Вздрагиваю и медленно оборачиваюсь.
Саша, сидящий за рулем, плотно сжимает губы. Лицо бледное, под глазами тени. Выглядит ужасно. Так же, как и я сейчас. Смотрит с осуждением и брезгливостью, у меня не остаётся сомнений, что он уже в курсе, чем и с кем я занималась.
Мы смотрим друг на друга бесконечно долго, до тех пор пока Соколов подбородком не указывает на пассажирское сиденье. Безмолвно предлагая сесть к нему в машину.
Первая — трусливая, но такая легкая — мысль: уйти. Сбежать от разговора с Сашей так же, как только что, унизив меня, сбежал Мирон. Уверена, Соколов не будет меня преследовать и силой заталкивать в свою тачку. Он не такой, как Гейден. Совсем другой.
Светлый, добрый, умеющий шутить и никогда не посягающий на личные границы. Почему же меня тогда совсем к нему не тянет?
Тянет к другому — тёмному и плохому.
Сейчас на лице Саши читаются холодность и отрешённость. Глаза, как голубые ледышки, цепко следят за каждым моим движением. Осматривает меня с головы до ног несколько раз, подмечая каждую деталь и криво усмехается.
Нет. Сегодня Саша не примет любой исход и не вздохнет с облегчением, если я уйду.
Вторая мысль, более здравая и решительная: вот он, шанс поставить точку в этих отношениях. Стать свободной. Вырваться из мира, в который я так долго пытаюсь пролезть и который так отчаянно изрыгает меня назад в нищету. Мира богатых отпрысков и их грязных секретов. Мира, где правят деньги и, кажется, других проблем не существует. Мира вседозволенности и откровенного секса.
Мира, где я плечом к плечу сосуществую с Мироном Гейденом и, кажется, готова в него влюбиться, кинувшись в омут с головой. Всего после одного поцелуя… но какая долгая к нему была прелюдия! Плевать на всё!
Он хотел, чтобы я пришла к нему сама. Я готова. Потому что только рядом с ним, в его руках, я сегодня почувствовала себя не куклой, а живой.
Только в этом мире любви нет места. Как нет места и для меня. Я всегда буду чужой. Везде.
На ватных ногах подхожу к «мерседесу» Соколова и открываю дверь. Забираюсь внутрь и зябко ёжусь. В салоне холодно и пахнет табаком. Сколько он тут сидел один? Что делал? Меня ждал? Или кого-то ещё?
— Привет. Я думала, ты уехал, — говорю тихо. — Поговорим?
Голос свой не узнаю. Прочистив горло, бросаю косой взгляд на водительское сиденье.
Саша не включает печку, ничего не говорит и вообще не двигается. Не заводит мотор. Он как будто не здесь. Смотрит в лобовое немигающим взором, стискивая ободок руля до побелевших костяшек.
Кутаюсь в куртку сильнее, изо рта вырывается облачко пара. Кожа на ногах под капроном колготок покрывается мурашками.
— Саш? — зову его. — Всё нормально?
Парень вздрагивает и переводит на меня бешеный взгляд налитых кровью глаз.
— Нормально? Это ты мне скажи, как тебе с моим лучшим другом зажиматься было, нормально? — спрашивает резко.
Слова оправдания чуть не слетают с языка. Не была готова к такому вопросу в лоб. Хотела начать с другого, не с измены, которая уже состоялась. Расстаться, как и планировала. По-хорошему, по-человечески. Соколов не сделал мне ничего дурного. Единственное: был не самым внимательным парнем на свете и имел проблемы с алкоголем. Но умело компенсировал всё дорогостоящими подарками. И меня это почти всегда устраивало.
— Как тебе, Ангелина? Потрахалась наконец-то? Да ты бы сказала, что тебе этого не хватает! Знаешь, скольких желающих я бы нашёл на твою пилотку! Очередь бы выстроилась!
У меня от его слов всё внутри холодеет. Сжимается и подпрыгивает к горлу тошнотворным комом. Сам меня и пальцем не трогал. Не возбуждался никогда, целовал через силу. А теперь ревнует?
Саша подаётся в мою сторону всем телом, приближая к моему лицу своё, искажённое дичайшей яростью. Но ярость эта не похожа на задетые чувства обманутого и обиженного неверной девушкой парня. Нет. Здесь что-то другое.
— Отодвинься от меня, — произношу обманчиво ровно, словно не боюсь этой внезапной вспышки гнева. — И сбавь тон. Ты меня в чём-то обвиняешь, Саша? Ты? Меня?
Неотрывно глядя ему в глаза, завожу руку за спину и пытаюсь нащупать дверную ручку. Сердце в груди неистово трепыхается. Интуиция кричит бежать и не оглядываться. Сегодня, видимо, день такой. Все сбрасывают маски и обнажают свои души перед другими. И я уверена, обнаженная душа Соколова мне не понравится.
— Какая же ты сука, а строишь из себя кроткую овцу, — говорит Саша, но мое желание выполняет.
Откидывается назад на сиденье и обхватывает голову ладонями, запуская в волосы пальцы. Его грудь быстро вздымается и опадает. Он пытается взять себя в руки и успокоиться.
Я наконец нащупываю ручку и немного выдыхаю. Если что, успею её дёрнуть и вывалюсь наружу, даже если этот придурок вздумает тронуться с места. Особенно если он вздумает.
