Лучший фэнтезийный детектив — страница 76 из 81

IOuverture

Росс вертел в руках два билета на оперу, которые получил в подарок за удачно законченное дело. Один предназначался для него, другой — для Филиппа. Спектакль был уже этим вечером. И не то чтобы Росс был против оперы, он просто боялся, что уснёт во время представления. А ещё он думал, что в театр следует ходить с женой, а не с лучшим другом.

— Что это? — с интересом спросила вошедшая в комнату Кейлин.

— Билеты в оперу. На сегодня.

— И когда ты их купил? Хотя это маловероятно… Когда тебе их дали?

— Вчера вечером, — ответил Росс.

— Ты решил, что мы не пойдём? Иначе почему ты мне не сказал?

— Вчера у меня это просто вылетело из головы. Ты сама виновата.

— Я?

— Да, ты. Ты была вчера слишком обворожительной, и я всё забыл.

Кейлин рассмеялась.

— Билетов всего два, — продолжал Росс. — Один из них для Фила.

— А ты, как я понимаю, вообще идти не хочешь? — догадалась Кейлин.

— Честно? Нет. А ты хочешь?

— Я в опере была всего один раз. Я бы с удовольствием.

— Иди с Филом. Уверен, что он тоже захочет.

— Он-то захочет. А ты точно не будешь возражать?

— Почему я должен возражать? Уж чего-чего, а ревности я не испытываю.

— Тогда иди сам Фила обрадуй. Он на кухне, торт ест.

— У нас был торт? — удивился Росс.

— У Фила был, — улыбнулась Кейлин.

Поцеловав жену, Росс вышел из спальни, спустился вниз и направился на кухню. Там он действительно нашёл Филиппа, сидевшего за столом и поедающего торт, даже не разрезав его на куски.

— Ничего не слипнется? — усмехнулся Росс. — Хоть бы поделился.

— С каких это пор ты любишь торты? — с набитым ртом спросил Филипп.

— А с каких это пор я их не люблю?

— Ешь, — и Филипп подвинул блюдо к Россу.

— Ты сегодня идёшь в театр с Кейлин, — проговорил тот, взяв ложку.

— Куда я сегодня иду?

— В театр. Оперный. С Кейлин.

— Зачем?

— Думаю, что слушать оперу. Или ты не любишь это?

— Люблю, — оживился Филипп.

— Ну вот, — кивнул Росс. — Нам с тобой вчера подарили два билета. Я не хочу, поэтому вместо меня пойдёт Кейлин.

— А что за опера?

— Понятия не имею.

— На билетах должно быть написано.

— Я не читал, — и Росс стянул с торта последнюю кремовую розочку, вызвав нескрываемую печаль в глазах Филиппа.

Когда начался антракт, Филипп сказал Кейлин, что хочет погулять.

— Погулять в буфет? — усмехнулась она.

— Вовсе не обязательно, — ответил Эскот. — Я просто устал сидеть.

— Ну, пойдём, — кивнула Кейлин.

— Знаешь, кто эта Синтия? — спросил Филипп, когда они вышли из зала.

— Нет. Ты с ней знаком?

— Частично. Она бывшая подруга Мике Локстона. Собственно из-за неё тогда Розен и вздумал ему мстить.

— У неё потрясающий голос.

— И она красивая. Смотри, её портрет, — Филипп показал на стену, где было несколько портретов певцов и певиц из труппы театра. Синтия была изображена очень похоже на себя в жизни. Воздушные пепельные локоны, спадающие на плечи, большие серые глаза с пушистыми ресницами, губы в чуть заметной улыбке и подвеска со звездой.

— Ты хотел погулять, а сам стоишь, портреты рассматриваешь, — проговорила Кейлин.

— Не надо ревновать, — рассмеялся Филипп. — Ладно, идём.

Они пошли вдоль фойе, и вдруг Эскот увидел мужчину, сидевшего на полу у стены, и с удивлением узнал в нём Мике. Его тёмно-синие штаны, зелёная рубашка с закатанными рукавами и платки, повязанные на запястьях, не совсем подходили для оперы. А сам он выглядел задумчивым и даже печальным. Филипп схватил Кейлин за руку и потащил к нему.

— Мике, привет, — сказал он.

— Как хорошо, что вы тут, — поднимая на них глаза, ответил Локстон. — Прекрасное совпадение.

— Что-то случилось? — спросил Филипп.

— Ага, — Мике поднялся. — Вы же видели на афише зачёркнутую фамилию дирижёра?

— Нет, — покачал головой Эскот.

— Я видела, — сказала Кейлин.

— Дирижёра заменили, потому что тот покончил с собой, — объяснил Мике. — Я про это всё ничего не знал. Мне Синтия письмо написала. Попросила срочно придти. Вот я и пришёл. Только что был у неё в гримёрной. Она сказала мне, что этот дирижёр, Герберт, не мог совершить самоубийство. И попросила меня найти того, кто его убил. На всё это я ей сообщил, что ушёл из сыска, после чего Синтия вытолкала меня за дверь. Может, вы с Россом возьмётесь за это дело? Она, кстати, заплатит вам.

— Она абсолютно уверена, что он не убивал себя? — уточнил Филипп.

— Угу, — кивнул Мике. — Он был её любовником.

— Ладно, я скажу Россу, — проговорил Филипп.

— Он не с вами? — спросил Мике.

— Он не очень любит оперу, — усмехнулась Кейлин.

— У Синтии ангельский голос, — сказал Эскот.

— Я знаю, — грустно улыбнулся Мике.

— Ты останешься на второй акт? — поинтересовался Филипп.

— Останусь, — ответил Локстон.

— Тогда, может, ты познакомишь нас с Синтией после спектакля? Я уверен, что Росс согласится.

— Если она захочет со мной разговаривать.

— Ей не надо с тобой разговаривать. Пусть со мной поговорит, — улыбнулся Филипп.

— Тогда после спектакля подходите к тому коридору, — Мике указал в сторону служебных помещений. — Я вас в гримёрку проведу.

— Ты где сидишь? — спросил Эскот.

— В партере. Я покупал билет перед началом спектакля. Всё уже было раскуплено. Это место чуть ли не случайно осталось. Я отдал за него все деньги, что были с собой, — рассмеялся Мике. — А вы где?

— В ложе, — ответил Филипп. — Нам билеты подарили.

Первый звонок объявил о том, что до конца антракта осталось не так много времени.

После окончания спектакля, как и было обговорено, Филипп и Кейлин направились к служебному коридору. Спустя минуту к ним подошёл Мике, выглядевший несколько взволнованным.

— Идёмте, — сказал он. — Кстати как вам опера?

— Я всё ещё под впечатлением, — ответила Кейлин. — Мне очень понравилось. Я впервые её слышала.

— Это лучшее, что есть у Армандо, на мой взгляд, — кивнул Мике. — Из опер. А вообще он входит в стандартную программу обучения детей музыке. Считается, что он легко запоминается. Хотя в своё время Армандо совершил чуть ли не революцию в музыке.

— Моя мама его играла, когда я был маленький, — сказал Филипп. — Я до сих пор помню.

Какой-то мужчина с густыми чёрными усами хотел было остановить заблудившихся зрителей, за коих он принял Филиппа и Кейлин, но, увидев Мике, передумал. Эскот понял, что мужчина узнал его. Дойдя до двери, на которой было написано «Синтия Белл», Мике остановился, постучал и, не дожидаясь разрешения, заглянул внутрь.

— Не надо на меня так смотреть, — проговорил он.

— Ты успел вернуться в сыск за время второго акта? — услышал Филипп голос Синтии.

— Я — нет, но у меня есть друзья, — ответил Мике. — Они помогут. Можем мы войти?

— Да ты уже вошёл.

Мике жестом поманил за собой Филиппа и Кейлин. В гримёрной пахло кринолином, терпкими духами и ещё чем-то незнакомым. Синтия, всё ещё одетая в сценическое платье, сидела на стуле перед зеркалом с ватным диском в руке.

— Познакомься, — проговорил Мике. — Это Филипп Эскот, а это Кейлин. Филипп и его друг Росс работают на шерифа.

— Мы с Филиппом уже однажды встречались, — с улыбкой ответила Синтия.

— Да, — кивнул Эскот. — Разрешите поблагодарить вас за чудесное выступление. Вы были прекрасны.

— Спасибо.

— Мне тоже очень понравилось, — добавила Кейлин. — Я бы с удовольствием послушала ещё раз.

— Я дам вам контрамарки, — сказала Синтия.

— Спасибо большое, — улыбнулась Кейлин.

— Расскажи им про этого Герберта, — попросил Мике.

— Он был не «этот Герберт», а непревзойдённый Герберт Валлес, — с некоторым раздражением в голосе проговорила Синтия. — Он был лучшим дирижёром. И он любил жизнь. То, что произошло, не укладывается в моей голове.

— Почему сыщики решили, что это было самоубийство? — спросил Филипп.

— Потому что он оставил предсмертную записку. И это был его почерк.

— И что в ней было?

— «Никто не виноват».

— Как он умер? — продолжал расспрашивать Филипп.

— Выпил яд, — ответила Синтия. Её голос начал дрожать. Было ясно, что всё это время она умело держала себя в руках, но теперь самообладание покинуло её.

— Мужчины чаще стреляются, — проговорил Эскот.

— Вены ещё перерезают, — грустно усмехнулся Мике.

— Стреляются и вешаются чаще, — подтвердила Кейлин. — А травятся женщины. У женщин странное желание хорошо выглядеть после смерти. А выстрел в голову или результат петли на шее редко кого красят. Простите меня, я цинична, — добавила Кейлин, поймав на себе взгляд Синтии. — Просто я знахарка. Слишком много видела.

— В любом случае, — вздохнула Синтия, — Герберту не было смысла убивать себя. У него всё было прекрасно.

— Мы попробуем в этом разобраться, — сказал Филипп.

— Спасибо, — кивнула прима.

Когда они втроём вышли из здания оперного театра, Филипп спросил:

— Ты, как обычно, пешком?

— Угу, — с улыбкой кивнул Мике. — А вы?

— Мы нанимали повозку, потому что у Кейлин слишком красивое платье, — сказал Филипп.

— Но сейчас можно и прогуляться, — сказала амарга. — И ничего с моим платьем не будет.

— Хочешь, пойдём с нами? — предложил Эскот. — У нас есть хорошее вино.

— Хочу, — ответил Мике. — И выпить тоже хочу. Очень.

— Тогда идём.

Вечерний город встречал своих жителей горящими фонарями, запахом трактиров и кофеен, ароматами духов, цоканьем копыт по мостовой и голосами возвращавшихся с работы, из театра или из гостей нортов. Мике как-то рассеянно смотрел по сторонам, Кейлин что-то рассказывала про оперу и её сюжет, который напоминал ей давно прочитанную книгу, а Филипп, частично пытаясь уловить суть того, что она говорила, думал о том, что если бы он вдруг решил покончить с собой, то, скорее всего, опять решил бы нарваться на дуэль. Потом он нашёл свои мысли странными и даже неуместными и чтобы отвлечься, спросил:

— Мике, а ты любишь кошек?

— Люблю, — ответил он.

— Тогда тебе понравится Тибальт.

— Это кто?

— Это мой кот, — сказала Кейлин. — Фил до сих пор с ним воюет.

— Что послужило началом военных действий? — спросил Мике.

— Покушение на мою территорию, — ответил Филипп. — И на мою оранжерею.

— Ты проиграешь, — рассмеялся Локстон.

— По-моему, уже, — пробурчал Эскот.

— У вас есть оранжерея? — поинтересовался Мике. — И розы?

— Да, — кивнул Филипп. Мике задумчиво улыбнулся.

Когда они добрались до «Элизиума», уже почти совсем стемнело. Тибальт выскочил навстречу хозяевам с горящими глазами и был сразу пойман Мике. Изобразив удивление, кот попытался было вырваться из рук незнакомца, но Мике погладил его по голове, почесал за ухом, и Тибальт сдался на милость победителю, зажмурившись и заурчав. В итоге Мике расположился на диване с котом на коленях. Из библиотеки вышел Росс, который играл там сам с собой в карты. Увидев Мике с урчащим котом, он усмехнулся и, поздоровавшись, сел рядом. Филипп принёс вино, а Кейлин попросила Салиша подать овощи. Через несколько бутылок Кейлин поняла, что засыпает, и, оставив мужчин одних, отправилась в спальню, где ей хватило сил только на то, чтобы снять платье и забраться под одеяло.

Первые лучи рассветного солнца робко заглядывали в окна дома, когда Филиппа и ещё сотни городских жителей разбудил звон пожарного колокола. В первые мгновения Филипп подумал, что звенело в его голове, потому что в ней действительно звенело. Ещё она была тяжёлая, а во рту было настолько сухо, что произнести хоть что-то членораздельное было трудно. Открыв глаза, Филипп обнаружил себя полулежащим на полу в гостиной, а его голова покоилась на кресле. Шея затекла так, что с трудом поворачивалась. Рядом примерно в такой же позе был Мике, который тоже, судя по его виду, только проснулся. Росс, в отличие от своих друзей, удобно расположился на диване и не выглядел помятым и заспанным.

— Где-то пожар, — проговорил он.

— Интересно где, — ответил Филипп и испугался своего севшего голоса.

— Ты бы водички попил, — усмехнулся Росс.

На лестнице появилась Кейлин, кутавшаяся в одеяло.

— Я выглянула в окно, — проговорила она. — Там такой огромный столб дыма. На северо-востоке что-то горит.

— Мне интересно, — сказал Филипп.

— Ты пить не хочешь? — спросила его Кейлин.

— Хочу. Что вы пристали?

— Пойду посмотрю, — наконец, подал голос Мике, который до этого потирал затёкшую шею и широко зевал.

Он вышел из дома и пропал. Выпив чуть ли не полный кувшин воды и приведя себя в порядок, Филипп решил пойти разыскивать Мике и заодно узнать, что горит. Найдя место пожара, он обнаружил и Мике. Локстон стоял и смотрел, как пожарные пытаются спасти от огня многоквартирный трёхэтажный дом. И тут до Филиппа дошло, что это был его дом. Мике. Он замер, не зная, что сказать.

— Я мог быть там, — проговорил Мике, увидев Филиппа.

— Да, — кивнул тот. — Можно сказать, что тебе повезло.

— Там были деньги, рисунки, одежда, клавесин… Розы…

— Квартира хотя бы была застрахована?

— Нет, — покачал головой Мике. — Счёта в банке у меня тоже нет. Всё, что у меня есть, это то, что на мне сейчас надето. И документы в кармане.

Оглядевшись, Филипп увидел, что не их одних разбудил пожар. Вокруг уже собиралась толпа сонных зевак. По виду некоторых из них Филипп догадался, что это были жители горевшего дома. В руках они держали вещи, которые успели спасти. Один из мужчин, за руку которого хватался мальчик лет пяти, подошёл к Мике и зло проговорил:

— Это твоя квартира загорелась, Локстон. Мы все могли погибнуть из-за тебя.

— Меня в это время не было дома, — растеряно ответил Мике.

— Значит, ты что-то оставил. Свечу, лампу… Вспоминай!

— Я ничего не оставлял! Я ушёл из дома ещё днём, а загорелось когда?

— То есть это поджог? — удивлённо проговорил мужчина.

— Выходит, что так, — кивнул Мике.

— Пойдём к нам, — проговорил Филипп. — Ты можешь пожить у нас.

— У меня выбора нет, — ответил Локстон. — Я соглашусь принять твою помощь. Мне действительно некуда пойти. Хотя я мог бы напроситься к Флориану, но меня пугают его слуги.

— Меня они тоже пугают, — усмехнулся Филипп. — Не надо тебе к нему. Идём.

На обратном пути к «Элизиуму» они встретили Росса.

— Я вас потерял, — сказал он.

— У Мике сгорела квартира, — сообщил Филипп.

— Я бездомный и нищий, — грустно усмехнулся Локстон.

— Я предложил ему пожить у нас, — добавил Эскот.

— Правильно, — кивнул Росс.

— Кстати, Мике, чем ты сейчас зарабатываешь на жизнь? — спросил Филипп.

— Даю уроки музыки детям, — ответил тот, погружаясь в глубокую задумчивость. — Меня хотят убить, — вдруг проговорил он, когда все трое вошли в дом.

— Ты уверен? — спросил Росс.

— Суди сам. Если бы я был дома, то за последнее время погиб бы уже второй из любовников Синтии. Мою квартиру ведь кто-то поджёг. Я не знаю как, но поджёг. Меня явно хотели убить.

— Тогда твоя жизнь в опасности, — заключил Росс. — И тебе какое-то время лучше не выходить из дома.

— Но я работаю! — возразил Мике. — Я же хожу к ученикам.

— Пусть приходят сюда, — предложил Филипп. — Много их у тебя?

— Трое. Но всё равно не получится. Они же не смогут приносить с собой рояль.

— Рояль можно купить, — вдруг проговорил Филипп. — Ну, или пианино.

— Не надо ради меня покупать пианино! — рассерженно ответил Мике.

— Я не ради тебя. Я сам давно хотел, — возразил Эскот. — Только смысла не было. Играть никто не умел. А теперь есть ты. У моей мамы было пианино. Я любил слушать, как она играла. Но после её смерти отец его продал. Так что завтра же или даже сегодня мы купим пианино! Места здесь предостаточно.

— Пойду обрадую Кейлин, — сказал Росс, направляясь наверх.

— Он против, — тихо проговорил Мике, провожая его взглядом.

— Против пианино? — спросил Филипп.

— Против меня.

— С чего ты взял? — воскликнул Эскот, в глубине души догадываясь, что Мике был в чём-то прав.

— Зачем ему чужой человек в доме? — сказал Локстон.

— Не думай об этом. Сам же говоришь, что у тебя нет выбора. Пойдём, я покажу тебе свободную комнату. После ремонта в ней ещё никто не жил.

Мике обречённо последовал за Эскотом. Филипп не представлял, каково это — остаться без дома и без каких-либо средств к существованию. Ему даже в голову не приходило, что должен был испытывать Мике. У Филиппа всегда было всё. Всегда большой дом и всегда приличный счёт в банке, доставшийся по наследству от отца, который умер раньше, чем успел всё пропить. Когда Филипп хотел что-то, он просто покупал это. Ему неоднократно приходилось бороться за свою жизнь, но никогда — за возможность существования.

— Я дам тебе что-нибудь из своей одежды, — сказал Филипп, когда они вошли в комнату. — Правда, я немного выше тебя, но фигуры у нас схожие. Одежда Росса тебе точно не подойдёт.

— Спасибо, — кивнул Мике, садясь на кровать.

— Ещё рано для завтрака. Но если захочешь есть, не стесняйся — на кухне всегда что-нибудь найдётся. Или Салиша можешь попросить.

— Спасибо, — повторил Мике.

За то время, пока дом Мике догорал, а его хозяин обрёл новое пристанище, Кейлин успела снова уснуть. Зайдя в комнату, Росс обнаружил её свернувшейся калачиком на кровати. Ему было жаль будить её и в то же время очень хотелось это сделать. Победило второе, и Росс, сев рядом с женой, поцеловал её в губы. Ещё не конца проснувшись, Кейлин ответила на поцелуй, потом открыла глаза и улыбнулась.

— У нас новости, — сказал Росс.

— Какие?

— Будем теперь жить вчетвером. Ну, если не считать Салиша и Тибальта.

— А кто четвёртый? Или Филипп на пожаре нашёл себе девушку?

— Нет, он нашёл себе мальчика, — усмехнулся Росс.

— Что? — не поняла Кейлин.

— Он пригласил Мике жить с нами. У того квартира сгорела.

— Бедный… У него теперь ничего нет?

— Видимо, да. Ни денег, ни жилья. Нет, я согласился, конечно. И Филипп прав. Хотя с другой стороны, у Мике есть родители.

