожный вдох и нападает снова, сминая мои губы.
В этом поцелуе столько всего… он тоже скучал… и тоже испугался.
Ягодицу обжигает увесистый шлепок, от которого горит кожа.
Он всё ещё в ярости и злится.
Привстаю на носочках и обнимаю Мирона крепче. Царапая ногтями плечи, спину, шею. Трогаю везде, куда могу дотянуться. Бесстыдно трусь грудью о его грудь и прижимаюсь животом к твёрдому члену.
Хочу большего. Внизу живота ноет и пылает.
Чуть шире расставляю ноги, Гейден накрывает ладонью мой лобок и скользит ниже до влажных складок.
— Ах… — шепчу, когда в меня проскальзывает его палец.
Мирон кусает меня за подбородок. Дразнит мой вход, ласкает клитор, доводит до безумия. Я начинаю сама насаживаться на его пальцы, постанывая, прося о большем не только голосом, но и движениями бёдер.
Расстроенно хнычу, когда ловкие и волшебные пальцы из меня пропадают.
Обиженно распахиваю глаза, натыкаясь на тёмный дурной взгляд Гейдена. Он сам на грани.
— Сожми, — велит Мирон, перехватывая мою руку, опуская на свой подрагивающий член. — Вот так да..
Запрокидывает голову и с наслаждением закатывает глаза. Часто дышит.
Двигаю кулаком вверх-вниз, наблюдая за реакцией парня, от которой сама прихожу в экстаз, возбуждаясь ещё больше.
Мой. Он мой.
Чуть отстраняюсь и, не прекращая двигать рукой, опускаюсь перед Гейденом на колени.
Он прослеживает за мной затуманенным взглядом и шире расставляет ноги, словно ищет опоры. Продолжая удерживать взгляд Мирона высовываю язык и касаюсь им крупной головки.
Его кадык дёргается, как и член, что я продолжаю сжимать и ласкать.
— Я никогда этого не делала… — бормочу сдавленно. — Вдруг тебе не понравится? Знаешь, я не особо-то специалист в этом деле…
Мирон кладёт ладонь мне на голову, ласково гладит, и отбрасывает волосы за спину.
— Продолжай.
— Тебе нравится? — спрашиваю пытливо.
— Ангелина, блть, я сейчас кончу от одного твоего вида на коленях, — рычит Мирон и нетерпеливо касается членом моих губ.
Гостеприимно вбираю его в себя, медленно двигая языком по горячей бархатистой коже, упиваюсь хриплыми гортанными стонами Мирона и его реакцией на каждое моё движение.
— Смотри на меня… — хрипло просит Гейден.
Распахиваю ресницы, продолжая удерживать его член в плену своего рта. Он стал ещё твёрже, больше, напряжённее… У меня между ног всё ноет и сжимается. Нетерпеливо свожу бёдра и ерзаю. Трогаю свою грудь, оттягиваю сосок. Моё возбуждение балансирует на грани…
Высунув язык под взглядом Мирона, облизываю его член снизу вверх, и, когда снова хочу вобрать его в себя, Мирон шипит и отстраняется.
— Я что-то сделала не так? — Вытираю губы ладонью.
— Иди сюда. — Нетерпеливо дёргает наверх, чтобы я встала на ноги.
Впечатывает спиной в кафельную стену. Отводит в сторону моё колено и приставляет член к моему входу. Одновременно с тем, как заполняет меня, медленно входя миллиметр за миллиметром, прижимается губами к моему рту.
— М-м-м… — мычу, пытаясь хоть немного задержаться в этой реальности, но меня сносит волной оргазма на четвёртом толчке.
— Давай, детка. Улетай, — продлевает мою агонию тихий шёпот Мирона.
Он накрывает ладонью сосок и перекатывает его между пальцами. Облизывает мои губы, замедляясь. Я сжимаю его член внутри себя и мелко трясусь, концентрируясь на собственном удовольствии
Тело ватное. Голова пустая и лёгкая.
— Мирон… я… — язык меня не слушается, прилипает к небу.
— Тс-с… — Гейден прижимает палец к моим губам, целует в шею и начинает двигаться уже для себя.
Он кончает через несколько минут, с тихим стоном изливаясь прямо в меня.
Глава 28
— Я не хочу детей, — произношу тихо и останавливаюсь в дверях кухни.
Это первая и единственная мысль, которая зациклилась в моей голове с тех пор, как Мирон покинул мое тело и вышел из ванной.
Пальцы рук до онемения покалывает, так сильно комкаю край мужской футболки.
Мысль о возможной скорой беременности ужасает.