— Не помню, чтобы я кого-то из себя строила. Мы расстаёмся, думаю, тебе это понятно? Впрочем, это именно то, о чём я планировала с тобой сегодня поговорить. Собиралась сообщить при других обстоятельствах, но ты меня сам вынуждаешь, Соколов.
— То есть ты даже отрицать не будешь, что потрахалась с Гейденом на вечеринке в честь дня рождения его девушки?
— А нужно отрицать? Это что-то между нами изменит? — недоумеваю.
Моя измена очевидна.
Саша что, мазохист? Или его волнует сам факт того, был ли у меня половой акт с Мироном или нет? А это уже интересно…
Прищурившись, окидываю взлохмаченного Соколова оценивающим взглядом.
— Да ты понимаешь, Лина, что ни хера ему не нужна! Ваще ни одна ему не нужна, ни ты, ни какая другая. Он девками пользуется как одноразовыми перчатками. Один раз натянул и выбросил. Ни имени не помнит, ни телефона не записывает. Ходит в клубы, снимает шлюх, покупает девственниц. Спорит на них! Да он долбаный извращенец и коллекционер. Тебя такое вставляет? Хочешь быть его очередной?
— Я — нет. А ты?
— На что ты намекаешь? — визгливо взвивается Саша. Кажется, ещё чуть-чуть, и вцепится в волосы уже мне.
— Ты ведь не меня ревнуешь, да?
Догадки одна за другой всплывают во взбудораженном мозгу. Я только успеваю выстраивать логическую цепочку. И, наконец, многое становится на свои места. Пробелы заполняются недостающими деталями, и вот у меня перед глазами уже полная картина происходящего.
На сцене спектакля теперь три главных действующих лица. Соколов. Мирон. Я.
— Ты тоже в него влюблён. В Мирона…
— Заткнись!
— … вот поэтому и бесишься, пьёшь и используешь меня как ширму перед своими предками! Потому что не можешь принять себя и свою ориентацию! — на секунду я заливаюсь громким истеричным смехом. — Боже, какая я идиотка!
— Замолчи, Ангелина! — орёт Саша и, схватив меня за плечи, с силой встряхивает.
От неожиданности у меня клацают зубы и дёргается назад голова. Я пытаюсь вывернуться из хватки, но Соколов до боли впивается пальцами в мою шею. Пугаюсь, что он станет меня душить или захочет расправиться как-то иначе. Подумает, я его высмеяла. Потешилась над его чувствами, ещё и переспала с его любимым. Хотя всё совсем не так.
Причина моего истеричного смеха — моя глупость, наивность и неимоверное везение… из всех парней в универе я выбрала на роль своего парня самого неподходящего. Да и с Гейденом я не спала и не уверена уже, что буду. Всё слишком быстро меняется. Сегодня мой мир несколько раз за вечер перевернулся. А теперь вообще завис вверх тормашками.
Саша притягивает меня к себе и, уткнувшись в мою шею, шумно дышит. Замираю, застигнутая врасплох.
Держит, как может показаться со стороны, нежно, словно мы целуемся, а на самом деле впивается в мои плечи с такой силой, что грозит оставить после себя синяки.
— Что ты…
Недалеко раздаётся смех. И из темноты одна за другой начинают возникать знакомые фигуры. Узнаю пьяные голоса Марики, Вики, Стаса и других. Они нетвёрдой походкой направляются всё ближе, шумно выкрикивая шутки, как можно громче обозначая своё присутствие.
— Я заплачу, — произносит Соколов прямо мне на ухо.
— Что… — не понимаю.
Нас замечают. Вика останавливается недалеко и, пошатываясь, тычет пальцем в нашу сторону. Смех звучит громче. Кто-то кричит, чтобы мы заканчивали обжиматься и выходили.
Саша, напротив, прижимается теснее. Мне неприятно и хочется скинуть с себя его руки. Отодвинуться. Вздохнуть свободнее. Выйти из машины и оказаться дома…
— Я заплачу сколько нужно, — горячо шепчет, продолжая меня удивлять. — Мои родители тоже готовы платить. Они стесняются, понимаешь? Мне нужна подставная девушка для общества. Красивая правильная жена. Я сниму тебе квартиру, буду приезжать, давать денег на еду, косметику, шмотки. Оплачу учебу. Отправлю на отдых. Всё останется как прежде...
— Но?
Всегда есть «но».
— Но про Мира ты забудешь. Раз и навсегда.
20
— Эй, голубки, давайте завязывайте трахаться на людях! — кричит Стас. — Нам тоже сразу хочется, а возможности нету.
— Возможность всегда можно найти, — пьяно хихикает Марика.
Другие одобрительно подхватывают, свистят и отпускают похабные шуточки ниже пояса, от которых мне тоже хочется громко и истерично рассмеяться. Саша отличный актер, и не только я была не в курсе, как обстоят дела с его ориентацией на самом деле. Припоминаю, как Марика, захлебываясь своим ядом, говорила, что меня не примут в их компанию, несмотря на то что я сосу член Соколову. Неужели его друзья, близкие люди, вместе с которыми он вырос, не приняли бы его выбор? Неужели он не может дать отпор своим идеальным родителям и отстоять своё мнение и любовь? Только вот не думаю, что Мирон готов ответить ему взаимностью.
Это просто смешно!
Гейден полчаса назад чуть не занялся со мной сексом в ванной, несмотря на менструацию. Он определенно любит и хочет женское тело. Хотя… я ведь не могу быть уверена в его полной гетеросексуальности на сто процентов?