— Ты бы сам что выбрал на его месте? Потеснить родителей или друзей? — с улыбкой спросила Кейлин. — И не говори, что не оказался бы на его месте.

— Я и не говорю, — ответил Росс. — Но это ещё не всё.

— У нас ещё кто-то поселится?

— Нет пока. Но Фил собрался покупать пианино, чтобы Мике смог здесь заниматься с учениками. Потому что его жизни сейчас угрожает опасность и ему лучше из дома не выходить.

— Какая опасность?

— Видимо, его кто-то хочет убить, потому что его квартира не просто так сгорела. Мике предполагает, что между этим поджогом и убийством дирижёра есть связь.

— Синтия? — догадалась Кейлин.

— Именно, — кивнул Росс. — Но я тебе не про это говорил, а про пианино. И про учеников. Ты как себе это представляешь? Я привык чувствовать здесь себя свободно. Это всё-таки наш дом. Теперь. Я стал считать «Элизиум» своим домом. Пусть не сразу, но теперь это так. И мало того, что тут будет жить чужой мне человек, так он ещё здесь будет играть на пианино и приводить детей. Даже ты не приводишь сюда пациентов.

— Но, как я понимаю, эти ученики — единственный способ Мике заработать? Он же явно не хочет жить за наш счёт. Или тебе было бы проще оплатить ему номер в гостинице?

— Мне? Да, было бы проще. Но я понимаю, что ему от этого легче не стало бы. А ещё я понимаю, что на новое жильё он не скоро заработает. И мы как порядочные люди не выгоним его на улицу.

— Я понимаю, что ты когда-то привык жить один, — проговорила Кейлин. — Я тоже. Но смогли же мы жить вместе. Да ещё и с Филом.

— То есть давай теперь жить ещё и с Мике? — усмехнулся Росс. — Мне это напоминает детскую сказку. Там один амарго обронил горшок.

— Я знаю эту сказку, — рассмеялась Кейлин. — В горшке поселилась муха, потом комар, мышь, заяц и ещё куча зверей.

— Только потом пришёл медведь и всё порушил.

— Думаю, что у нас до этого не дойдёт.

— Но пианино меня всё-таки пугает.

— Ты разве не любишь музыку? — спросила Кейлин.

— Люблю, — ответил Росс. — Когда она красивая. Когда играют профессионалы.

— Так Мике — профессионал.

— А его ученики? Представляешь это треньканье?

— Ты преувеличиваешь.

— Посмотрим.

Филипп помешивал ложечкой кофе, глядя, как Росс встал из-за стола и направился к выходу.

— Ты точно не пойдёшь со мной к Николсону? — остановившись, спросил он. Росс планировал узнать у шерифа, кто закрыл дело Герберта и кто будет заниматься сегодняшним поджогом.

— Это же не обязательно? — ответил Филипп.

— Нет, — пожал плечами амарго.

— Ты же знаешь, что я…

— Не любишь ходить во дворец правосудия, — закончил за Филиппом Росс.

— Да, — улыбнулся Эскот.

— Пианино пойдёшь покупать?

— Ты же не против?

— Да если даже и против, ты всё равно уже решил, — сказал Росс, выходя из кухни.

— Да, решил, — пробурчал Филипп.

Допив кофе, он поднялся в комнату Мике, который к завтраку так и не вышел. Филипп обнаружил его сидящим на подоконнике и наблюдавшим за улицей.

— Почему ты не завтракал? — спросил Эскот.

— Я не хочу есть, — ответил Мике.

— Это неправда. Росс кстати только что ушёл. А Кейлин и того раньше убежала к пациенту. Пойдём?

Мике молча спрыгнул с подоконника. Вдвоём они пришли на кухню, и Салиш тут же подал новую порцию омлета и начал готовить свежий кофе.

— Спасибо, — проговорил Мике, садясь за стол.

— Я совершенно не разбираюсь в пианино, — сказал Филипп, сев напротив.

— Ты действительно собрался его покупать? — с улыбкой спросил Мике.

— Да. Мне нужна твоя помощь.

— Лучше всего купить по объявлению. Кто-то наверняка продаёт. Инструмент вполне может оказаться в пригодном состоянии, и он будет с душой. У нового инструмента души нет.

— Салиш, — позвал Филипп, — купи, пожалуйста, газету с объявлениями.

— Сейчас будет сделано, — ответил он, поставив перед Мике кофейник и чашку.

Слуга удалился и довольно быстро вернулся с утренней газетой.

— Тут интервью с Гербертом, — проговорил Филипп, развернув газету. — Его брали незадолго до его смерти. Какое совпадение.

— И о чём интервью? — поинтересовался Мике.

— О планах. Он готовил какое-то новое произведение. Да. Это была симфония. Герберт рассказывает о том, что у каждой из её частей был особый смысл, — Филипп замолчал.

— Что там такое? — спросил Локстон.

— Смотри сам, — Эскот протянул ему газету.

— Симфония чувств, — прочитал Мике, пробегая глазами статью. — Двое. Никто не виноват. Никто не виноват? Это название одной из частей? Как-то это оригинально…

— Этот Герберт, кажется, был большим оригиналом, — согласился Филипп.

— Аллегро. Никто не виноват, — продолжал читать Мике. — Рондо. Гармония для двоих. Скерцо. Радость. Он сам это написал. Если успел закончить. Тут непонятно.

— Никто не виноват, — повторил Филипп.

— Я бы взглянул на его предсмертную записку, — задумчиво проговорил Мике. — Готов поспорить, что она была на нотной бумаге. Только почему Синтия не обратила на это внимания? Она что же… не знала об этом названии?

— Может, он готовил ей сюрприз, — предположил Филипп.

— Есть ли у маэстро муза? — прочитал Мике и замолчал. Потом положил газету на стол. Филипп взял её и снова раскрыл на интервью. На вопрос журналиста Герберт ответил, что есть. И что у неё ангельский голос.

— Давай посмотрим объявления о продаже, — сказал Филипп. Мике кивнул. — Вот, — нашёл Эскот. — Ты был прав. Действительно продают пианино. Надо же… ты как будто предчувствовал.

— Я просто знал, — хмуро ответил Мике.

— Что знал?

— Что пианино продают. Это родители одного из моих учеников. Уже бывших.

— Он перестал заниматься музыкой?

— Его отец женился второй раз. И новая мама категорически против профессии музыканта. И против пианино. Даже в качестве увлечения. Отец пошёл у неё на поводу. Ребёнок поплакал и смирился. Теперь играет в войнушку с друзьями.

— Так я могу купить у них пианино? — спросил Филипп.

— Покупай, конечно, — кивнул Мике. — Если ты действительно хочешь, чтобы оно у тебя было.

— Хочу. Я жалел, что отец продал мамино.

— Давай тогда сходим к ним.

— Давай. Только надо ещё грузчиков нанять. Я не думаю, что мы с тобой в состоянии донести пианино. Даже до повозки. А ещё… Может, тебе не стоит рисковать и выходить из дома?

— Я же не один буду, а с тобой.

— Шутишь? — усмехнулся Филипп. — Из меня такой защитник.

— Мы возьмём оружие, — улыбнулся Мике. — У тебя целая коллекция на стене. Поменьше, чем у Флориана, конечно, но всё же.

— Ты хорошо стреляешь?

— Нормально. Я всё-таки школу сыска закончил. А ты?

— Лучше всего у меня получается в упор, — серьёзно проговорил Филипп.

— Замечательно, — рассмеялся Мике.

— Но вообще-то я на дуэли человека убил.

— А говоришь не защитник. Пойдём.

Филипп пожертвовал Мике один из своих ремней с кобурой, и они, вооружившись револьверами, покинули «Элизиум» и направились по адресу, указанному в объявлении. Мике прекрасно знал дорогу туда, потому что ещё три недели назад приходил туда для занятия с сыном хозяев, которое стало в тот день последним. Дверь им открыл вихрастый мальчик лет двенадцати-тринадцати.

— Мике! — радостно воскликнул он, но, заметив Филиппа, посерьёзнел и исправился: — То есть господин Локстон. Здравствуйте.

— Здравствуй, Питер, — улыбнулся Мике. — Твои родители дома?

— Только мама Тамара, — ответил мальчик.

— Позовёшь?

Кивнув, Питер убежал, и вскоре к гостям вышла высокая статная молодая женщина с пухлыми губами и округлыми формами.

— Что вас привело к нам, господин Локстон? — спросила она несколько недовольно, как показалось Филиппу.

— Мой друг хочет купить ваше пианино, — ответил Мике.

— Ах, вот оно что, — выражение лица женщины сменилось на приветливое и доброжелательное. — Проходите.

Хозяйка пригласила их в гостиную, где Филипп и увидел пианино, стоявшее у стены. Инструмент выглядел старым, хотя и довольно ухоженным.

— Желаете попробовать? — предложила женщина. — Простите, не знаю вашего имени.

— Филипп Эскот. Я, к сожалению, не умею играть.

— Он не для себя покупает, — объяснил Мике. — Я покажу.

С этими словами Локстон подошёл к инструменту, пододвинул стул, стоявший поблизости, сел, поднял крышку и, секунду помедлив, плавно опустил руки на клавиши. Из-под его пальцев полилась мелодия. Именно полилась — другого сравнения Филиппу не пришло в голову. Мелодия струилась по воздуху, поднимаясь куда-то к потолку и заполняя собой всё пространство гостиной. А потом она внезапно оборвалась. Мике встал и опустил крышку. Взглянув на Филиппа, он усмехнулся.

— Видимо, тебе понравилось, — сказал Мике. Филипп кивнул, почему-то не находя слов.

— Так вы берёте? — оживилась хозяйка.

— Да, — ответил Филипп.

— Цена вас устраивает?

— Устраивает.

— Прекрасно, — улыбнулась Тамара. — И знаете, у меня есть чудесные соседи, Карл и его сыновья, которые за минимальную сумму доставят пианино по любому адресу. Согласны?

— Согласен, — кивнул Филипп.

— Тогда подождите, я загляну к ним, — с этими словами хозяйка покинула квартиру, оставив гостей с Питером, который, стоя в дверях, наблюдал за происходящим.

— Господин учитель, — заговорил он, когда его мачеха ушла, — а у вас дома есть пианино?

— Я временно живу у господина Эскота, — ответил Мике, — поэтому вот это пианино пока будет частично моим.

— А к вам можно приходить играть на нём?

Мике бросил взгляд на Филиппа.

— Можно, — сказал тот.

— Спасибо! — воскликнул мальчик. — Только не говорите маме Тамаре.

— Не скажем, — улыбнулся Филипп.

— Тогда я напрошусь помочь господину Карлу с доставкой пианино и узнаю ваш адрес, — хитро улыбнулся Питер.

Вернувшись в «Элизиум», Росс нашёл его пустующим. Не было даже Салиша, который ушёл на рынок за продуктами. Росс прошёл на кухню и, заметив на столе газету, взял её, раскрыл и обнаружил интервью с погибшим дирижёром. Пробежав его глазами, он задумчиво положил газету обратно на стол. Его размышления были прерваны стуком в дверь. Открыв, Росс увидел молодую привлекательную женщину в красивом платье. Её лицо выражало сильнейшее беспокойство.

— Простите, — заговорила она, — я ищу Филиппа Эскота. Это ведь его дом?

— Да, — кивнул Росс, — но его сейчас нет на месте.

— А вы, наверное, Росс?

— Да.

— Я Синтия, — представилась женщина.

— Проходите, — ответил амарго, впуская её в дом.

— Скажите, что с Мике? — спросила Синтия, её голос дрожал.

— Если не считать того, что его дом сгорел и что он всё потерял, с ним всё в порядке.

— Он жив?

— С утра был. Но сейчас не поручусь. Я понятия не имею, где он. Хотя догадываюсь, что они с Филом пошли покупать пианино.

— Жив, — облегчённо вздохнула Синтия.

— Кстати вы не находите это странным? — спросил Росс.

— Что именно?

— Сначала Герберт, теперь Мике.

— На что вы намекаете?

— На связь между ними.

— Между ними нет никакой связи.

— Кроме вас.

— Неужели вы считаете, что я как-то причастна к этому? — удивлённо спросила Синтия.

— Нет, — покачал головой Росс. — Но кто-то, кто хорошо знает вас, кто-то, возможно, любящий вас. Если это, конечно, можно назвать любовью.

— Вы меня пугаете.

Дверь отворилась, и на пороге появились Филипп и Мике. Увидев Синтию, последний замер, будто перед ним был призрак.

— Что ты здесь делаешь? — наконец, выдал он.

— Я узнала про пожар, — ответила Синтия. — Испугалась, что ты мог погибнуть. Ты жив, всё хорошо. Я могу идти.

— Ну да, — усмехнулся Мике. — Всё хорошо.

— Вы всё-таки подумайте над моими словами, — сказал Росс.

Не ответив, Синтия прошла мимо Мике и Филиппа и скрылась за дверью.

— Что ты такого ей сказал? — поинтересовался Филипп.

— Про связь между преступлениями. На ней же всё замыкается. Кстати я просмотрел интервью. Вы же читали его?

— Читали, — кивнул Эскот.

— Предсмертная записка. Надо на неё посмотреть. Я узнал, кто занимался делом Герберта. Хочу его навестить. Пойдёшь со мной?

— Пойду, — ответил Филипп. — А ты один из дома не выходи, — повернулся он к Мике. — И жди, скоро пианино привезут.

— Угу, — кивнул Мике.

При слове «пианино» Росс постарался сделать лицо как можно проще, но, судя по взгляду Локстона, у него не получилось.

— Дело Герберта Валлеса закрыл некто Пол Слоу, — сказал Росс, когда они вышли из дома. — Я никогда не встречал этого сыщика.

— Я тоже не помню его, — ответил Филипп.

— Что самое забавное, он сейчас на месте пожара. Поджог тоже поручили ему.

— То есть он сейчас заявит, что дом сам загорелся.

— Может, не всё так плохо? — усмехнулся Росс.

— Что сказал Николсон?

— Пожелал удачи. Он выглядел очень занятым и не был расположен к общению.

— Смотри, — сказал Филипп, когда они подошли к бывшему дому Мике, — вон тот парень в шляпе, наверное, и есть Пол Сноу.

Норт, одетый в строгий костюм и шляпу, беседовал на улице с одним из жильцов, в котором Филипп узнал того, кто утром обвинял Мике в пожаре.

— Добрый день, — обратился к нему Росс. — Вы Пол Слоу?

— Добрый, — ответил тот. — Да.

— Я Росс, а это Филипп Эскот.

— Только не это, — тяжело вздохнул Слоу. — То есть я не то хотел сказать. Простите.

— Не извиняйтесь, — усмехнулся Росс.

— Вы же от шерифа? — спросил сыщик. — Значит, это поджог и всё серьёзно.

— Да, это поджог, — сказал Филипп. — Дело так просто не закрыть. У вас кстати нет желания пообщаться с хозяином сгоревшей квартиры?

— Есть желание, конечно. Но я не знаю, где его искать.

— Обычно ищут у друзей и родственников. Но облегчу вашу задачу: он у нас дома.

— Но нас интересует не только поджог, — проговорил Росс.

— А что ещё? — удивился Слоу.

— Убийство Герберта Валлеса.

— Убийство? Но он же покончил с собой.

— Потому что вы нашли записку?

— Ну да.

— Где кстати эта записка?

— Я сдал её в архив вчера вечером. Вместе с делом.

— А как она выглядела, не припомните? — спросил Росс.

— Записка как записка.

— Маленькая? — уточнил Филипп.

— Да, — кивнул Слоу.

— Бумага была отрезана?

— Да, кажется.

— Нотная бумага? — не унимался Филипп.

— Вроде бы… Я не разбираюсь.

— Ладно, здесь всё ясно, — проговорил Росс. — Послушай, Пол, сделай всё возможное и невозможное, чтобы найти того, кто устроил поджог. Опрашивай жильцов по десять раз, всех, кто живёт в соседних домах, делай, что хочешь, но найди. Не повторяй своего промаха с самоубийством. Тебе ясно?

— Ясно, — несколько испуганно ответил Слоу.

— Идём, Фил, — сказал Росс.

— Куда теперь? — спросил тот.

— В театр. Я всё-таки хочу задать ещё пару вопросов Синтии.

IIAtto I

Росс проснулся от звуков, извлекаемых из пианино чьими-то явно не очень умелыми пальцами. Выругавшись, Росс сел на кровати. Кейлин уже не спала, она лежала с книгой в руках.

— Тебя тоже этот музыкант разбудил? — спросил Росс.

— Нет, я сама проснулась, — ответила Кейлин.

— Почему надо играть в такую рань? Разве этот ребёнок не должен быть в школе?

— Насколько я помню, сейчас школьные каникулы.

— Какой кошмар, — вздохнул Росс. Кейлин улыбнулась. — Это ведь даже не музыка, — добавил амарго.

— Кажется, это называется гаммы, — проговорила Кейлин. — Но я в этом не разбираюсь. Ты вчера пришёл уставший и злой. Я не стала тебя ни о чём спрашивать. Что-то случилось?

— Случилось то, что мы ни на шаг не продвинулись в расследовании убийства Герберта. Я теперь уверен на все сто, что его убили из-за Синтии. Но почему? Кто? Я не знаю… Понимаешь, опрос всех его знакомых ничего не дал. Вообще. Зацепиться не за что. Я пытаюсь понять, кто и за что мог ей мстить.

— А ревность? — предположила Кейлин.

— Я говорил с Синтией на эту тему. У неё есть поклонники, ей дарят цветы после спектаклей. Но она даже не знает их имён. И не может назвать ни одного из них, кто бы отличался постоянством. Среди богатых нортов тоже есть почитатели её таланта, но чтобы начать убивать её любовников, даже не предложив Синтии… Понимаешь, никто не делал ей никаких предложений, пристойных или непристойных. Она никого не отвергала. Последний, кому она отказала, был Розен, — заключил Росс и задумался.

— Розен в тюрьме, — сказала Кейлин.

— Да, — кивнул Росс, — но если бы он был на свободе, я бы подумал, что это он. Он ненавидит Мике. Поджечь его дом — это довольно логично с его стороны.

— И убить любовников Синтии.

— Да, это тоже было бы логично.

— Но он в тюрьме.

— Я всё-таки проверю его знакомых, — проговорил Росс, вставая с постели.

Выйдя из спальни, Росс обнаружил Филиппа сидящим на ступеньках лестницы и наблюдавшим за тем, как девочка, ученица Мике, пыталась играть на пианино. Ребёнку было лет семь, она была чудесным белокурым созданием. Росс улыбнулся. Но звуки, которые издавал инструмент, когда к нему прикасались её маленькие пальчики, по-прежнему казались ему раздражающими.

— Доброе утро, Фил, — сказал Росс. — Если оно, конечно, доброе.

— Они тебя разбудили? — с улыбкой спросил Филипп, поднимая глаза на друга.

— Именно. Тебя тоже?

— Угу.

— Для такой очаровательной девочки она слишком ужасно играет, — прошептал Росс.

— Она ещё маленькая, — рассмеялся Филипп.

Девочка перестала играть и с надеждой посмотрела на Мике в ожидании оценки.

— Уже лучше, — улыбнулся он. — Но, конечно, тебе надо ещё постараться. Тогда будет очень хорошо.

— Я буду стараться, — ответила девочка. — Господин Локстон, сыграйте, пожалуйста.

И она уступила учителю место перед пианино. Мике сел за инструмент и начал играть. Как не похожи были эти звуки на то, что минуту назад выдавали те же самые клавиши. Росс поймал себя на мысли, что заслушался. Бросив взгляд на Филиппа, он увидел, что тот завороженно следил за Мике, за его руками и слушал музыку так, словно это было нечто божественное.

— Я пойду завтракать, — проговорил Росс. Филипп кивнул, не отрывая взгляда от пианино.