Я никогда не думала о детях. Вообще никогда. Где-то там, на периферии сознания, понимала, что когда-то, возможно, захочу стать мамой и из меня появятся маленькие человечки. Но точно не сейчас. Ужасно неподходящее время. У меня ничего нет.
Я выросла в детском доме, мои родители были не особенно сильны в воспитании, любви и привитии правильных семейных ценностей. Я от всего этого так далека… Что я могу дать ребенку? Возможность недодать любви пугает до ужаса. А еще ведь есть денежный аспект… он пугает не меньше.
Мирон жадно пьет воду из горла запотевшей бутылки. На его торсе еще поблескивают капли воды. Мышцы твердого литого живота подрагивают и перекатываются от каждого его движения. На нем лишь серые боксеры и ничего больше.
Мое тело все еще помнит его вторжение. На языке перекатывается его вкус. Я бы хотела продолжить этот вечер в кровати. Обниматься и целоваться, сплетаясь в единое целое. Но сейчас я хочу прояснить важный для меня момент.
Нервничаю так, что трясет.
Двигаюсь ближе и останавливаюсь напротив Гейдена, упираясь руками в кухонный остров. Нас теперь разделяет только он.
— Ты слышишь меня, Мирон? — чуть повышаю срывающийся и подрагивающий голос.
Гейден опускает бутылку с водой. Тыльной стороной ладони вытирает губы, смотрит на меня в упор. По его взгляду непонятно, что он думает. Слышал ли он меня, разочаровали ли его мои слова или наоборот.
Мирон Гейден в роли отца? Воображение рисует черноволосых малышей. Двоих. Они сидят у него на руках и жмутся пухлыми щеками к его щекам. Картина настолько умилительная, что сердце сжимается. Но… это ведь не про нас?
Мы два поломанных человека, обладающие сомнительными моральными принципами. Семья. Дети. Уют. Совместный быт на долгие годы вперед… Это может жить лишь в очень далеких мечтах, тех самых, что никогда не сбудутся.
Боже, пусть уже скажет хоть что-то.
— Слышу. Воды?
Киваю.
Передо мной на столешницу опускается высокий прозрачный стакан. Неотрывно наблюдаю, как в нем появляется вода. Мелкие пузырьки поднимаются вверх. Гипнотизирую их, не поднимая глаз.
— Скажешь что-то по существу?
Как же сложно иногда с ним общаться. Я подумала — иногда? Всегда.
— Я тоже не хочу в ближайшем будущем детей, НеАнгел, — спокойно произносит Мирон.
И к моему сердцу вновь возвращается привычный ритм. Поднимаю взгляд. Мирон внимательно за мной следит, словно ищет малейшее изменение в лице. Хочет считать эмоции, которые выдают правду. Они определенно отображаются там. Я чувствую облегчение.
— Тогда что это было? — неопределенно веду в сторону подбородком.
— Не понравилось? — хищно скалится.
— Таким не шутят. Я могу забеременеть, а я этого не хочу. Не сейчас. Учеба… в самом разгаре. О таком нужно предупреждать заранее. Ты… зачем ты это сделал?
О том что у меня нет ни грамма материнского инстинкта, решаю промолчать. Как и о том, что воспитывать ребенка дорого… средств на это у меня тоже нет.
— Ангелина. — Мирон обходит кухонный остров и становится рядом. Нависает сверху. Смотрит открыто и даже как-то нежно. Касается пальцами моих мокрых волос, отводя их за спину, и опускает руку, опираясь на стол рядом с моими бедрами. — Нам было хорошо?
— Да… но…
— Ты хотела прерваться?
— Нет… но…
— Поэтому я кончил в тебя. Продлил твое и свое удовольствие. И планирую сделать это снова. Тебе лучше начать пить таблетки или поставить укол. Можем завтра с утра съездить в клинику и решить этот вопрос на очном приеме с врачом. Еще вопросы? — Мирон толкает мой нос своим, едва задевая губы легким поцелуем. — Наживую ты еще круче, чем в резинке.
Волоски на коже дыбом. Хочет обнять и поцеловать в ответ.
Но я в первую очередь обдумываю его слова о таблетках и враче. Не двигаюсь.
— Хорошо. Я не против таблеток. И не против отсутствия презервативов. Только если ты ни с кем… пока со мной, — выдвигаю встречные требования.
— Я давно ни с кем, НеАнгел. Только с тобой.
— Отсосы тоже входят в запрещенный список. Как и поцелуи. Если… я узнаю, Мирон… — меня уже не заткнуть, но лучше бы остановиться.