Мике проводил девочку до двери и отдал в заботливые руки её мамы, которая как раз пришла за своим ребёнком. Получив плату за урок, Мике закрыл дверь и, убрав деньги в карман, сел на диван.

— А тебя не мучают воспоминания? — спросил Филипп, подойдя к нему.

— Ты о чём? — поднял на него глаза Мике.

— Тебе не тяжело давать уроки музыки после всего, что с тобой произошло в детстве?

— Наоборот, — улыбнулся Локстон. — Это всё равно что лечение. Эти дети… я в них словно вижу себя. И я спасаю их. Меня не спасли. Но зато они теперь спасены. Когда я вижу их улыбки, их успехи, это будто мои улыбки, мои успехи. Мне так проще. Теперь.

— Кажется, я понимаю, — сказал Филипп, сев рядом.

— Росс злится? — спросил Мике.

— Ты его разбудил, — усмехнулся Эскот.

— Так он вроде рано встаёт.

— А сегодня ему приспичило поспать подольше. Но ты не дал, — рассмеялся Филипп.

— Ну, я могу перенести занятия на попозже.

— Да ладно, не думай об этом.

— Как успехи с делом Герберта? — поинтересовался Мике.

— Никак, — ответил Филипп. — И Росс бесится по этому поводу. У тебя нет никаких идей?

— Есть. Но я не хочу об этом думать. Я больше не сыщик.

С этими словами Мике встал и направился к лестнице.

— И ты не поделишься мыслями? — Филипп крикнул ему вдогонку.

— Нет, — покачал головой Мике.

Проводив его взглядом, Филипп решил присоединиться к Россу за завтраком.

— Юная мучительница ушла? — спросил тот.

— Ушла, — кивнул Эскот.

— Я хочу сегодня найти друзей Розена. Если таковые у него были.

— С чего вдруг?

— А мне в голову больше ничего не приходит. Я не знаю, кто ещё может мстить Синтии, убивая её любовников. И не надо мне сейчас говорить, что Розен в тюрьме. Сам знаю. Но если у тебя будут какие-то ещё предложения, я рад тебя выслушать.

— У меня нет никаких идей, а вот у Мике есть. Только он говорить не хочет.

— То есть как не хочет? — удивился Росс.

— А вот так, — Филипп пожал плечами.

— Я поговорю с ним.

— Думаешь, если он не захотел поделиться со мной, то тебе он с радостью всё расскажет?

Росс не ответил.

— Приятного аппетита, — сказала вошедшая на кухню Кейлин. — Там к Мике ещё один ученик пришёл.

— Я как раз собираюсь уходить, — ответил Росс. — Так что слушать это мне не придётся. Ты со мной, Фил?

— Конечно, — кивнул тот.

Росс поцеловал жену в губы, Филипп легко чмокнул её в щёку, и они покинули кухню, оставив Кейлин с Салишем. В гостиной они увидели Мике, болтавшего с мальчиком, в котором Филипп узнал Питера, сына бывших владельцев пианино.

— Привет, Питер, — улыбнулся Филипп.

— Здравствуйте, господин… — мальчик запнулся, явно не помня его фамилию.

— Эскот, — закончил за него Мике.

— Ты его знаешь? — удивился Росс.

— Мы у его мачехи покупали пианино, — ответил Филипп.

— Ааа… Так мы идём?

— Скажите, — Питер явно обращался к Россу, — а вы ведь хорошо стреляете?

— Да, — усмехнулся тот. — А что?

— А я могу вас нанять?

— Для чего?

— Я вам наедине скажу. Можно?

— Ну, давай, — кивнул Росс. — Идём, — позвал он мальчика за собой в библиотеку.

— Не знаешь, о чём это он? — спросил Филипп, когда за ними закрылась дверь.

— Могу только догадываться, — ответил Мике. — Питер понятия не имеет о том, что я бывший сыщик, поэтому ко мне с подобными просьбами не обращается. А у Росса на лбу написано, что он спит с револьвером. Даже ребёнок это понял.

— Ты сказал, что можешь догадываться. И о чём?

— У Питера какие-то проблемы со старшим братом. Он, кажется, сидел. Мне показалось, что Питер его боится.

— Так для чего ты хочешь меня нанять? — спросил Росс, сев в кожаное кресло и внимательно посмотрев на мальчика.

— Вы же можете убить? — опустив глаза в пол, тихо проговорил Питер.

— Могу. Ты хочешь нанять меня как убийцу?

— Да. Вы согласитесь? — в голосе мальчика чувствовалась надежда.

— И где же ты возьмёшь на это деньги? — спокойно спросил Росс.

— Вы не подумайте, деньги у меня есть, — оживился мальчик. — От мамы мне достались её украшения. Там есть золото. И драгоценные камни. Целая шкатулка. Я могу это продать. Ну, или вам отдать, а вы сами продадите.

— Так кого же мне нужно убить?

— Моего брата.

— Чем он так тебе не угодил?

— Вы не понимаете. Это мой старший брат. Ему уже много лет. Он сидел в тюрьме.

— Ты хочешь его наказать? Но раз он уже отсидел, значит, уже получил своё наказание.

— Нет, не получил. И ещё я его боюсь…

— Он угрожал тебе? Бил? — Росс понимал, что дело было куда серьёзнее, чем ему показалось на первый взгляд.

— Нет, — помотал головой Питер.

— Почему тогда боишься?

— Потому что он убил маму, — почти прошептал мальчик.

— Убил? Так он за это сидел в тюрьме? — спросил Росс.

— Нет. Об этом никто не знает. Кроме меня. Мариус сидел за драку. Год всего.

— А как умерла твоя мама?

— Несчастный случай. Она упала. Но я знаю, что её толкнул Мариус.

— Специально?

— Да!

— Но зачем ему это было надо?

— Она что-то знала про него, что-то нехорошее. И вот теперь она уже никому об этом не скажет, — голос Питера задрожал. — Так вы убьёте его?

— Я должен буду сначала разобраться в этом, — ответил Росс. — Я же не наёмный убийца. Если справедливо то, что ты говоришь, то твой брат должен будет понести наказание. И понесёт его, я обещаю.

— Я могу вам верить?

— Можешь. Даю слово.

— Ну как? — спросил Филипп, когда Росс с мальчиком вышли из библиотеки. — Ты получил новую работу?

— Получил, — ответил Росс. — И тебя это тоже касается. Сейчас ты пойдёшь к шерифу и попросишь из архива дело Мариуса… Как ваша фамилия? — обратился амарго к Питеру.

— Бранд, — ответил тот.

— Мариуса Бранда, — повторил Росс. — Ясно?

— Почему я? — спрсоил Филипп.

— Потому что у меня были планы, связанные с друзьями Розена, и я не собираюсь их менять.

— Ну и что я должен искать в этом деле?

— Просто почитай. Потом мне расскажешь.

— Зачем тебе друзья Розена? — вдруг спросил Мике.

— А ты как думаешь? — ответил Росс вопросом на вопрос.

— У него не было друзей.

— Хорошие знакомые, приятели тоже считаются.

— Лучше узнай, навещают ли его в тюрьме, — сказал Мике. — Если нет, то твои предположения бессмысленны.

— Я сам решу, что мне делать, — ответил Росс, направляясь к выходу.

— Кто такой Мариус Бранд? — спросил Филипп у Питера.

— Мой старший брат, — сказал тот. — Господин Локстон, а вы поссорились с тем амарго? Его зовут Росс, да?

— Да, его зовут Росс, — ответил Мике. — И мы не ссорились.

— Может, хоть ты мне скажешь, что мне искать в деле твоего брата? — спросил Филипп.

— Я не знаю, — проговорил Питер. — Найдите там, что он плохой.

— Зачем?

— Чтобы Росс мог его убить.

— Он настолько плох? — переглянувшись с Филиппом, спросил Мике.

— Даже ещё хуже, — ответил мальчик.

— Ну что ж… — несколько растеряно проговорил Эскот, — я пойду во дворец правосудия.

— Я пойду с тобой, — сказал Мике.

— Тебе же нельзя выходить, — возразил Филипп.

— Мы об этом уже говорили. И всё равно ты не можешь мне запретить. Тебе остаётся только смириться. А ты, — Мике обратился к Питеру, — ступай домой. Можешь придти ко мне завтра, если захочешь.

— Я приду! — радостно воскликнул мальчик.

У Филиппа не до конца укладывалось в голове, что такого Питер рассказал Россу о своём брате, что тот решил ему помочь. Его пугала эта история, а тот факт, что Питер, которому было всего тринадцать, так ненавидел или боялся своего старшего брата, что хотел его смерти, напомнил ему о собственном детстве. Засыпая, Филипп не раз мечтал о том, чтобы его дядю кто-то убил. Какой-нибудь преступник. И пусть это была бы почётная смерть для шерифа, но зато он получил бы по заслугам и исчез из жизни Филиппа.

Эскот на самом деле был рад, что Мике вызвался идти с ним во дворец правосудия. Ему до сих пор было неприятно появляться там. Филипп понимал, что это слабость, что он давно не был ребёнком, чтобы бояться стен, но он ничего не мог с этим поделать.

Когда шерифу Николсону доложили о визите господина Эскота, тот незамедлительно пригласил его к себе. Обнаружив, что Филипп пришёл не один, шериф проговорил:

— Господин Локстон, сожалею о том, что вы лишились крова. Я так полагаю, вы помогаете господам Россу ми Эскоту в их деле?

— Да, — кивнул Мике. — Благодарю вас.

— Есть новости? — с надеждой в голосе спросил Николсон.

— Очень скоро будут, — ответил Мике, когда Филипп только успел раскрыть рот, чтобы сказать, что новостей не было.

— Рад слышать, — проговорил шериф.

— Но мы к вам несколько по иному делу, — сказал Филипп.

— По какому же?

— Нужно запросить из архива дело Мариуса Бранда.

— Зачем?

— Это решение Росса.

— Это может помочь в деле об убийстве Герберта, — добавил Мике.

— Да, — подвердил Филипп. — Они связаны.

— Хорошо, я распоряжусь, — ответил шериф.

Когда они вышли из кабинета Николсона с бумагой в руках, Филипп проговорил с улыбкой:

— Так значит, ты нам помогаешь?

— А разве нет? — усмехнулся Мике.

— А кто не хотел делиться мыслями? Кто говорил, что больше не сыщик?

— Я и не сыщик. И мыслями делиться пока не собираюсь. Но я только что тебе помог. Не отрицай. Ты почему-то решил сказать шерифу правду. Не ожидал от тебя такой честности. Или это у тебя только на шерифов распространяется?

— Ты вообще-то делаешь мне больно, — ответил Филипп. Мике промолчал. До архива они шли молча. Там Филипп предъявил работнику бумагу от шерифа, и вскоре они получили папку с делом Мариуса Бранда. Эскот опустился на пол у стены, раскрыл папку и стал читать.

— Ему всего двадцать три, — проговорил он. — Сидел за драку, в которой серьёзно пострадал норт. Ничего особо интересного. Хотя…

— Что? — спросил Мике.

— В тюрьме с ним произошёл какой-то инцидент. Тут не написано. Как я понимаю, его там чуть не убили.

— Чуть не считается, — усмехнулся Мике. — Пойдём в тюрьму, узнаем, что произошло.

— Сейчас?

— А когда? У меня нет сегодня больше учеников. Я абсолютно свободен.

— Ну, идём, — согласился Филипп, возвращая папку архивариусу.

Подходя к зданию тюрьмы, они встретили Росса, который только что побывал там.

— Послушался моего совета? — усмехнулся Мике.

— А ты моего — нет, — ответил Росс. — Ты понимаешь, что подвергаешь свою жизнь опасности, расхаживая по улице? Кстати не только свою.

— Как видишь, с Филиппом ничего не случилось пока, — сказал Мике. — И вообще-то я неплохо стреляю. Хоть по мне, может, и не заметно.

— Зачем ты был в тюрьме? — заговорил Филипп.

— Узнавал, не навещали ли Розена, — ответил Росс.

— И?

— Не навещали.

— То есть предположение насчёт Розена оказалось бессмысленно?

— Не совсем.

— Объясни, — попросил Филипп.

— Нет, сначала вы скажите, зачем шли сюда, — проговорил Росс.

— Так не бывает, — сказал Мике.

— Бывает, — усмехнулся Росс.

— Я не умею читать мысли, в отличие от вас, — обиженно проговорил Филипп.

— У Розена был сокамерник, — сказал Росс, — который вышел не так давно. Собственно Розена посадили к нему в камеру, потому что предыдущий жилец отправился в мир иной. Догадываешься, Фил, кто был этим сокамерником?

— Мариус Бранд? — удивлённо предположил Эскот.

— Молодец, — усмехнулся Росс.

— Что с ним там произошло? — спросил Мике. — Что-то же произошло? В деле Мариуса написано про инцидент.

— Мариуса чуть не убили. Собственно ему нелегко жилось с самых первых дней пребывания в тюрьме. Он из тех, кому нежелательно туда попадать. И вот в очередной раз он сильно пострадал, и как мне рассказал один из охранников, всё могло закончиться очень плачевно. Но за него заступился Розен. Несмотря на то, что Розен из сыщиков, его уважают в тюрьме. Видимо, он добился этого уважения ещё до того, как попал туда. И вот он спас Мариуса. И этот Мариус теперь на свободе.

— Мариус отдаёт долги Розену? — вывел Филипп.

— Очевидно, — кивнул Росс.

— А Розен спятил что ли?

— Почему спятил? — усмехнулся Мике. — Он в тюрьме, потому что когда-то ему отказала Синтия, выбрав меня, а не его. Если бы тогда этого не произошло, Розен, может быть, и не решился на то, чтобы обвинить меня в убийстве Клэр. Это ведь я в итоге попросил вас о помощи. И вы помогли оправдать меня и доказать вину Розена. Вы и…

— И Флориан, — закончил Росс. — Ты думаешь, что Мариус и до него доберётся? Или всё-таки ограничится любовниками Синтии…

— Я не знаю, — ответил Мике. — Вот Фил же считает, что он спятил. А что в голове у Мариуса, я вообще предположить не могу. Сам посуди: его младший брат тебя сегодня пытался нанять в качестве убийцы. Семейка та ещё. Мама с лестницы упала. Мачеха ненавидит музыкантов. Весело. Думаю, что на всякий случай надо предупредить Флориана.

— Предупреждай, — сказал Росс. — А я иду к шерифу. Думаю, он согласится с тем, что надо задержать Мариуса. Хоть доказательств и никаких.

— Подожди, — остановил его Мике. — А если предположить, что Мариус не дурак? Он подстроил убийство Герберта так, что это выглядело как самоубийство. Он поджёг мою квартиру так, что никто его не видел. Думаешь, у него не будет алиби? Если его сейчас арестовать, то всё… Его же придётся отпустить. И потом, боюсь, мы его уже не увидим.

— Хорошо, ты прав, — сказал Росс. — Но что ты предлагаешь? Традиционно подождать, пока он снова не начнёт тебя убивать? Тебе не надоело подставляться? Просто я думаю, что хороший адвокат доказал бы его причастность.

— Для этого надо, чтобы сначала другой кто-то очень хороший согласился выдвинуть обвинение против него. У меня связей нет. А ты вообще слишком честный для подобного.

— Ладно, — усмехнулся Росс. — Твои предложения?

— А если просто установить за ним слежку? — вмешался Филипп.

— В любом случае я иду к шерифу, — сказал Росс. — Если других предложений нет.

— Иди, — кивнул Мике.

— Ты всё-таки хочешь арестовать Мариуса? — спросил Филипп.

— Нет, — ответил Росс.

— Как думаешь, он меня уже ненавидит? — тихо спросил Мике, когда Росс направился в сторону дворца правосудия.

— Нет, — ответил Филипп. — Он просто злится.

— Потому что ему приходится со мной соглашаться?

— И поэтому тоже. Так ты хочешь предупредить Флориана?

— Хочу.

— Ты вынуждаешь меня идти с тобой.

— Почему это?

— Потому что тебе грозит опасность.

— Кто-то недавно пытался меня убедить в том, что не сможет защитить меня? — усмехнулся Мике.

— Если я пойду домой, а в это время с тобой что-нибудь случится, я буду чувствовать себя виноватым, — ответил Филипп. — А если я буду с тобой, то я наверняка пострадаю сам, и значит, не буду испытывать чувства вины.

— У тебя потрясающая логика, — сказал Мике. — Мне она даже нравится. Идём.

У Росса было дурное настроение, когда он шёл к шерифу, оно стало ещё хуже, когда он вышел от него. Росс с удивлением узнал от Николсона, что, оказывается, с ним теперь работает сыщик Мике Локстон. Что он вовсе не жертва, а полноценная часть их с Филом команды. Что у шерифа сложилось именно такое мнение. Когда оно успело сложиться? За тем пять минут, в которые Филипп попросил у Николсона доступ к архиву? Покинув здание дворца правосудия, Росс поборол в себе желание отправиться в трактир и вместо этого двинулся в тир.

Когда он выстрелил уже шесть раз и попросил снова зарядить револьвер, в тир вошёл Флориан Салес. Он как всегда выглядел одетым с иголочки, его чёрные волосы были аккуратно уложены, в руке была трость, которую он при входе отставил в сторону.

— День добрый, — проговорил Росс.

— Добрый, — улыбнулся Флориан. — Давно мы с вами здесь не встречались.

— Кажется, мы были на ты.

— Да, привычка.

— Не знал, что ты ходишь в тир. Думал, что у тебя дома есть где пострелять.

— Я не люблю стрелять дома, — ответил Флориан. — А стрельбище есть у меня на работе. Но там я тоже не люблю стрелять. Поэтому иногда я прихожу сюда. Тебя кто-то разозлил? — поинтересовался Салес, посмотрев в сторону мишени, по которой только что стрелял Росс.

— Так заметно? — усмехнулся Росс.

— Нервная стрельба была.

— Да, меня разозлили. Кстати это частично связано с тобой.

— Каким же образом? — удивился Флориан.

— Ты не встретил Фила и Мике? Они направлялись к тебе, чтобы предупредить об опасности.

— Не встретил. О какой опасности?

— Ты ещё помнишь Розена? — спросил Росс.

— Да, — кивнул Салес.

— Кажется, он решил из тюрьмы мстить всем, из-за кого он там очутился. Он начал с Синтии и Мике. Убит её любовник, и сгорела квартира Мике.

— Тот самый пожар?

— Да. Кто такая Синтия, ты, я так понимаю, в курсе.

— В курсе. Но ты теперь полагаешь, что меня тоже коснётся месть Розена, потому что я помогал Мике? — спросил Флориан.

— Это скорее не я полагаю, а Мике. Но я могу с ним согласиться. Я действительно не знаю, что в голове у Розена.

— Вы правы, наверное. И ты, и Мике. Со мной странная вещь произошла. Оружие выстрелило само.

— Когда и как это случилось?

— Вчера на мануфактуре. Я взял в руки опытный образец, а он выстрелил. Чудом не в меня. Один из моих сотрудников ранен. Он сейчас в клинике, я оплатил лечение. Я подумал, что случайность. Может, и да, а может… Не знаю. Понимаешь, этот револьвер не должен был стрелять. Совсем. Один из моих конструкторов работает над тем, чтобы боёк не мог соприкоснуться с капсюлем патрона, когда спусковой крючок не выжат. Именно это мне и должно быть вчера продемонстрировано. Я подумал, что, может, это просто была неудачная попытка. Но… да, мне надо было потом проверить револьвер, но я думал только о том, чтобы доставить раненого сотрудника в клинику. Именно конструктор и пострадал. Так что и у него я не мог спросить про оружие.

— Ты за последнее время не принимал новых людей на работу?

— Принимал.

— Случайно не было среди них Мариуса Бранда?

— Был.

— Ты часто берёшь на работу людей с судимостью?

— Он сидел за драку. Я проверил. Это не повод не дать человеку шанс. Кроме того, до тюрьмы он работал у моего отца.

— Ах, вот оно что…

— Так это он подстроил этот несчастный случай? — спросил Флориан.

— Боюсь, что да, — ответил Росс.

— Я усилю охрану. Скажи, а где Мике сейчас живёт, если у него дом сгорел?

— У нас, — вздохнул амарго. — Вместе с пианино и учениками.

— Хочешь, я приглашу его к себе, если он тебя так стесняет? — предложил Флориан.

— Нет, спасибо. Фил будет возражать. Он купил пианино.

— Пианино? — улыбнулся Салес. — Так ты хотел ещё пострелять?

— Хотел. Присоединишься?

— С удовольствием.

Остановившись у дверей в дом Салеса, Филипп проговорил:

— А если он на мануфактуре?

— Подождём, — ответил Мике и постучал. Дверь открыл слуга, тот самый, похожий на статую без эмоций, которого Филипп так хорошо успел запомнить.

— Добрый день, господа, — проговорил он. — Господина Салеса нет дома.

— Мы его подождём, — сказал Мике, делая шаг в дом. — А ты, Патрик, нам принесёшь что-нибудь выпить.

Слуга молча пропустил непрошеных гостей в дом и удалился выполнять просьбу Мике.

— Ты знаешь его имя? — удивился Филипп. — Патрик?

— Знаю, — ответил Локстон. — А что в этом такого?

— Мне казалось, что у него вообще нет имени.

— Флориан однажды назвал его так при мне. Пойдём в каминный зал.

— Я думал, что это оружейная, — сказал Филипп, следуя за Мике в знакомую комнату с коллекцией оружия на стене.

— Может, и оружейная, — проговорил Локстон, взглянув на револьверы и плюхнувшись на диван.

— Знаешь, я давно не навещал Мелиссу, — вздохнул Филипп, садясь рядом. — Даже неудобно.

— Я навещал за несколько дней до того, как мне написала Синтия.

— Как она?

— Не изменилась.

— А тебе не тяжело снова приходить в клинику?

— Нет, а должно?

— Там с тобой столько всего было…

— Я всё равно каждый месяц хожу туда к доктору Максу, — проговорил Мике. — Он считает, что мне это необходимо.

Патрик принёс бутылку вина и два бокала.

— Если господа желают, я подам бутерброды, — произнёс он.

— Господа желают, — ответил Мике, забирая бутылку.

— Ты ведёшь себя, как дома, — усмехнулся Филипп. — Ты в «Элизиуме» вообще другой. На тебя так Росс влияет?

— Россу я явно мешаю.

— А Патрику сейчас нет?

— Над Патриком я бы с удовольствием пошутил, — сказал Мике. — Он ведёт себя слишком правильно. Слишком заученно.

— А Росс?

— А Росс считает твой «Элизиум» своим домом, в котором никто кроме него не вправе распоряжаться.

— Но это и его дом тоже, — возразил Филипп. — Я сам так захотел. «Элизиум» — дом Росса и Кейлин. И мой. И Росс же не выгоняет тебя.

— Пока нет, — усмехнулся Мике. — Ты не подумай, что я на него за что-то сержусь. Наоборот, я благодарен ему. И тебе. За всё, что вы для меня сделали и делаете. Давай лучше выпьем. Не слушай меня. Я иногда чушь говорю.

— За что пьём? — спросил Филипп, когда Мике разлил вино по бокалам.

— За чудеса, — ответил Мике.

— Они бывают?

— Бывают. Редко, но бывают.

Слуга вернулся с подносом, на котором красовались бутерброды с рыбой и огурцом.

— Благодарю, — сказал Филипп.

— Поставь сюда, — Мике указал на каминную полку.

— Ещё какие-нибудь пожелания? — спросил Патрик.

— Просто оставь нас, — ответил Мике. Еле слышно вздохнув, слуга удалился.

— Почему ты решил стать сыщиком? — спросил Филипп.

— Потому что музыкантом быть расхотел, — ответил Локстон.

— Но где связь? Не обязательно быть музыкантом. Есть куча других профессий.

— Я просто знал, что у меня получится. Знал, что могу применить там свой ум. А он у меня всегда был.

— Прям всегда? — усмехнулся Филипп.

— Прям всегда, — с улыбкой ответил Мике.

— Ну, допустим, я в это поверю, — и Эскот взял с подноса бутерброд.

— Поверь, — Локстон последовал его примеру.

— А мы очень наглые гости.

— Это просто Флориан — очень гостеприимный хозяин.

— Только он об этом не знает, — рассмеялся Филипп.

— Кто-то ещё пришёл, — прислушался Мике.

— Салес вернулся?

— Нет, кто-то постучал.

— Ещё гости?

— Подожди, — Мике встал, подошёл к двери и, чуть приоткрыв её, выглянул в гостиную.

— И кто там? — поинтересовался Филипп.

— Ну, если верить портрету, который я видел сегодня в архиве, то это Мариус Бранд, — прошептал Локстон.

— Кто? — Эскот поперхнулся бутербродом.

— Он очень похож на Мариуса Бранда, — спокойно сказал Мике.

— Он Флориана, что ли, пришёл убивать?

— Ты у меня спрашиваешь?

— Ты же умный.

— Я так и вижу, как вы с Россом обычно работаете.

— На что ты намекаешь?

— Ни на что. Подай мой револьвер, пожалуйста. Он на диване рядом с тобой.

— И что ты собираешься делать? — спросил Филипп, выполняя просьбу.

— Пока ничего.

— А что делает Мариус?

— Беседует с Патриком.

— Они знают друг друга?

— Кажется, да.

— О чём говорят, не слышно?

— Нет. Но если я верно читаю по губам, то Мариус интересуется здоровьем Флориана, потому что вчера на мануфактуре случилось какое-то несчастье.

— Ты читаешь по губам? — удивился Филипп.

— Нормальное умение для сыщика, — ответил Мике. — И почему это волнует тебя больше, чем происшествие на мануфактуре?

— И что там на мануфактуре?

— Откуда я знаю?

— Он сейчас уйдёт? Мы его упустим, да? — заволновался Филипп.

— А что ты предлагаешь?

— Не знаю…

— Ну ладно, — вздохнул Мике, закрепляя револьвер на поясе.

— Что ладно? — не понял Филипп.

— Оставайся тут.

— А ты?

— А я поговорю с Мариусом.

— Ты…что?

Вместо ответа Мике вышел в гостиную. Филипп занял его место у двери.

— Господин Бранд, если я не ошибаюсь? — заговорил Локстон.

— Да, — ответил тот, подходя к нему. — А вы?

— Лесли Смит. Помощник конструктора.

— Тогда вы, наверное, знаете, что вчера произошло? — спросил Мариус. Он был высоким стройным молодым человеком с короткой стрижкой. Филиппу плохо было видно его лицо, но голос был достаточно приятным и глубоким.

— Разумеется, — ответил Мике.

— С господином Салесом всё в порядке, как я понимаю?

— Правильно понимаете.

— Хвала небесам. Он ведь мог серьёзно пострадать.

— Мог, — кивнул Мике.

— Но пострадал господин Дадли, — вдруг вмешался в разговор до этого молчавший Патрик.

— Он жив? — спросил Мариус.

— Жив, — ответил Патрик. — Он в клинике.

— Надо будет навестить его, — сказал Бранд.

— Господин Салес как раз у него сейчас, — проговорил Мике. — А я его ожидаю. Составьте мне компанию. Патрик угощает прекрасным вином.

— Хорошо, — улыбнулся Мариус. — Я подожду господина Салеса с вами.

Филипп вжался в дверь, придумывая, что он скажет Мариусу, но Мике увёл Бранда в сторону рабочего кабинета Флориана. Облегчённо вздохнув, Эскот встретился взглядом с Патриком и подозвал его.

— Когда вернётся господин Салес, пусть он сначала увидится со мной, а потом с теми господами. Хорошо? — попросил Филипп.

— Хорошо, — кивнул слуга.

— Ты ведь буквально спас Мике.

— Я посчитал своё вмешательство необходимым.

— Верно посчитал. Скажи, кто этот Мариус?

— Один из сотрудников хозяина.

— А что произошло на мануфактуре? — спросил Филипп.

— Случайно выстрелил револьвер, — ответил Патрик. — Скажите, господин Эскот, по-вашему, хозяину угрожает опасность?

— Боюсь, что да.

— И господин Бранд, возможно, замешан в этом?

— Возможно.

— Господин Локстон сильно рискует, назвавшись вымышленным именем.

— Я это знаю, но он сам так решил.

— Я пойду предложу им что-нибудь выпить. Заодно проверю.

— Знаешь, Патрик, я раньше думал, что ты вообще…

— Не разговариваю и не чувствую? — усмехнулся слуга.

— Да, — улыбнулся Филипп.

— Это моя работа. Но когда дело касается жизни и здоровья хозяина, я не могу оставаться безучастным. С вашего позволения.

И Патрик направился к рабочему кабинету. Филипп налил себе ещё вина и опустился на диван. Он понимал, что ему оставалось только ждать. Эскот понятия не имел, о чём могли беседовать Мике и Мариус, и искренне верил в то, что Локстон выкрутится. Филипп съел уже абсолютно все бутерброды, когда в дом вернулся Салес. Патрик, как и обещал, провёл его к Эскоту.

— Я встретил Росса, — поздоровавшись, проговорил Флориан. — Он рассказал мне обо всём.

— Ты не всё знаешь, — ответил Филипп. — Мариус сейчас в твоём кабинете. С Мике. Причем Мике назвал себя Лесли Смит. Будто он твой помощник конструктора.

— Мариус пришёл в мой дом? — удивился Салес.

— Пришёл. Справиться о твоём здоровье.

— Что ж… Оставайся здесь, я пойду поговорю с ним.

Спустя какое-то время к Филиппу вернулся Мике.

— А Флориан? — удивился Эскот.

— Выразил желание побеседовать с Мариусом наедине, — ответил Мике, выливая в свой бокал остатки вина. — Вернее, это было желание Мариуса.

— И ты их оставил?

— А что я должен был сделать? Броситься на Флориана, закрывая его своим телом, с криком «нет!»? Салес сам попросил меня уйти. Он взрослый человек. Да, спасибо, что предупредил его насчёт меня. И Патрику спасибо.

— О чём вы разговаривали с Мариусом, пока Флориан не пришёл? — спросил Филипп.

— Обо всём и ни о чём, — ответил Мике. — Я просто тянул время. Хотел устроить его встречу с Салесом. Мариус неплохо разбирается в оружии. Я вспомнил все свои познания, изображая конструктора. К счастью, мне это удалось. Я всё-таки хорошо учился в школе сыска.

— Что там сейчас происходит…

— Не думаю, что Мариус сейчас убивает Флориана. Слишком глупо для такого человека, как он. Он всё-таки не идиот.

— Но почему Флориан согласился на этот разговор наедине? Зачем?

— Мариус сказал ему что-то… — Мике задумался.

— Что сказал? — спросил Филипп.

— Что-то насчёт оперы. Странно. Какая связь межу Флорианом и оперным театром?

— Кроме того, что Мариус убил дирижёра?

— Всё равно непонятно.

— Если сейчас ничего не случится…

— Тише, — не дал договорить Филиппу Мике. — Кажется, они выходят, — перешёл он на шёпот. Действительно из-за двери послышались голоса. Флориан и Мариус прощались. Когда последний покинул дом, Салес зашёл в комнату к Мике и Филиппу.

— И что это было? — спросил Локстон.

— О чём ты? — на губах Флориана появилась его обычная вежливая улыбка. Филиппу всё время казалось, что за подобной улыбкой Салес скрывал свои настоящие чувства. Этим он напоминал ему самого себя. Сколько раз Филипп смеялся, когда ему хотелось плакать.

— Ты прекрасно понимаешь, о чём я, — сказал Мике. — Зачем надо было оставаться с ним наедине, выполняя его прихоть?

— Он мой сотрудник, почему я не мог поговорить с ним?

— Вчера он пытался тебя убить. Или ты считаешь, что это не он?

— Не думаю, что он снова попытается.

— Ты так уверен?

— Да, я уверен.

— Что же он такого тебе сказал? — спросил Филипп.

— Это неважно, — снова улыбнулся Флориан.

— Он убил Герберта… но это ладно, — проговорил Мике. — Он вообще-то пытался убить меня. После чего ты мило с ним беседуешь. Это ненормально.

— Да, это ненормально, — согласился Салес. — Делайте дальше свою работу, но меня в это не втягивайте.

— Отлично, — сказал Мике. — Идём, Фил.

— Он же явно не договаривает, — проговорил Филипп, когда они покинули дом Салеса.

— Явно, — кивнул Локстон. — Но он же сказал нам делать дальше нашу работу. Значит, будем делать. Без его помощи. И если окажется, что он замешан в том, что произошло, его уже ничего не спасёт.

— Мне казалось, что вы подружились.

— Мне тоже так казалось. Но мало ли что может показаться? — усмехнулся Мике. — Надо узнать, как он связан с оперой.

IIIInterludium

Войдя в дом, Росс услышал и увидел играющего на пианино Питера. Вернее, услышал он его ещё за дверью. Мальчик играл лучше других учеников Мике, возможно, потому что был постарше. Или потому что был более способным. Мике сидел рядом на полу, скрестив ноги, и наблюдал за тем, как пальцы Питера ловко порхали по клавишам. Филипп, расположившись на ступеньках лестницы, задумчиво смотрел на них обоих. Услышав, что кто-то пришёл, Питер прекратил играть и обернулся на дверь.

— Здравствуйте, господин Росс, — проговорил мальчик. — У вас нет новостей для меня?

— Раз уж ты сам начал этот разговор, — ответил Росс, подходя ближе, — то скажите мне оба. Как я понимаю, Мариус не знает, как выглядит Мике, и никогда с ним не пересекался в доме твоих родителей, Питер.

— Да, — кивнул мальчик.

— Ну, это логично, — сказал Мике. — Иначе как я бы смог говорить с ним в доме Флориана?

— Это значит, что ты мог бы и дальше обманывать его, если что.

— Мог бы.

— Может, ты объяснишь, в чём дело? — вмешался Филипп.

— Объясню, — ответил Росс. — Чуть позже. Сначала просто согласитесь со мной. Просто доверьтесь.

— Довериться чему? — спросил Мике.

— Нам нужно объявить о смерти Мике Локстона, — сказал амарго. — О его гибели.

— Прекрасно, — пробормотал Мике.

— Предположим, что ты был дома во время поджога, как и хотел Мариус. Твоё тело было найдено, но не опознано. Поэтому сыщики не обнародовали имя погибшего и предпочитали вообще умалчивать об этом. Кстати на самом деле о том, что ты жив из сыщиков знает только один, плюс шериф. А теперь твоё тело было опознано, и можно публиковать некролог в газете. И даже устраивать похороны.

— Мне очень радостно это слышать, — ответил Мике. — Я, конечно, приблизительно догадываюсь, к чему ты ведёшь, но давай с этой частью покороче.

— Хорошо, — усмехнулся Росс.

— А я не догадываюсь даже приблизительно, — проговорил Филипп.

— Я всё объясню, я же сказал. Питер, — обратился Росс к мальчику, который слушал его, раскрыв рот. — Ты должен нам подыграть. Скажи, ты ведь прибегаешь сюда втайне от родителей?

— Да, — кивнул Питер.

— Тогда ты должен будешь узнать о гибели своего учителя и изобразить, что веришь в это. Ты сможешь?

— Смогу, — ответил мальчик. — Только если это поможет наказать моего брата.

— Поможет, — ответил Росс.

— Вы обещаете?

— Обещаю.

— Тода иди сейчас домой. И помни о нашей тайне.

— Обещаю, — ответил Питер и побежал к выходу.

— Так ты расскажешь, в чём дело? — спросил Филипп, когда за мальчиком закрылась дверь.

— Расскажу, — кивнул Росс.

В то утро Тиера встретила Росса лёгкой прохладой, шумом ветра в ветвях деревьев, пением птиц и звонкими голосами женщин, идущих на плантацию ороскуро. Подойдя к дому родителей, Росс увидел Айко, занятую прополкой огорода.

— Доброе утро, мама, — заговорил Росс, проходя за изгородь.

— Линуш! — обрадовалась женщина, вытирая руки о подол платья. Росс подошёл к матери, и она обняла его, прижавшись к груди.

— Как вы? — спросил Росс.

— Всё хорошо, хвала небесам, — ответила Айко. — А как у вас с Кейлин?

— Всё прекрасно. Натан дома?

— Да.

— Я хочу с ним поговорить.

И, не дожидаясь ответа матери, Росс зашёл в дом. Натан сидел посредине комнаты и чистил ружьё.

— Доброе утро, — поздоровался Росс.

— Здравствуй, Линуш, — улыбнулся Натан. — Рад, что ты зашёл.

— Надо поговорить.

— Слушаю тебя, — отчим отставил ружьё в сторону.

— Я долго вспоминал, от кого я уже однажды слышал что-то про оперу, хотя на самом деле речь явно шла не о театре. И я вспомнил. Это было в твоём разговоре с каким-то амарго. Я тогда пришёл навестить вас с мамой.

— К чему тебе это? — спросил Натан. — И ты сядь, в ногах правды нет.

— Мы расследуем одно дело, — ответил Росс, опустившись на один из стульев. — И там прозвучало это слово. И, как я понимаю, не в связи с театром. Что ты знаешь об этом?

— Почти ничего. Тот амарго, о котором ты говоришь, Охитека, тогда выпил лишнего, вот и разболтал мне про…

— Про что?

— Есть какая-то группа людей. Я не знаю, сколько их. Но они есть среди богатых нортов, среди бедных и даже среди амаргов. Не знаю, что их объединяет. Но почему-то они как-то связаны с оперой. Может, даже так называют себя. Больше я ничего не знаю. Охитека хвастался тогда, что знаком с какими-то знатными нортами. Они покупают его горшки. Ну, не горшки, конечно… — усмехнулся Натан. — Просто он гончар.

— Где его найти? — спросил Росс.

— А тебе точно надо в это влезать?

— Точно.

— Охитека живёт через улицу, там гончарная мастерская, ты наверняка видел её много раз.

— Видел, — кивнул Росс.

— Он любит выпить, — сказал Натан. — И солнца в дорогу тебе.

— Спасибо, — улыбнулся Росс.

— Ты снова уходишь? — спросила Айко, когда её сын вышел из дома.

— Мама, можно тебя попросить?

— Конечно, Линуш.

— Ты можешь сейчас пойти ко мне домой, здесь, в Тиере, и принести туда пару бутылок октли?

— Я всё сделаю.

— Спасибо, мама, — и, поцеловав Айко, Росс направился в сторону гончарной мастерской.

Охитека сидел на крыльце своего дома с чашкой горячей горькой воды в руках. Он был амарго средних лет, его руки были испачканы в глине — казалось, что он никогда не мог их отмыть. Лицо выглядело усталым, хотя глаза улыбались.

— Приятель, можно купить у тебя вазу? — обратился к нему Росс.

— Какая ваза тебя интересует? — оживился гончар.

— Самая красивая. Это подарок жене.

— Одну секунду, — Охитека быстро встал и зашёл в дом. Очень быстро он вернулся с вазой, украшенной красивым орнаментом в виде виноградных листьев.

— То, что надо, — сказал Росс.

— Конечно, — довольно улыбнулся гончар.

— Слушай, а не хочешь отметить мою покупку?

— У тебя праздник?

— Да. Годовщина свадьбы.

— И ты хочешь отметить её с гончаром, а не с женой? — усмехнулся Охитека.

— Я просто хочу выпить, — сказал Росс. — У меня дома есть октли, а выпить не с кем. Жена в городе. И она всё равно не стала бы со мной пить. Так что?

— Мы даже не знакомы, — проговорил гончар.

— Значит, можно будет выпить за знакомство! Идём?

— А! — махнул рукой Охитека. — Идём!

Войдя в хижину, Росс довольно обнаружил на столе даже не две, а три бутылки октли. Явно Натан постарался.

— За знакомство, — проговорил Охитека, поднимая стакан.

— За знакомство, — кивнул Росс. Натан был прав: гончар оказался любителем выпить, да ещё быстро пьянел. Через пару стаканов, которые сам Росс благополучно пропустил, он проговорил:

— Скажи, Охитека, а давно ты был в опере?

Последнее слово произвело потрясающий эффект: гончар поперхнулся октли.

— Видимо, давно, — усмехнулся Росс.

— Ты про что вообще? — спросил Охитека.

— Да ты понял про что.

— А как ты…

— Как я узнал?

— Да.

— Ты запомнил моё имя?

— Росс.

— И оно ни о чём тебе не говорит? Не слышал раньше?

— Слышал. Ты Росс. Тот самый Росс.

— Да, я тот самый Росс. Я могу узнать что угодно и найти кого угодно. Поэтому давай без глупых вопросов.

— Ну ладно, — Охитека налил себе октли и залпом осушил стакан.

— Думаешь, так проще? — усмехнулся Росс.

— Что тебе надо?

— Мне надо в оперу.

— Зачем?

— Не твоё дело.

— Но я всё равно тебе не помощник. Я мелкая сошка. Я вообще случайно туда попал. Спьяну, если честно. То есть я согласился спьяну. А потом снова напился. Я ничего тебе не могу про них рассказать. Я толком и не знаю ничего. У меня они только товар покупают. И всё.

— Может, они задают тебе вопросы о Тиере? — предположил Росс.

— Может, и задают. Я не помню. Тебе нужен кто-то из более знатных людей.

— Кажется, я знаю такого человека…

— Вот и давай. А я тебе не помощник.

— Скажи, а почему опера? — спросил Росс.

— Место встречи у них там, — ответил Охитека. — Больше не знаю ничего.

— Спасибо и на этом, — сказал Росс, вставая.

— Октли мне оставишь? — поднял на него глаза гончар.

— Забирай, — усмехнулся Росс.

— Я понял! — воскликнул Филипп, когда Росс закончил свой рассказ.

— Что же ты понял? — спросил амарго.

— Мой дядя говорил, что не любил каких-то музыкантов. Что они стали ему поперёк дороги, что вмешиваются не в своё дело. Музыканты. Опера.

— Логично, — проговорил Мике.

— И это ещё не всё, — сказал Филипп. — Мой дядя никогда не был дружен с Салесами. Отец Флориана никогда не бывал у него на приёмах. А это ведь странно. Как это мой дядя, шериф, не смог завести хоть какое-то подобие отношений с главным оружейником?

— Не смог, потому что Салес был, как ты говоришь, музыкантом, — ответил Мике. — И его сын, выходит, тоже.

— И Мариус, — добавил Росс. — И, как мне теперь кажется, Розен тоже.

— Знаешь, это вообще многое объясняет, — вздохнул Мике. — Даже то, почему Розен решил помочь маме Эрика с избавлением от его неугодной невесты. Понятно, какие они были старые друзья.

— Неужели Флориан знал и молчал? — проговорил Филипп.

— Кстати нам нужна его помощь, — сказал Росс.

— Думаешь, это реально? — спросил Мике.

— Я думал, это ты мне скажешь.

— Вы ошибочно считаете нас друзьями.

— Неужели?

— Да. У меня вообще с друзьями проблемы по жизни, — сказал Мике.

— Подождите, — вмешался Филипп. — А к чему история с гибелью Мике? Я понимаю, что так его не будут пытаться убить снова, но дело же не только в этом?

— Не только, — кивнул Росс.

— Я должен буду просить Флориана помочь мне вступить в оперу, — проговорил Мике. — Под именем Лесли Смита. Только так мы сможем понять, что это вообще за организация, и призвать Мариуса к ответу за его преступления. Да и Розена. Снова.

— Именно так, — согласился Росс. — Поэтому я думаю, что вам обоим надо направиться к Салесу.

— А ты? — спросил Филипп.

— У вас двоих лучше получится его уговорить. Со мной он скорее возьмётся за оружие. И думаю, что его давно перестало мучить чувство вины из-за того, что в меня когда-то стреляла его сестра. Флориан видит во мне того, кто может ему скорее угрожать, но никак не просить. Не в этом случае. Поэтому идите.

— Росс прав, как это ни странно может прозвучать из моих уст, — сказал Мике. — Идём, Фил.

Салес оказался дома. На его лице промелькнуло некоторое удивление, но он быстро взял себя в руки и приветливо улыбнулся.

— Надо поговорить, — сказал Мике. — Серьёзно.

— Пройдёмте в кабинет, — предложил Флориан, не переставая улыбаться. — Может, вина?

— Нет, — отрезал Локстон.

Войдя в кабинет, Салес расположился за своим рабочим столом, а Филипп и Мике опустились в чёрные кожаные кресла напротив.

— Я вас слушаю, господа, — сказал Флориан.

— Скорее, это мы бы хотели тебя послушать, — ответил Мике.

— О чём речь? Я не очень понимаю.

— Об опере, Фло, — усмехнулся Локстон. — И вот сейчас не надо отпираться. Сам понимаешь, как глупо это будет выглядеть.

— Это же Мике, — проговорил Филипп. — И Росс. Они не могли не догадаться. Ты же знаешь. Лучше расскажи.

— Сначала скажите, что вам известно, — тихо вздохнул Салес.

— Хорошо, — кивнул Мике. — Ты состоишь в организации, которую вы называете по месту встречи — опера. В ней же состоял твой отец. И в ней же состоит Мариус. Именно поэтому ты решил поговорить с ним наедине, поэтому спокойно отпустил его, зная о его причастности к покушению на … мою жизнь. Да и на твою. Продолжать?

— Не надо. Ты прав. Только я не знал о том, что Мариус состоит в опере до той самой встречи здесь. И Мариус не знал про меня. Он увидел это, — и Флориан показал на орнамент, украшавший его стол. На деревянной столешнице был вырезан узор, напомнивший Филиппу букву «В» или просто красивую завитушку.

— Что это? — спросил Эскот.

— Альтовый ключ, — ответил Мике. — Красиво.

— Да, — кивнул Салес. — Это знак, указывающий на то, что хозяин дома принадлежит опере. Поэтому я теперь могу быть уверен в том, что на мою жизнь Мариус более не покусится.

— А на мою? — проговорил Мике.

— Он теперь думает, что ты Лесли Смит, помощник конструктора.

— Вот пусть он и дальше так думает.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Сначала расскажи нам всё, что ты знаешь об опере. Мы тебя внимательно слушаем.

— Я знаю намного меньше, чем надо, но намного больше, чем хотел бы, — начал Флориан. — Впервые об опере я услышал много лет назад, от отца. Я тогда не понял. И на самом деле, когда я понял, было уже слишком поздно. Я уже шёл на церемонию посвящения. Отказаться значило подвести отца. Я действительно долгое время ничего не знал. А потом отец сказал мне, что я должен обратиться с просьбой о вступлении в сообщество. Вернее, братство. И тогда он дал мне книгу. Рукописную. Мне необходимо было ознакомиться с историей и правилами братства.

— Эта книга принадлежала твоему отцу? — поинтересовался Мике.

— Да. Теперь она принадлежит мне.

— Ты можешь дать мне её?

— Я не имею права давать её никому не из братства. Вернее, могу, но при условии, что этот человек собираться пройти церемонию посвящения.

— Так я как раз собираюсь, — улыбнулся Мике. — Но я тебя перебил, рассказывай.

— История братства началась много лет назад. По одной версии даже до того, как норты прибыли на землю Аква Амарга. По другой — братство родилось здесь во времена Фердинанда Монроя, первого губернатора Айланорте. И я читал, что именно братство вернуло Монрою его кресло, после того, как оно было занято его шерифом Аланом Кингом, но, если честно, никаких исторических доказательств этому я не нашёл. Как бы то ни было, братство возникло очень давно и не носило тогда название «опера». Это пришло уже позже. Когда-то это было просто братство. Есть легенда, рассказывающая о двух названных братьях, один из которых был охотником, а другой — музыкантом. Сейчас я смутно её помню. Вроде бы охотник отправился в сельву и пропал там. А его брат решил искать его. Все думали, что это глупо, потому что если уж охотник не вернулся, то музыкант точно пропадёт. Но брат не послушался и, вооружившись одной своей флейтой, пошёл на поиски брата. У этой истории был счастливый финал. Братья спаслись.

— Как? — спросил Мике.

— Я не помню, — растеряно улыбнулся Флориан. — Я читал книгу скорее механически. К счастью, на церемонии посвящения у меня ничего не спросили об истории.

— А в чём вообще смысл? Зачем нужно это братство? И, как я понимаю, название «опера» было выбрано не случайно, как место встречи.

— Не случайно. Это всё действительно было связано с музыкантами. Из-за той легенды. А в чём смысл… Члены братства всегда обязаны помогать друг другу. Во всём. Оказывать поддержку, защищать. Но я не никогда не обращался ни к кому с подобными просьбами. Для меня всё это было лишним, не так, как для моего отца. Я всегда обходился своими людьми. Я так привык. Ко мне несколько раз обращались, да. И я помогал. Это было связано с моей мануфактурой, иногда просто нужны были деньги, и я давал их. Вот и всё.

— Мне почему-то кажется, что всё намного серьёзнее, — проговорил Мике.

— Наверное, — ответил Флориан. — Я никогда не хотел знать об этом.

— А если человек отказывается помочь? — спросил Филипп. — Что тогда?

— Тогда он нарушает закон братства, — сказал Салес.

— И чем это ему грозит?

— Судом. А наказания могут быть разные: от исключения из братства до казни.

— Дай мне эту книгу, — проговорил Мике.

— Хорошо, — кивнул Флориан. — Но я просто хотел бы спросить: вы оба понимаете, чем мне это всё грозит? — Филиппу показалось, что голос Салеса дрогнул.

— Понимаем, — ответил Локстон.

Флориан поднялся, повернулся к большому книжному шкафу и достал с одной из полок книгу в кожаном переплёте. Она выглядела старой, немного потрёпанной и была не очень толстой для рукописной книги. Флориан протянул её Мике.

— Её нельзя выносить из моего дома, — добавил Салес. — Читай здесь.

— Как прикажешь, — усмехнулся Мике.

— Ты действительно собираешься вступить в братство?

— Действительно.

— Тогда тебе нужна биография. Иначе наш риск удваивается.

— За этим можно обратиться к Николсону, — сказал Филипп. — Думаю, он может обеспечить подложную биографию. Сыщики же часто пользуются такими.

— Всё неудобство этой ситуации заключается в том, что ты, Мике, уже придумал себе имя и профессию, — проговорил Флориан. — И Мариус теперь тебя знает. Но никто на мануфактуре и представления не имеет о помощнике конструктора по имени Лесли Смит.

— Я новый помощник, — не поднимая глаз от книги, ответил Мике. — Ты меня только недавно нанял. И я говорил об этом Мариусу. Я должен быть знаком только с твоим конструктором, который сейчас в клинике. Он ведь тебя послушается, так?

— Так, — тихо сказал Флориан.

— Фил, ты можешь идти, — проговорил Мике. — Я ведь не могу уйти, пока не дочитаю. А вам надо ещё мой некролог в газету подать.

— Что? — переспросил Салес. — Какой некролог?

— Росс решил, что Мике Локстон должен быть для всех погибшим, — ответил Филипп. — Это его обезопасит от дальнейших покушений.

— Сейчас особенно, — усмехнулся Флориан.

— Мне эту книгу читать нельзя, так? — спросил Эскот.

— Нельзя, — ответил Салес. — Или ты тоже хочешь вступить в братство?

— А почему нет?

— Ты спятил?

— То есть Мике нормальный, а я спятил?

— Я не говорил, что Мике нормальный.

— Мне нравится эта идея, — усмехнулся Локстон. — Только у тебя биография подмочена.

— Чем же? — недовольно поинтересовался Филипп.

— Дружбой с Россом, — ответил тот.

— Так ты тоже живёшь с ним в одном доме! — возразил Эскот.

— Кстати, да, — согласился Флориан. — Когда братство будет проверять тебя, тебе нужен будет другой адрес. Иначе это покажется им странным.

— Тогда я остаюсь жить у тебя, — сказал Мике. — Жаль только, что учеников временно придётся отменить.

— Ты бы их всё равно отменил. Мике Локстона же больше нет, — ответил Филипп. — Значит, ты останешься здесь?

— Если хозяин меня не выгонит, — снова усмехнулся Мике.

— Не выгонит, — сказал Флориан.

— Но так что по поводу моего вступления в братство? — спросил Филипп.

— Это бредовая идея, — ответил Салес.

— Почему? — возразил Мике. — Вот даже в книге написано, что случаи, когда в братство одновременно вступают друзья или родственники, высоко оцениваются композитором.

— Композитором? — переспросил Филипп. — Это кто?

— А это самый главный в опере, что логично, — ответил Локстон.

— Но Мике прав по поводу твоей биографии, Фил, — сказал Салес.

— А что с того? — проговорил Эскот. — Ты ещё скажи, что среди сыщиков нет музыкантов. Уже не поверю.

— Ещё твой дядя их не любил, — продолжая читать, сказал Мике.

— Вот именно, — кивнул Филипп. — А я ненавижу всё, что он любил. Значит, я могу любить то, что он ненавидел. Логично?

— Логично, — кивнул Локстон. — Только вот Росс…

— Ну, хотите, я снова с ним поругаюсь и выгоню из дома? — предложил Эскот. — Однажды это сработало.

— А ты всерьёз сделай это, — поднимая глаза, проговорил Мике.

— Что? — не понял Филипп.

— Поругайся с Россом и выгони его. Чтобы он не знал, что ты играешь.

— Зачем?

— Для достоверности.

— Это глупо.

— Ну, как знаешь, — и Мике снова уткнулся взглядом в книгу.

— Так я могу почитать книгу? — снова спросил Филипп.

— Потом, — ответил Флориан.

— Иди к Россу, — сказал Мике. — Расскажи обо всём, что мы узнали. И про некролог не забудьте. Напишите что-нибудь трогательное. Ну, и обрадуй Росса тем, что я у вас больше не живу.

Удобно расположившись на диване в гостиной, Росс смотрел на Филиппа, который, сидя рядом, взахлёб рассказывал ему о братстве, казалось, приукрашивая реальную историю, и думал о том, что Мике всё-таки на самом деле слегка сумасшедший, раз так спокойно согласился ввязаться в это.

— Нам надо не забыть про некролог, — закончил Филипп.

— Я его уже заказал, — ответил Росс.

— А, ну тогда… — Эскот замялся.

— Что? — улыбнулся Росс, видя это знакомое выражение лица. — Говори, что ты там придумал.

— Я вступлю в братство вместе с Мике, — выдал Филипп.

— Тоже с ума сошёл?

— Почему?

— Почему тоже или почему сошёл? Почему сошёл — не знаю. Хотя, может, заразился от своего нового друга.

— Но так же будет лучше! — возразил Филипп.

— Чем? — спросил Росс.

— Сам говоришь, что Мике сумасшедший. И ты вообще ему не сильно доверяешь, я знаю. Мне-то ты доверяешь? Не лучше ли тебе иметь там надёжного человека?

— Это ты у нас надёжный? — усмехнулся Росс.

— Ты сейчас хочешь меня оскорбить или что? — Филипп поднялся с дивана. — Как в дом для умалишённых меня отправлять, так это, пожалуйста, это я надёжный.

— Там от тебя ничего не требовалось.

— Что? Да ты вообще представляешь, через что я там прошёл?

— Ладно, я не то хотел сказать, — проговорил Росс, понимая, что Филипп всерьёз начинал злиться.

— Так что? Ваше величество соизволит разрешить мне вступить в братство?

— Не соизволит.

— Это почему?

— Потому что это лишний неоправданный риск. Одного Мике будет достаточно.

— Ну да, — усмехнулся Филипп. — Ты же его ненавидишь.

— С чего ты взял? — спросил Росс.

— С того, что это бросается в глаза.

— Позволь тебе напомнить, что я когда-то сделал всё, чтобы спасти его жизнь. Мне всего лишь не очень нравится, когда меня в моём доме будят с утра треньканием на пианино.

— В твоём доме, — тихо повторил Филипп.

— Я что-то не так сказал?

— Это вообще-то мой дом. И я имею право решать, кто и в какое время здесь будет тренькать на пианино.

— Ах, вот оно что, — проговорил Росс, чувствуя, что дело заходит уже слишком далеко. Он не понимал, что нашло на Филиппа, но его это уже начинало раздражать. — Ты явно не в духе. Вернёмся к этому разговору позже.

С этими словами Росс встал и направился к лестнице на второй этаж.

— Нет, сейчас, — Филипп остановил его, схватив за руку.

— Делать тебе нечего, — вздохнул Росс.

— Я вступлю в братство, хочешь ты того или нет. Ясно? Мике меня поддерживает, — проговорил Эскот.

— Поддерживает? Зачем тебе тогда моё разрешение? Ты же у нас взрослый человек. Делай, что хочешь, — Росс вырвал свою руку, он чувствовал, что сам начинает злиться.

— Ну, а раз так… — Филипп помедлил мгновение. — Тогда ты должен переехать в свой дом в Тиере.

— Что? — Россу показалось, что он ослышался.

— Ты должен переехать в свой дом в Тиере, — чуть более уверенно повторил Эскот.

— Это зачем?

— Затем, что я взрослый человек и я так решил.

Росс боролся с желанием ударить Филиппа, которое подступало комком в горле и сжимало руки в кулаки. Это мешало думать. Росс пытался мысленно рассуждать, чтобы понять причину такого поведения своего лучшего друга, но выходило с трудом. Филипп собрался вступить в братство. Всерьёз. Если в этом причина? Имея в друзьях знаменитого охотника за головами, трудно вступить в оперу? Так, что ли?

— Хорошо, — как можно спокойнее ответил Росс. — Я съеду. Не знаю, как на это посмотрит Кейлин. Захочет ли она переезжать…

— Ей не обязательно, — сказал Филипп.

— Она вообще-то моя жена.

— Только по закону амаргов.

— Что?

— А ты разве не знал, что для нортов ваш брак не действителен?

— Всё, ты уже перешёл все рамки. Я иду собирать вещи. Но я никуда не уйду до возвращения Кейлин. Она у пациента.

И Росс пошёл вверх по лестнице. Войдя в их с Кейлин комнату, он действительно стал собирать вещи. Росс до конца не верил в серьёзность намерений Филиппа, но он достаточно разозлился, чтобы принять этот ультиматум. Однако Росса беспокоило то, что всё происходящее в итоге может помешать раскрыть дело, которым они занимались, а этого нельзя было допустить.

Вернувшись в «Элизиум», Кейлин увидела Филиппа, сидевшего в кресле с бутылкой вина в руке. Эскот пил прямо из горла.

— Я что-то пропустила? — спросила Кейлин, подходя к нему.

— Росс съезжает, — ответил Филипп, сделав очередной глоток.

— Куда?

— В Тиеру. У вас же там дом.

— Зачем?

— Я попросил.

— Что? — Кейлин чувствовала, что теряет нить.

— Это мой дом, — проговорил Филипп. — И мне решать, кто в нём будет жить.

— Отлично. Но если мне не изменяет память, ты переписал дом на нас троих.

— У тебя слишком хорошая память, — как-то странно усмехнулся Филипп.

— Объясни, что произошло, — попросила Кейлин. — И прекрати пить.

— Росс рассказывал тебе про оперу?

— Рассказывал.

— Ну, вот мы с Мике в неё вступаем.

— А ты зачем?

— И ты туда же? — Филипп снова сделал глоток.

— Так, ясно, — проговорила Кейлин. — Я иду к Россу. Он в комнате?

— Угу, вещи, наверное, собирает.

Амарга направилась на второй этаж.

— Если что, я не хочу, чтобы ты съезжала! — услышала она вдогонку.

Когда Кейлин зашла в комнату, она обнаружила Росса, сидевшим на кровати. На полу лежала его сумка.

— Объясни мне по-человечески, что всё это значит? — сказала она, садясь рядом с мужем.

— Фил сошёл с ума, — ответил Росс.

— А новенькое что-нибудь?

— Ну, я так понимаю, что для вступления в братство ему помешает дружба со мной. Возможно, он даже хотел меня нормально попросить ему подыграть. Но я изначально не согласился с его решением о вступлении туда вместе с Мике. И Фила понесло. Он заявил, что это его дом. А ещё, что мы с тобой не муж и жена.

— Это как?

— Для нортов наша свадьба не играет никакой роли.

— Аа… И что ты собираешься делать? — спросила Кейлин.

— Переехать в Тиеру, — ответил Росс. — Временно, как я полагаю. Фил упёрся. Я не буду его переубеждать.

— Может, я тогда останусь здесь? — предложила амарга. — Смогу помочь ему… Мало ли что он в одиночку натворит.

— Оставайся. Будешь сообщать мне о происходящем.

— Послушай, если в этом братстве меня снова примут за его любовницу….

— Пусть принимают, — вздохнул Росс. — Меня, конечно, это бесит, но я понимаю, что в данной ситуации это может помочь.

— Тогда солнца в дорогу, — проговорила Кейлин с улыбкой.

— И тебе, — ответил Росс, целуя жену.

IVAtto II

У Филиппа кружилась голова. То ли от бессонной ночи, то ли от волнения. Церемония посвящения была назначена на сегодняшний вечер. Филипп не знал ничего. Он не представлял, проверяли ли его, и была ли эта проверка успешной. Прошла всего неделя с того дня, как Росс переехал в Тиеру, а Флориан обратился к кому-то из членов оперы с просьбой о вступлении в братство двух новых кандидатов. И вот вчера Салес сообщил Филиппу, что церемония сегодня. Всю эту неделю Эскот не знал, куда себя деть. Он пытался читать, но не мог продвинуться дальше страницы, на которой открывал книгу. Единственное, что он смог прочитать от начала до конца, была та самая рукописная книга в доме Флориана. Когда он закончил последнюю страницу, Филиппу стало не по себе, и он пожалел, что вообще начал.

— Тебе страшно, что ли? — спросил тогда сидевший рядом с ним Мике.

— Так заметно? — усмехнулся Филипп.

— Ты побледнел.

— Да, страшно. А тебе нет?

— Мне — нет.

— Почему? Мы же рискуем нашими жизнями.

— Не привыкать, — улыбнулся Мике.

— Ты меня иногда пугаешь.

— Не бойся. Вообще-то книга мне показалась интересной. Ты заметил, что они много взяли у амаргов?

— Не особо.

— А ты знаком с традициями амаргов? — спросил Мике.

— Наверное, нет, — ответил Филипп.

— Книга во многом описывает их отношение к жизни и смерти. Другое дело, что музыканты это так переврали, что… да, ты прав, может стать страшно. Ну и ещё они всё постарались перевести на музыку. И я даже не знаю, нравится ли мне это или, наоборот, раздражает.

— «Отступник и предатель будет направлен на другой берег зеркального озера без прощения», — прочитал Филипп. — То есть убит?

— То есть убит, — кивнул Мике. — Можешь спросить у Кейлин, что такое зеркальное озеро, она лучше тебе расскажет.

— Не уверен, что хочу это знать. Флориан вон тоже мало что знает.

— Ну, с его отцом и его деньгами ему это было и не нужно. Хотя… ты тоже при деньгах. Тебе простят. Если, конечно, не придерутся к чему-нибудь ещё. У меня вот денег нет. Как думаешь, зачем я буду им нужен?

— Мике Локстон был бы им нужен ради своего ума, — ответил Филипп. — А Лесли Смит…

— Ради оружия, — закончил Мике.

— А что, если на церемонии будут те, кто знает тебя?

— Тогда я провалюсь. И меня убьют, — просто сказал Мике.

Филиппу иногда казалось, что Мике именно этого и добивался. Очередное самоубийство. Мике был совсем не похож на Филиппа, но при этом очень похож. Они были разные, но в их прошлом было то, что связывало их и заставляло понимать друг друга. Порой без слов. Сам не зная почему, Филипп считал, что случись что с Мике, это будет его вина. Эскот верил, что Росс и Кейлин всегда спасут его, что бы с ним не произошло, как бы они не злились на него. Эта вера была практически непоколебима. Глядя на Мике, Филипп видел, насколько одинок был этот человек. Его дружба с Флорианом была какой-то ненастоящей, недостаточной. Филипп сам не мог понять, почему чувствовал это. Мике словно жил в каком-то своём мире, пускать в который он не собирался никого. Или, может, он однажды кого-то пустил туда, но обжёгся. Может, этим кто-то была Синтия, Филипп лишь предполагал.

— Салиш приготовил завтрак, — проговорила заглянувшая в комнату Кейлин, отрывая Филиппа от воспоминаний и размышлений.

— Я не хочу есть, — ответил он.

— Зря, — Кейлин зашла в спальню. — Тебе это необходимо.

— Для чего? — усмехнулся Филипп.

— Ну, что ты как маленький.

— Как думаешь, за мной следят люди из оперы?

— Понятия не имею. А что ты хочешь сделать?

— Увидеться с Россом.

— Зачем?

— А вдруг всё плохо закончится?

— Фил, ты знал это с самого начала. Ты сам захотел. Поздно отказываться.

— Знаю, — вздохнул Филипп.

— Сыщики за тобой точно следят, — проговорила Кейлин. — Они вмешаются, если что.

— Но их не будет на церемонии.

— Ты думаешь, вас захотят убить прямо там? Мне кажется, они умнее.

— Если ты хотела меня приободрить, то у тебя не получилось.

— Фил, пойдём завтракать, — повелительным тоном сказала Кейлин. — А в Тиеру ты не поедешь.

Филипп послушался. Он не был уверен, что сможет заставить себя поесть, но решил попытаться. Маисовые лёпёшки, поданные с яйцом и овощами, выглядели очень аппетитно, но, откусив кусочек, Филипп почувствовал приступ тошноты. Тяжело вздохнув, он отложил вилку в сторону.

— Господин Эскот, что-то не так? — обеспокоенно спросил Салиш.

— Всё очень вкусно, — стараясь звучать как можно естественнее, ответил Филипп. — Ты не волнуйся, иди, займись своими делами. Мы сами справимся.

Не очень поверив словам хозяина, Салиш всё же покинул кухню, бормоча что-то себе под нос.

— Попробуй всё-таки поесть немного, — проговорила Кейлин.

— Что такое зеркальное озеро? — вдруг спросил Филипп.

— Перебравшись через него, души умерших отправляются дальше, каждая в свой мир, — ответила амарга. — Почему ты вдруг заинтересовался этим?

— Просто так. И что за миры?

— Души погибших воинов попадают в Дом солнца. Там их ждут цветочные сады.

— Рай для героев, — улыбнулся Филипп. — Элизиум.

— Да, что-то вроде, — согласилась Кейлин.

— А другие миры?

— Моя мама, например, попала в Дом маиса, потому что умерла при родах. Говорят, что они могут приходить на землю в виде призраков, но я в это не верю. Ещё есть Дом плодородия, куда отправляются те, кто умер от болезни. Тоже своего рода рай. Души, попавшие туда, могут обрести новую жизнь в новом теле. Не знаю, насколько это правдиво. Если это так, то почему никто ничего не помнит? И есть последний мир, куда попадает большинство амаргов. Подземное царство. Их ждёт ледяная дорога.

— Мне бы ждало именно это, да? — спросил Филипп.

— Почему? — улыбнулась Кейлин. — Дом солнца.

— Какой из меня воин? — усмехнулся Эскот.

— Не такой, как все. Но воин. Правда, ты рано засобирался.

— Просто знаешь… легче жить, осознавая, что там тебя ждёт цветочный сад.

— Меня не ждёт, — ответила Кейлин.

— А, по-моему, ты ещё больший воин, чем я, — сказал Филипп.

Эскот не поехал в Тиеру, послушавшись совета Кейлин. Вместо этого он решил увидеться с Мике. Последний раз перед церемонией. Филипп не был уверен, что застанет его в доме Салеса, но всё-таки направился к нему. Ему показалось, что за ним кто-то шёл. Филипп даже обернулся: но как в нортах, идущих по улице, можно заметить кого-то подозрительного? Росс бы, наверное, смог. Филипп взялся за рукоять револьвера, висевшего на поясе. Вспомнил, как Росс учил его стрелять. Подумал, смог бы он повторить то, что однажды сделал на дуэли, или нет? Ответа Филипп не знал.

Дверь ему привычно открыл Патрик.

— Привет, — с улыбкой сказал Филипп. — Кто-нибудь дома?

— Только господин Смит, — ответил слуга. Эскот поразился тому, что даже при нём тот называл Мике его вымышленным именем.

— Так я войду?

Патрик молча впустил гостя в дом.

— Где я могу найти господина Смита? — поинтересовался Филипп.

— Он в мансарде, — ответил слуга. — Думаю, вы помните дорогу туда?

— А под мансардой ты имеешь в виду чердак? — усмехнулся Эскот. — Да, я помню.

«Он живёт там, что ли?» — подумал Филипп, но вслух не сказал и направился по лестнице наверх. Знакомые скрипучие ступени привели его к некогда запертой на замок двери. Открыв её, Филипп очутился в помещении, которое мало изменилось с момента его последнего посещения. Здесь царил тот же хаос, что был при Мелиссе. И на полу были разбросаны рисунки. Солнечного света, проникавшего через небольшое окно было недостаточно, поэтому на полу посреди комнаты стояла зажжённая лампа. Хозяин хаоса тоже сидел на полу. Всё с теми же платками на запястьях и взъерошенными волосами.

— Фил? — не поднимая головы от рисунка, проговорил Мике.

— Ты по шагам, что ли узнаёшь? — спросил Филипп.

— По запаху, — усмехнулся Локстон. — У тебя духи запоминающиеся.

— Я не знаю, куда себя деть, — честно признался Эскот, опускаясь на пол рядом с Мике.

— И ты решил деть себя сюда?

— Тебе не нравится моё присутствие?

— Почему? Я просто спросил. На, держи, — с этими словами Мике протянул ему рисунок. Взяв его в руки, Филипп увидел, что это был его портрет.

— Спасибо, — ответил Эскот. — Невероятно похоже.

— Я уже почти всем портреты раздарил, — улыбнулся Мике. — Вот и тебе.

— Спасибо, — повторил Филипп.

— Встречаемся в шесть в парке?

— Да. Потом нас поведут в театр, как думаешь?

— Уверен. Там в семь представление. Мне почему-то кажется, что нас попросят его посмотреть, а после него оставят в театре.

— А что сегодня дают?

— Армандо. «Волшебная музыка».

— Мне она нравится. Ну, хоть удовольствие получу, — улыбнулся Филипп.

— Синтия поёт Царицу. Поэтому не знаю, можно ли мне будет назвать это удовольствием. Не главная героиня, уже хорошо.

— Но самая красивая и значимая ария.

— Я могу на неё выйти в туалет.

— Ты не выйдёшь.

— Я уже слышал это в её исполнении. Выйду.

— А ты тут и спишь? — вдруг спросил Филипп, осмотревшись по сторонам.

— Нет, — усмехнулся Мике. — Флориан пока не дошел до того, чтобы держать меня на чердаке. Ну, или я ещё не дошёл до того, чтобы меня запирали. У меня своя спальня. Та, в которой он тебя держал. А здесь мне просто нравится рисовать.

— В темноте.

— От лампы светло.

— В комнате было бы светлее.

— Здесь рисуется лучше. И не надо со мной спорить.

— А у Флориана есть пианино?

— Увы, нет.

— Хочешь, пойдём ко мне? — предложил Филипп. — Ты поиграешь.

— Ты действительно не знаешь, куда себя деть. Нашёл бы себе занятие, что ли?

— Например?

— В тир бы пошёл, пострелял.

— Я не люблю стрелять.

— А что ты любишь? — спросил Мике.

— Слушать музыку, общаться, — ответил Филипп. — Раньше балы любил. Вернее, и сейчас люблю.

— Ладно, — вздохнул Локстон. — Пойдём.

Когда они вышли из дома и повернули за угол, Мике проговорил:

— За нами следят.

— Сыщики или из оперы? — спросил Филипп, а его рука снова потянулась к револьверу.

— Мне кажется, что и те, и другие. А ещё меня немного смущает вон та женщина. Не оборачивайся.

— Какая женщина?

— Сейчас дойдём до витрины, остановимся. Вот. Видишь? В чёрной шляпке.

— Вижу. И что в ней подозрительного?

— Кажется, это моя бывшая соседка, — проговорил Мике. — И она меня узнала. А я ведь умер.

— Тебе не нужно было выходить из дома, — ответил Филипп. — Это я во всём виноват.

— Пока ты ещё ни в чём не виноват. Я не люблю стрелять в женщин, — вдруг добавил Мике.

— Что? — не понял Эскот.

— Давай зайдём в этот магазин, раз уж мы так пялимся на их витрину, — и Мике подтолкнул Филиппа ко входу.

— Что случилось? — спросил Эскот, когда они оказались среди кружевных платков, шарфов и шалей.

— У неё был револьвер, — ответил Мике. — И она собиралась им воспользоваться.

— Она хотела тебя убить? — воскликнул Филипп, пугая подошедшего к ним хозяина магазина.

— Очевидно да, — улыбнулся Мике, — если я не куплю ей шарф. Мы сами посмотрим немного, хорошо? — обратился он к хозяину. Тот кивнул и отошёл в сторону.

— Но почему? — шёпотом спросил Филипп.

— Я её помню. Четвёртая квартира. Кажется, она была беременна.

— Думаешь, она могла потерять ребёнка при пожаре и винит в этом тебя?

— Понятия не имею.

— А вдруг это часть испытания?

— Вряд ли.

— И что ты собираешься делать?

— Её должны были заметить не только мы, но и они, — ответил Мике. — Надеюсь, что кто-нибудь из них что-нибудь предпримет. Желательно, чтобы это были сыщики.

— Выбрали что-нибудь? — поинтересовался хозяин магазина.

— Да, — и Мике указал на один из шёлковых шарфов. — Оплатишь? — шепнул он Филиппу.

Шарф оказался одним из самых дорогих, что несказанно обрадовало хозяина. Он красиво упаковал покупку и протянул её Мике. Филипп молча расплатился, и они направились к выходу. Локстон вышел первым, но вдруг резко развернулся, будто пытаясь не дать Филиппу сделать следующий шаг. Раздался звук выстрела, Мике схватился за дверную ручку и, зайдя обратно в магазин, закрыл за собой дверь. В этот момент Филипп увидел, как на рукаве рубашки Мике расплывалось багровое пятно.

— Ты ранен, — проговорил Эскот.

— Я знаю, — ответил Локстон, опускаясь на пол. — Перевяжи, — и он протянул Филиппу только что купленный шарф.

— Стойте, — подбежал к ним хозяин магазина. — Зачем же шарфом? У меня есть бинты. Я сейчас.

— Какой милый, — улыбнулся Мике. — И не спрашивает ничего.

— Стреляла та женщина? — спросил Филипп, чувствуя, что у него подкашиваются коленки. Он сел на пол рядом с Мике.

— Да, — кивнул тот. — Выгляни в окно. Отсюда должно быть видно.

Филипп не совсем понимал, что должно быть видно, но встал и послушно посмотрел в окно. Он увидел, как двое мужчин уводили женщину в шляпке в сторону дворца правосудия.

— Кажется, её забрали сыщики, — сказал Филипп.

— Вот и славно, — ответил Мике.

— Ты как вообще?

— Что вы там мне говорили про магические способности Кейлин? Мне бы они пригодились.

— Держите, — вернувшийся хозяин магазина протягивал Филиппу бинты.

— Нож дайте, — попросил Мике. — Или лучше ножницы.

— Зачем? — не понял Эскот.

— Рукав разрезать. Ткань прилипла. Как ты меня перевязывать будешь?

Хозяин магазина молча подал ножницы. Филиппа начинало мутить. Не первый раз с ним это происходило, но он почему-то всегда так остро реагировал на вид открытой раны. Ругая себя за слабость, Филипп, стараясь быть как можно осторожнее, разрезал намокшую от крови ткань, заставив Мике закусить губу от боли.

— Прости, — прошептал Филипп.

— Просто. Побыстрее, — попросил Мике.

Филипп наскоро перевязал рану, ожидая, что всё остальное должна будет сделать Кейлин, а его задача только избежать сильной потери крови.

— Идти можешь? — спросил он.

— Меня же не в ногу ранили, — усмехнулся Мике. Он поднялся, и Филипп увидел, как сильно он побледнел.

— Вам далеко идти? — спросил хозяин магазина.

— Минут пятнадцать, — ответил Филипп. — Если обычным шагом.

— У меня есть повозка и лошадь. Могу одолжить.

— Будьте так любезны.

Когда повозка была подана, Мике самостоятельно забрался в неё и сел, не сумев сдержать стона.

— Я верну её со слугой, — сказал Филипп, садясь на место кучера. — Спасибо вам.

— Мы обязаны помогать друг другу, — с улыбкой ответил мужчина, и Филиппу показалось, что за этими словами скрывалось нечто большее, чем простая доброта.

Войдя в «Элизиум», Филипп громко позвал Кейлин. К счастью, она оказалась дома. Выйдя из библиотеки, она бросила взгляд на Мике и проговорила:

— Я сейчас. Пулевое?

— Да, — кивнул Эскот.

Локстон опустился на диван и закрыл глаза. Филипп сел рядом.

— Хозяин магазина может быть в опере? — спросил он.

— Может, — ответил Мике.

— А откуда он про нас знает?

— Ты довольно известный в узких кругах человек, — усмехнулся Локстон.

Вернулась Кейлин с сумкой со всеми необходимыми медикаментами.

— Дать тебе выпить? — спросила она у Мике.

— Давай, — кивнул тот.

— Фил, налей ему чего покрепче, — попросила Кейлин.

Тот достал из бара бутылку текилы, налил в стакан и подал Мике. Тот выпил залпом и, встретившись взглядом с Кейлин, кивнул.

— Кто тебя? — спросила она, начиная снимать повязку.

— Женщина, — ответил Мике. — Соседка. Наверное, пострадала при пожаре. А виноват я. Ай!

— Мне надо вынуть пулю. Будет больно.

— Я знаю.

— Обещаешь не дёргаться?

— Не обещаю, но постараюсь.

Кейлин взяла пинцет. Филипп поморщился. Он слишком хорошо знал, как это может быть больно. Мике со стоном вцепился в подлокотник дивана и зажмурился. Потом, когда Кейлин обрабатывала рану, он не издал больше ни звука, лишь его дыхание было тяжёлым.

— Всё, — закончив перевязку, проговорила Кейлин и начала убирать медикаменты и инструменты в сумку. — Потом надо будет зашить.

— Спасибо, — улыбнулся Мике, его дыхание всё ещё было сбивчивым.

— Как же ты пойдёшь на церемонию? — спросил Филипп.

— Так и пойду, — ответил Локстон. — Кейлин, у тебя есть какое-нибудь сильное обезболивающее?

— Есть. Но от него ты будешь очень хотеть спать. Или даже уснёшь.

— А не такое сильное?

— Я сейчас приготовлю тебе лекарство. Тебе будет хоть немного полегче.

С этими словами Кейлин направилась на кухню.

— Мне кажется, я бы не смог пройти церемонию в таком состоянии, — сказал Филипп. — Я вообще даже ходил бы с трудом. Можешь у Кейлин спросить, она подтвердит.

— У меня выбора нет, — усмехнулся Мике. — Это не первое моё ранение. Справлюсь.

— Ну, так и у меня их было несколько. Но каждый раз кошмар.

— Если хозяин магазина из оперы, то они будут знать о моём ранении. Скрывать мне его не придётся. Уже хорошо. Ты не возражаешь, если я до вечера полежу у вас на диване?

— Не возражаю. А Флориана не надо предупреждать?

— Не надо. Увидимся с ним в театре.

Мике тяжело опустился на скамейку, когда они с Филиппом пришли к парку, располагавшемуся недалеко от оперного театра. На нём была рубашка Росса, которую тот так удачно забыл в «Элизиуме», когда переезжал в Тиеру. Она была великовата Мике, но зато её рукав мог надеться на повязку. По парку прогуливались норты. Наверняка кто-то из них собирался пойти на спектакль. Вскоре к Филиппу и Мике подошли двое мужчин. На вид им было лет по тридцать с лишним. У обоих на лицах застыло выражение глубочайшей серьёзности.

— Добрый вечер, господа, — несколько торжественно произнёс один из них.

— И вам того же, — ответил Мике, вставая.

— Добрый, — кивнул Филипп.

— Следуйте за нами, — сказал всё тот же мужчина.

Как и предполагал Мике, они направились в театр. Перед входом у них забрали оружие. Норты проводили кандидатов на вступление в братство в одну из лож, в которой уже сидело несколько человек. Все они как-то понимающе посмотрели на вновь вошедших. Филиппу стало не по себе. Среди присутствующих были и те, кого он узнал. Один норт был помощником министра, а другой работал в суде. Лицо ещё одного тоже показалось Филиппу знакомым, но он не мог вспомнить, где видел его.

— Я тут многих знаю, — прошептал Филипп.

— Я, к счастью, нет, — ответил Мике.

— А что если там окажется кто-то, кто узнает тебя?

— Поздно что-то менять, Фил. Успокойся.

Оркестр заиграл увертюру. Филипп попытался на время забыть обо всём и погрузился в прекрасный мир музыки, которую он так любил. Когда на сцене появилась Синтия, он бросил взгляд на Мике. Тот остался сидеть на месте. Он смотрел на сцену широко распахнутыми глазами, словно видел и слышал эту арию впервые. Филиппу даже показалось, что Мике на какое-то время перестал дышать. Под бурные аплодисменты Синтия покинула сцену, и с губ Мике сорвался звук, похожий на вздох облегчения. Когда объявили антракт, один из тех мужчин, что был в парке, подошёл к Филиппу и Мике и тихо проговорил:

— Можете пойти погулять, если желаете.

— Мы останемся здесь, — ответил Мике. Филипп на самом деле лучше бы погулял, но оставлять Мике одного он не хотел.

— Ты так и не вышел, — сказал он.

— Рука болит.

— Не нога же, — усмехнулся Филипп.

— Помолчи, а? — голос Мике звучал раздражённо.

— Не хотел тебя задеть, извини.

— Не ври, хотел.

— Есть что-то, чего ты не знаешь?

— Да. Я понятия не имею, будут ли там люди, которые знакомы со мной. Но склоняюсь к тому, что будут.

— И что тогда делать? — поинтересовался Филипп.

— Не волнуйся, я разберусь, — ответил Мике. — А тебя, если что, я заставил.

— Но мы же как бы друзья?

— Хорошо, я тебя уговорил. На коленях просил не выдавать моё настоящее имя. Ты сжалился и согласился. Так пойдёт?

— Как ты себя чувствуешь? — вдруг спросил Эскот.

— А что?

— Ты плохо выглядишь. Ты бледный, но у тебя на щеках какой-то нездоровый румянец.

— Лихорадка значит, — спокойно ответил Мике.

— Но целый второй акт! Ты выдержишь?

— Выбора нет. Выдержу.

В течение всего второго действия Филипп с опаской поглядывал на Мике, пытаясь понять его состояние. Когда на сцене снова появилась Синтия, Мике закрыл глаза. Филипп даже хотел толкнуть его, чтобы проверить, не отключился ли он, но побоялся. Ария закончилась, Мике открыл глаза. Филипп на время успокоился. После окончания спектакля Эскоту даже показалось, что Мике стало лучше. К ним подошли всё те же двое нортов и предложили проследовать за ними. Они направились по служебному коридору и вскоре остановились перед комнатой, на двери которой просто висела цифра «три».

— Проходите, — сказал один из мужчин, открывая дверь. Комната оказалась совершенно пустой, если не считать двух стульев и лампы. Окно было занавешено тёмной плотной тканью. Филипп и Мике вошли.

— Ждите здесь, — и мужчина запер за ними дверь. Мике устало сел на один из стульев. Филипп подошёл к окну и, отодвинув штору, выглянул на улицу.

— Все расходятся, — проговорил он. — Как думаешь, долго нам здесь ждать?

— Не знаю, — ответил Мике. — У меня повязка, кажется, промокла. Перевяжешь?

— А у тебя есть бинт? — удивился Филипп.

— Угу, — и Локстон достал из кармана брюк свёрнутый бинт.

— Не уверен, что не сделаю тебе хуже, — проговорил Эскот, взяв бинт.

— А я не хочу пугать всех одеждой в крови. Давай, — и он стал расстёгивать пуговицы рубашки. Мике был прав: повязка промокла насквозь и чудом ещё не испачкала ткань рубашки. Филипп опустился перед ним на колени и начал осторожно снимать бинты. Мике вцепился здоровой рукой в сиденье стула, но молчал. Несколько брезгливо отбросив старую повязку в сторону, Филипп начал перебинтовывать рану. У него почему-то дрожали руки, и он знал, что причиняет Мике боль с каждым прикосновением.

— Спасибо, — проговорил Мике, когда Филипп закончил.

— Можно выкинуть старый бинт в окно, — сказал Эскот, вставая.

— Ага, кому-нибудь на голову, — усмехнулся Мике. — Они знают, что я ранен, никто не удивится. Пусть валяется.

За дверью послышались шаги. В комнату заглянул один из сопровождавших их мужчин.

— Следуйте за мной, — проговорил он. Теперь они подошли к гримёрной Синтии. Даже если бы Филипп не помнил её расположения, надпись на двери красноречиво сообщала о том, кому принадлежит эта комната. Эскот бросил взгляд на Мике, но тот держался очень умело. Мужчина открыл дверь и снова предложил им войти. Синтии в гримёрной не было. Филипп и Мике вошли, и за ними уже во второй раз заперли дверь.

— Они знают, — проговорил Мике.

— Что знают? — не сразу сообразил Филипп.

— Кто я. Притворяться бессмысленно.

— И что теперь делать?

— Ничего. Ждать. Пусть я Мике Локстон, а не Лесли Смит, но я безумно хочу вступить в братство. И ты это знаешь.

— Знаю, — ответил Филипп. По всей видимости, Мике считал, что их могли подслушивать.

— Надеюсь, что мне простят мою ложь.

— Я тоже надеюсь. Ты же хотел как лучше.

— Да. Хотел.

Голос Мике дрогнул. Его взгляд скользил по вещам, оставленным на стуле, по косметике, лежавшей на столике, по открытке, прикреплённой к зеркалу — всё напоминало о присутствии Синтии. Филипп чувствовал, как такой знакомый холодный страх подкрадывался к нему сзади, касался его кожи, проникая внутрь, заставляя дрожать. Теперь он просто хотел, чтобы всё поскорее закончилось.

Долго ждать их не заставили. Очень скоро дверь открылась, и кандидатов привели к выходу на сцену.

— Выйдите, когда вас позовут, — сказал мужчина и скрылся из виду.

— Удачи, — прошептал Мике.

— Знаешь, как говорят амарги? — спросил Филипп.

— Солнца в дорогу, — улыбнулся Локстон.

— И тебе солнца в дорогу.

Откуда-то из зала заиграла музыка. Наверное, из оркестровой ямы. Музыка была очень знакомой и торжественной, но Филипп не мог вспомнить имя композитора. Затем музыка стихла, и раздался мужской голос.

— Братья и сёстры! Приветствую вас на заседании нашего братства! Мы собрались сегодня здесь по случаю вступления в наше общество двух новых братьев.

— А я не знал, что женщинам тоже позволено вступать в оперу, — проговорил Филипп.

— Да, в книге этого не было, — кивнул Мике. — Возможно, это недавняя традиция.

— Да помогут нам небеса не ошибиться в нашем выборе! — продолжал голос. — Великий композитор, можем ли мы пригласить их?

Очевидно получив разрешение, голос произнёс:

— Мы просим войти к нам господ Филиппа Эскота и Мике Локстона!

Филипп был близок к обмороку. Это было уже чересчур. Но Мике, казалось, был готов услышать именно своё настоящее имя. Они вышли на сцену. Она освещалась газовыми светильниками, прикреплёнными к потолку. И ещё двумя факелами, которые держали в руках мужчины, стоявшие по бокам. В зале было темно, но света от сцены было достаточно, чтобы Филипп увидел, что там сидели люди. Пусть был занят только партер, но этого всё равно было слишком много. На сцене, кроме факелоносцев, было ещё несколько человек. Все они были одеты в накидки с капюшонами, скрывавшими их лица. Филипп пытался по каким-то отличительным признакам определить, кто из них мог быть композитором, но у него не получилось. Один из них заговорил, и по голосу Эскот узнал того же, кто вызвал их на сцену.

— Отвечайте на мои вопросы, — сказал он. — Где вы уже вступили в наше братство?

— В своём сердце, — ответили Филипп и Мике почти хором. Эта фраза была записана в книге.

— Кто привёл вас в братство?

— Наш друг, который оказался братом, — ответил Мике.

— Как его имя?

— Флориан Салес.

— Есть ли в зале брат с таким именем? — обратился мужчина к присутствующим.

— Есть, — раздался из зала голос Флориана.

— Встань и отвечай, брат. Ты знаешь этих людей?

— Знаю, — проговорил Салес.

— Как их имена?

— Филипп Эскот и Мике Локстон.

— Так ты назвал их, когда обратился в братство с просьбой о вступлении их в оперу?

— Нет.

— А как?

— Филипп Эскот и Лесли Смит.

— Почему ты так назвал одного из них?

— Он попросил меня.

— Позвольте мне сказать? — вдруг заговорил Мике.

Мужчина посмотрел в зал, будто ища там поддержку. Очевидно, найдя её, он повернулся к Мике:

— Мы слушаем тебя.

— Я попросил брата Флориана и своего друга Филиппа называть меня иным именем, потому что опасался, что человека по имени Мике Локстон не примут в братство.

— Что заставило тебя принять такое решение? — спросил мужчина.

— Моё прошлое, — ответил Мике.

— Что же в нём тяготило тебя?

— Я работал сыщиком. Я обвинялся в убийстве. Я лечился в клинике для душевнобольных.

— Кем же ты работаешь сейчас?

— Учу детей музыке. Я отказался от своего прошлого.

— Ты раскаиваешься в том, что солгал братьям?

— Да.

— Что ж, — проговорил мужчина. — А ты, Филипп Эскот, отказался от своего прошлого?

— Да, — ответил тот, стараясь звучать как можно увереннее.

— Что было в твоём прошлом, от чего следовало было отказаться?

— Я долгое время работал на своего дядю, который был бесчестным человеком. Потом я стал работать на сыск. Это тоже не принесло мне счастья. Теперь я не связан с этим.

— Ты раскаиваешься в том, что тебе пришлось лгать по просьбе твоего друга?

— Да.

— Брат Флориан! — мужчина снова повернулся к залу. — Раскаиваешься ли ты в том, что ты солгал об имени твоего друга?

— Да, — ответил Салес.

— Можешь сесть, брат. Филипп и Мике, для чего вы пришли в братство?

— Для того чтобы найти гармонию, — ответил Мике.

— Для того чтобы найти гармонию, — повторил Филипп.

— Искренни ли вы в своём желании?

— Да, — хором ответили они.

— Готовы ли вы пройти испытание?

— Да.

— Великий композитор! — мужчина обратился к залу. — Достойны ли они того, что пройти наше испытание?

— Да, — послышался тихий голос, показавшийся Филиппу знакомым.

— Тогда приступайте, братья.

Двое мужчин в капюшонах подошли к Филиппу и Мике и завязали им глаза чёрной лентой. Затем их куда-то повели, и Филипп совсем потерял ориентацию в пространстве. Он боялся споткнуться и полностью полагался на чьи-то руки, державшие его за плечи.

— Ступени, — сказал чей-то голос совсем рядом. И действительно, теперь они спускались вниз по лестнице. Филипп панически боялся наступить не туда и упасть. Один раз он действительно промахнулся со ступенькой, но руки удержали его. Пахло канифолью. Филиппу почему-то пришло в голову, что они в оркестровой яме. Его усадили на что-то, похожее на табурет.

— Вы должны молчать, — снова сказал голос.

— Есть в зале кто-то, кто будет возражать против вступления в братство этих двух господ? — спросил всё тот же мужчина, что обращался к ним на сцене. Только теперь его голос звучал откуда-то сверху. Филипп окончательно убедился в том, что они были в оркестровой яме.

— Я возражаю! — громко сказал какой-то человек.

— Объясни, брат, — попросили его.

— Они обманули нас один раз, обманут снова.

— Ещё кто-то возражает?

— Да, — ответил другой человек.

— Почему?

— Эскот — племянник шерифа. Его дядя был ужасным человеком. Он убил моего брата.

«Но я не мой дядя!» — так и хотелось крикнуть Филиппу, но он почувствовал, как его руку накрыла чья-то ладонь. Наверное, это был Мике.

— Кто-то ещё хочет возразить?

— Я хочу! — новый голос. — Локстон арестовал моего брата!

— Ещё кто-нибудь?

Тишина.

— Может, кто-то хочет выступить в защиту кандидатов?

— Да! — раздался в зале женский голос. Мике сжал руку Филиппа. Эскот уже твёрдо знал, что это был именно он. Голос принадлежал Синтии.

— Что ты хочешь сказать, сестра?

— Я прошу снисхождения к господину Локстону, — ответила она.

— Почему?

— Он мой муж.

Если бы глаза Филиппа не были завязаны лентой, они бы сейчас полезли на лоб. Мало того, что Синтия была в опере, так они с Мике ещё и были женаты.

— Почему же он обратился за протекцией к брату Флориану, а не к тебе, сестра?

— Мы расстались какое-то время назад. Но мы по-прежнему супруги, — проговорила Синтия.

Филиппу очень хотелось спросить Мике, знал ли он о том, что Синтия была в опере, но он догадывался, что ответ будет отрицательным.

— Кто-то ещё хочет выступить?

— Да, — узнал Филипп голос Салеса.

— Говори, брат.

— Эти господа — благородные люди. И я считаю их своими друзьями, — проговорил Флориан.

— Ты готов поручиться за них, брат?

— Да, готов.

У Филиппа мороз пробежал по коже.

— Великий композитор, каково твоё решение?

— Пусть ответят на главный вопрос, — ответил мужской голос, который Филипп никак не мог вспомнить.

— Приведите их!

Филиппа подняли за плечи и повели назад. Впереди снова были ступени. Затем сцена. Им развязали глаза. Свет казался непривычно ярким.

— Филипп Эскот и Мике Локстон, ответьте, достойны ли вы того, чтобы стать членами братства?

Этого вопроса не было в книге.

— Нет, — ответил Мике.

— Нет, — секунду подумав, повторил за ним Филипп.

— Вы верно ответили, — сказал мужчина. — Великий композитор, слово за тобой.

В зале поднялся человек и направился к сцене. Когда он приблизился, Филипп узнал его. Им был хозяин галантерейного магазина, который днём помог им с бинтами и повозкой. Филипп был шокирован и не скрывал этого. Композитору на вид было лет пятьдесят. Обычный норт, чуть полноватый, с открытым лицом и располагающим к себе взглядом. С немного неуклюжей походкой, но в то же время выглядевший очень уверенно и спокойно.

— Братья и сёстры! — заговорил он, обращаясь к залу. — Сегодня мы принимаем в наше общество двух новых братьев. Встаньте для произнесения клятвы. Говорите, — обратился он уже к Филиппу и Мике.

— Клянёмся никогда не раскрывать ни устно, ни письменно, ни под каким-либо другим видом тайн братства, кроме тех случаев, когда говорим с братом, — немного сбивчиво, но всё-таки хором произнесли они. — Клянёмся соблюдать законы братства и оказывать поддержку всем его членам.

— Подойдите, — сказал композитор. Филипп и Мике повиновались. Один из мужчин в капюшонах подал композитору перо. — Дайте руки.

Мике протянул здоровую руку. Композитор нарисовал на его кисти альтовый ключ. Затем такой же появился на руке Филиппа.

— Братья и сёстры! — снова обратился композитор к залу. — Теперь это наши братья. Вы должны любить их. Вы должны забыть былые обиды. Они теперь едины с нами. Да здравствует гармония!

— Да здравствует гармония! — закричали в зале.

На сцену стали подниматься люди из зала, подходить к Филиппу и Мике, обнимать их, жать им руки и поздравлять. У Филиппа кружилась голова, и он плохо понимал происходящее. Всё казалось каким-то цветным карнавалом. Среди знакомых и незнакомых лиц он увидел Синтию. Она легонько пожала Филиппу руку и подошла к Мике. Обняла и коснулась губами его щеки. Эскот видел, что Мике дрогнул. А ещё он видел, что Локстону было плохо и что он еле держался на ногах. К ним подошёл Флориан.

— Мике плохо, — прошептал Филипп. — Он ранен. У него лихорадка. Он сейчас грохнется прямо здесь.

Салес сказал что-то кому-то, Эскот не расслышал что, потом подхватил Мике, который действительно был готов упасть, и повёл в сторону кулис. Филипп поспешил за ними. Они зашли в чью-то открытую гримёрную, где Флориан усадил Мике на стул.

— Жив? — спросил Салес.

— Что со мной сделается, — тихо ответил Мике.

«А она правда твоя жена?» — так и хотелось спросить Филиппу, но он сдержался.

— Тебя надо отвезти к Кейлин, — вместо этого проговорил Эскот.

— Я смогу сам дойти, — сказал Мике. — Ну, то есть с вашей помощью.

— Что с тобой произошло? — спросил Флориан. — И когда?

— Когда мы с Филом шли к нему домой, в меня выстрелила моя бывшая соседка. Из-за пожара, наверное. Её забрали сыщики. Кстати тогда мы познакомились с композитором, не зная, кто он на самом деле.

— Вы познакомились с Довом Атерсоном? — удивился Салес.

— Мы понятия не имеем, как его зовут, — ответил Мике. — Он ведь хозяин магазина? Мы просто зашли туда. Он собственно дал нам бинт и одолжил повозку. Я ещё думал, с чего люди бывают такими добрыми. Я кстати у него шарф купил.

— Вообще-то купил его я, — сказал Филипп. — Так ты считаешь, что сможешь идти?

— Считаю.

— А нам можно идти домой? — спросил Эскот.

— Можно, — ответил Флориан.

Когда они покинули здание театра, Мике, идти которому помогали Филипп и Флориан, проговорил:

— Я не понимаю поведения Мариуса. Он был там. Я видел его, пока стоял на сцене.

— А что он должен был, по-твоему, сделать? — спросил Салес.

— Не знаю, но его наш обман задел более всего, — ответил Мике. — Особенно если учесть, что он должен Розену. И долг остался не выполнен. Как он теперь будет меня убивать, если я теперь тоже в опере?

— Вообще это можно устроить, — вдруг сказал Филипп.

— Что? Убить меня?

— Да, если ты предашь братство. Всё, как в книге.

— Надо познакомиться с ним поближе, — сказал Мике.

— С Мариусом? — спросил Флориан.

— Да. Хочу понять, что он знает.

VAtto III

Росс сидел за любимым столиком в трактире. С этого места хорошо было видно, как за другим столом расположились Мике Локстон и Мариус Бранд. Росс почти закончил обед и попросил официантку принести кофе. Оба, и Мике, и Мариус выглядели очень спокойными и уверенными. Бранду на вид было года двадцать три или двадцать четыре. Высокий, стройный он производил приятное впечатление, и странно было представить, что этот парень уже прошёл через тюрьму. Ещё труднее было ожидать, что он был способен на убийство собственной матери. На самом деле Росс не верил в это до конца, считая, что Питер мог и нафантазировать, а смерть их матери действительно могла быть трагичной случайностью. Но вот в чём Росс не сомневался, так это что Мариус был виновен в смерти дирижёра и пожаре. Парень был умным и хитрым, что превращало его в интересного противника.

Россу было плохо слышно, о чём разговаривали Мике и Мариус, но иногда что-то читалось по губам, а временами доносились какие-то слова. Было ясно одно: оба они врали. Причём довольно искусно. Мике лгал, что завязал с сыском и что видит свет только в музыке. Хотя Росс считал, что это с натяжкой можно было назвать неправдой. Мариус лгал, что верил ему. Но когда Бранд спросил: «А ты действительно не знал, что твоя жена в опере?», Росс испугался, что Мике дрогнет. Амарго знал обо всём, что произошло в оперном театре из письма Филиппа, которое ему принесла Кейлин.

«Росс!

Я хотел придти к тебе сам. Ещё до церемонии. Но Кейлин убедила меня в том, что это плохая идея. Мне необходимо знать, что ты не злишься на меня за всё, что я тебе наговорил тогда. Я, конечно, понимаю, что ты должен был догадаться о причинах такого моего поведения, но мне всё равно не по себе. Чувствую себя идиотом. Но пишу я тебе это не для того, чтобы сообщить, что я идиот, а для того, чтобы рассказать обо всём, что произошло. Мике ранен, но мы оба теперь члены оперы…»

Далее Филипп рассказывал обо всех события тех суток. И вот теперь Мариус заговорил с Мике о Синтии. Росс не расслышал ответа Локстона, но он успел неплохо узнать Мике, чтобы понять, как задел его этот вопрос. Дальнейший разговор, как показалось Россу, коснулся убитого дирижёра. Мариус с лёгкой улыбкой сказал, что будто бы слышал о его смерти. Если бы у Росса и оставался ещё хоть один процент сомнения в причастности Бранда к убийству Герберта Валлеса, но теперь и он исчез.

Мариус сказал что-то, и Росс понял, что разговор пошёл о нём. Мике повернулся в его сторону, с улыбкой кивнул, а потом проговорил:

— Да, я прекрасно знаю его. Это Росс.

Амарго кивнул Мике в ответ и подозвал официантку, чтобы та принесла ещё один кофе. Росс не расслышал, что в ответ на это сказал Мариус, но, по всей видимости, он собирался иди ва-банк. Бранд явно не собирался отказываться от идеи рассчитаться с долгами Розену. Убивать Мике своими руками он теперь не мог, это было слишком рискованно. Мариус должен был его подставить. А заодно и Филиппа.

Официантка принесла кофе. Росс сделал глоток и едва не обжёгся — напиток был очень горячим. Чтобы не смотреть на Мике и Мариуса, привлекая внимание последнего, Росс повернулся в сторону окна. Походящие мимо норты то и дело заглядывали за стекло. Почему-то им было интересно посмотреть на обедающих людей.

— Мне пора, — услышал Росс слова Мике. Локстон встал и, пожав руку Мариусу, направился к выходу. Брандт остался в трактире и попросил официантку принести ему вина. Росс тоже решил ещё немного задержаться.

Мелисса показывала Филиппу свои новые рисунки. На них по-прежнему были птицы, но иногда попадались пейзажи, что почему-то очень обрадовало Эскота. Ему казалось, что изображение природы за окном — это что-то более нормальное, чем чёрные птицы. В последние дни Филипп заметил, что чувствует себя в безопасности только дома и здесь, в клинике, как бы это не казалось ему самому странным. Ему теперь всюду мерещились люди из оперы, которые следят за каждым его шагом. На самом деле, он не был уверен, что в клинике таких людей не было, но Филипп решил убедить себя в том, что это было именно так.

— Расскажи смешную историю, — вдруг попросила Мелисса и, поймав на себе несколько удивлённый взгляд Филиппа, добавила: — Фло мне рассказывает.

Эскот с трудом представлял Флориана, рассказывающего что-то смешное. А ещё он не знал, что может рассмешить Мелиссу.

— У нас есть кот, — начал Филипп. — Его зовут Тибальт. Ночью он может придти в комнату, сесть рядом с подушкой и смотреть на тебя. Когда я этого ещё не знал, то очень испугался. Открыл ночью глаза, а на меня смотрят два зелёных глаза и светятся. Я закричал от страха, а Тибальт испугался моего крика, подскочил, прыгнул на тумбочку, свалил лампу, масло вылилось на пол, кот приземлился на масло, у него разъехались лапы, и он упал. На крик и шум прибежали Росс и Кейлин и увидели меня на кровати, залезшего с головой под одеяло, и удивлённого Тибальта, который пытался идти, скользя по полу, как балерина. Они очень смеялись.

Мелисса, внимательно слушавшая Филиппа, заливисто расхохоталась. Эскот широко улыбнулся, радуясь, что ему удалось повеселить её.

— Услышал знакомый смех, — проговорил Мике, заходящий в зал. — Привет.

— Привет! — радостно воскликнула Мелисса, вскакивая и подбегая к Локстону, роняя рисунки.

— Привет, — сказал Филипп, глядя на эту странную обнимающуюся парочку, а потом стал подбирать с пола упавшие рисунки.

— Ты знаешь Тибальта? — спросила Мелисса, возвращаясь на диван.

— Знаю, — ответил Мике. — Он очаровательный.

— Мне Фил про него рассказывал.

— Доктор Макс у себя, не знаешь, Мел? — спросил Мике.

— У себя, — кивнула та, подобрав ноги и поудобнее располагаясь на диване.

— Я зайду к нему.

Мике ушёл, а Мелисса потребовала от Филиппа новых рассказов. Вспомнив ещё пару историй про кота, частично придумав, он понял, что устал, и засобирался домой, пообещав Мелиссе обязательно придти снова. Покинув здание клиники, Филипп опустился на ступеньки. Перед ним открывался прекрасный вид на лес, который его с одной стороны пугал, с другой — завораживал. Мике застал его в состоянии глубокой задумчивости.

— Меня ждёшь? — спросил он, заставив Филиппа вздрогнуть от неожиданности.

— Да, тебя, — ответил Эскот. — Ты часто приходишь сюда?

— Случается, — сказал Мике, сев на ступеньки рядом. — Доктор Макс помог мне. И продолжает помогать. Моё пребывание здесь не прошло бесследно.

— Ты не знал, что Синтия в опере? — задал Филипп давно мучивший его вопрос.

— Нет, не знал. Она вступила в братство после того, как мы расстались. Женщин там кстати совсем немного.

— Ты говорил с ней?

— Да.

— Кто привёл её в оперу?

— Коллега. Тоже певица. Она в опере благодаря брату. А Синтия так и не рискнула привести туда Герберта, — вздохнул Мике. — Не смогла признаться ему. Побоялась. Он и нашем браке не знал. В этом она тоже боялась ему признаться.

— Я очень удивился, узнав, что вы женаты, — сказал Филипп.

— Развестись времени не было, — криво усмехнулся Мике.

— Она не побоялась выступить за тебя.

— Как моей жене ей ничего не будет, если даже меня будут судить. Тут как в уголовном кодексе Айланорте. Так что нам даже пока не выгодно разводиться.

— А ещё за нас поручился Флориан, — проговорил Филипп.

— Его как раз будут судить вместе с нами, если вдруг что, — ответил Мике. — Но его никто за язык не тянул.

— Он поступил как друг. Хоть ты и говорил, что вы не друзья.

— Флориан… да… наверное, он мой друг, — задумчиво проговорил Локстон. — Но вот я ему вряд ли.

Филипп молчал, не зная, что ответить.

— Я встречался с Мариусом, — сказал Мике. — Он очень хитрый. Уродился, наверное, таким. Я понимал, что он врёт, но поймать его на этом невозможно. У меня сложилось впечатление, что он будет сдавать меня членам братства. Найдет, за что зацепиться, сам добавит и сдаст. Чтобы меня судили и приговорили. Боюсь, что и тебя вместе со мной.

— Чудесно, — ответил Филипп. — И меня, и Флориана.

— Я думал, ты сейчас скажешь, что Росс нас всех спасёт, — рассмеялся Мике.

— Росс?

— Он был там.

— Где?

— В трактире, когда я общался с Мариусом. Я специально потащил Бранда в этот трактир. Ваш любимый.

— Откуда ты это знаешь? — удивился Филипп.

— Росс говорил как-то, — пожал плечами Мике. — Я ушёл раньше и направился сюда. А Росс остался там. И Мариус.

— Мне страшно, — проговорил Эскот.

— Росс тебя спасёт. Ты идёшь домой или будешь тут сидеть?

— А ты?

— Я иду к Фло. Мой дом пока там.

— Что ты собираешься делать в будущем?

— Ты имеешь в виду, если меня не казнят в опере?

— У меня такое чувство, будто ты этого добиваешься, — сказал Филипп, вставая.

— Даже если и так? — усмехнулся Мике, глядя на него снизу вверх.

— А я, а Флориан? — возмутился Эскот. — На себя тебе плевать, так хоть бы о других подумал!

— Скажи, — с улыбкой проговорил Локстон, — тебя кто-то заставлял пойти на это? Насколько я помню, Росс был против. Ты сам говорил. Так причём тут я? Флориана, конечно, мы несколько подставили, но поручаться за нас лично я его не просил. Почему-то мне кажется, Фил, что ты прекрасно меня понимаешь. Я прав?

— Прав, — ответил Филипп, снова садясь рядом с Мике. — Просто моя жизнь когда-то разделилась надвое. До и после. До дуэли с Россом и после дуэли с Россом. После я понял, почувствовал, что в моей жизни может быть какой-то смысл. Хоть его подобие. Когда есть за что держаться. Сначала меня спасла Кейлин, вернув с того света, а потом меня спас Росс. С тех пор я иначе на всё смотрю.

— Я не буду отвечать тебе откровенностью на откровенность, прости, — сказал Мике. — Я не под действием экспериментальных лекарств, поэтому лишнего не сболтну.

— А как же дети? — вдруг спросил Филипп.

— Что дети?

— Они любят тебя. Я видел это.

— Полюбят другого учителя. Им это свойственно.

— То есть ты хочешь сказать, что намеренно рассчитываешь на то, что братство тебя осудит и приговорит? И другого пути ты не видишь?

— Вижу, — снова усмехнулся Мике. — Не до такой степени я… Неважно. Всё может закончиться хорошо. Росс арестует Мариуса, а нас не убьют.

— Ты в это веришь? — спросил Филипп.

— Как в одну из возможностей. Да.

— Я иду домой, — сказал Эскот.

— Иди, — кивнул Мике.

— Я думал, ты тоже собирался уходить.

— Зачем ты вступил в оперу? — вдруг спросил Локстон. — Только честно.

— Из любопытства, — ответил Филипп. — И чтобы тебе помочь. Ну, и чтобы у Росса была связь с тобой через меня.

— Ты мне не доверяешь, — не спросил, констатировал Мике.

— Просто не всегда понимаю.

— Я предупреждал, что я слегка не в своём уме. Из твоих ответов я выберу, пожалуй, второй. Самый выгодный. Ты хочешь мне помочь.

— Я действительно хочу.

— Тогда подружись с Сильваном Массом.

— Кто это? — не понял Филипп.

— Приятель Мариуса, — ответил Мике. — Как я понимаю, самый близкий. Тоже из оперы. Подружись с ним, как ты умеешь. Войди в доверие.

— Я понял, — кивнул Эскот. — Постараюсь. Где его найти?

— Сам пока толком не знаю. Попробуй узнать сам. Ты же с Россом работаешь. Должен уметь искать людей.

— Хорошо. Найду.

— Удачи тогда.

Филиппу повезло: оказалось, что Сильван был одним из клиентов салуна госпожи Лили. Он первым делом решил спросить именно у неё, знает ли она норта с таким именем, и не ошибся. Лили рассказала, что Сильван Масс был нечастым посетителем её заведения, но всё же иногда захаживал. Судя по загоревшемуся взгляду Лили, он был очень даже ничего. По её словам, Сильван работал охранником в дорогом ресторане и у него были сильные руки. Филипп не знал, зачем ему информация о руках, но, улыбнувшись, поблагодарил Лили и отправился в ресторан «Голубая агава». Сам он бывал там не раз и знал, что заведение славилось своей кухней, в которой было много блюд, перенятых у амаргов. Филипп прошёл мимо больших кадок с кактусами, стоявших у входа в ресторан, и заглянул внутрь. Поскольку был ещё ранний вечер, народу было не очень много. Подиум, на котором обычно выступали музыканты, тоже пока пустовал. Осмотревшись по сторонам, Филипп увидел невысокого молодого мужчину плотного телосложения, одетого в довольно строгий костюм, что было политикой данного заведения. Однако под пиджаком виднелась кобура револьвера. Мужчина стоял у барной стойки и смотрел в зал. Его взгляд был цепким и в данный момент он остановился на вошедшем Филиппе. Эскот пошёл прямиком к стойке, сел на стул рядом и подозвал бармена.

— Текилы, — попросил Филипп, когда тот подошёл и приветливо улыбнулся.

— Будет сделано, — ответил бармен. — Закусить что-нибудь пожелаете?

— Нет, я хочу напиться, — сказал Эскот.

— Воля ваша, — и бармен подал ему стакан.

— Вот скажи, — выпив текилу залпом и повернувшись к охраннику, проговорил Филипп, — какого ей ещё надо?

— Вы со мной разговариваете? — спросил охранник.

— Ну а с кем? — рассмеялся Эскот. — Как тебя зовут?

— Сильван.

— Скажи, Сильван, ты разбираешься в женщинах?

— Думаю, что да, — с улыбкой ответил охранник.

— Повтори, — попросил Филипп бармена.

— Вы уверены? — спросил тот.

Эскот не был уверен. Он вообще боялся, что сейчас напьётся и наболтает лишнего. Но вслух сказал:

— Уверен, — и положил на стойку деньги.

— Вас как зовут? — спросил Сильван.

— Филипп, можно Фил, — ответил Эскот. — И на ты.

— Не положено, — усмехнулся охранник.

— Я сказал на ты, значит на ты. Вот ты разбираешься в женщинах. Тогда скажи мне, что ей надо?

— Кому?

— Моей девушке! Она меня бросает. Что я делаю не так?

— А что ты вообще делаешь?

Филипп увидел, что перед ним на барной стойке уже стоял второй стакан текилы. Взял его в руку, но пить пока не решался.

— Я всё для неё делаю! — сказал он. — Дарю ей всё самое дорогое, вожу в оперу…

— В оперу, говоришь?

— Вот! — воскликнул Филипп, ударяя себя свободной рукой по лбу. — Я вспомнил, где тебя видел! Мне твоё лицо сразу знакомым показалось!

— Тише, — ответил Сильван. — Не кричи так. Я тоже тебя узнал.

— Мне так плохо, брат, — прошептал Филипп, выпил второй стакан и поморщился.

— Будет ещё хуже, если продолжишь в таком духе.

— Что мне делать, а?

— А что ты сам хочешь?

— Напиться…

— Я не про то. Ты хочешь, чтобы она не уходила? Вернуть её? — спросил Сильван.

— Да! — почти закричал Филипп. — Или нет, — уже тихо добавил он.

— Сам не знаешь.

— Потому что я устал и запутался. Знаешь, что?

— Что?

— Она говорит, что я не мужчина, потому что я плохо стреляю.

— Ты плохо стреляешь?

— Отвратительно. А ты?

— Я прекрасно стреляю. Иначе меня бы не взяли сюда на работу.

— Научи меня стрелять! — вдруг попросил Филипп. — И пусть она тогда заткнётся!

— Сейчас я тебя точно ничему не научу, — рассмеялся Сильван. — Потому что, во-первых, ты пьян, а во-вторых, я на работе.

— А когда научишь?

— Давай завтра. У меня выходной.

— Давай! — обрадовался Филипп.

— Тогда приходи в городской тир в час дня.

— Приду.

— И не напивайся, — широко улыбнулся Сильван.

— Постараюсь, — так же с улыбкой ответил Филипп.

Эскот покинул ресторан, чувствуя лёгкое приятное головокружение. Он был доволен собой. Домой возвращаться не хотелось — хотелось гулять и веселиться. Филипп шёл по улице, бессовестно рассматривая всех встречных женщин. Когда он проходил мимо лавки, где торговали горькой водой, то увидел девушку амаргу, которая показалась ему знакомой. Филипп остановился, продолжая её разглядывать.

— Красавчик, — проговорила амарга, рассмеявшись, — я не картина.

— А я знаю, где тебя видел раньше, — сказал Эскот. — На свадьбе Росса и Кейлин.

— Ты тот, кто не хотел танцевать, — улыбнулась амарга.

— Хочешь, угощу тебя чем-нибудь? — предложил Филипп.

— Проводи меня до Тиеры, — ответила девушка.

— Пешком?

— Зачем же пешком, глупый? Я на лошади. Поверь, она прекрасно выдержит нас обоих.

— Тогда поехали.

Когда девушка оказалась на лошади впереди него, Филипп ощутил дурманящий аромат её волос, её тела.

— Ты так сладко пахнешь, — проговорил он, обнимая девушку, чтобы взять в руки поводья.

— Это магнолия, — ответила амарга.

— Как тебя зовут?

— Лилуай.

— Как красиво. Как это переводится?

— Певчий ястреб. А как твоё имя?

— Филипп. Для тебя просто Фил. Что ты делала в городе?

— Привозила ороскуро для торговцев. Я работаю на плантации. А ты чем занимаешься? — спросила амарга.

— Я тайный агент шерифа, — ответил Филипп. — Я выполняю страшные и опасные задания.

— Ах, вот как, — рассмеялась Лилуай. Эскот понимал, что она ему не верила, но это было и к лучшему. Он продолжал говорить ей комплименты, от которых девушка тихо смеялась, рассказывал какие-то истории об опасных преступниках, которые сочинял на ходу, и чувствовал, что теряет голову от близости её тела.

Они приехали в Тиеру, когда уже смеркалось. Лилуай привела Филиппа к своей хижине и пригласила зайти.

— Хочешь горячей горькой воды? — не зажигая свет, спросила она.

— Нет, — ответил Филипп, привлекая девушку к себе и целуя. Лилуай ответила на поцелуй и обвила руки вокруг его шеи, запуская пальцы в его волосы. Только когда они оказались в постели, а девушка умело расстёгивала его рубашку, и Филипп почувствовал, как его грудь оцарапал браслет на её руке, он вдруг понял, что амарга была замужем. Но эта мысль посетила его голову слишком поздно. Филипп жадно поцеловал Лилуай, и её сладкие податливые губы напрочь лишили его возможности думать.

Когда Филипп открыл глаза, за окнами хижины брезжил рассвет. Лилуай спала рядом, её густые чёрные волосы разметались по подушке, а на губах застыла улыбка. Филипп оглядел хижину на предмет наличия в ней мужских вещей и нашёл таковых предостаточно. От ружья, стоявшего в углу, до рубашки, висевшей на стуле и сапог, валявшихся у двери. Стараясь не разбудить Лилуай, Филипп осторожно встал с постели и начал одеваться, подбирая с пола разбросанную одежду.

— Ты уходишь? — услышал он сонный голос Лилуай.

— Да, мне пора, — ответил Филипп.

— Приходи ещё. Теперь ты знаешь, где я живу.

— А как я узнаю, что твоего мужа нет дома? — усмехнулся Эскот.

— Я могу писать тебе, — смущённо ответила Лилуай, садясь на постели и прикрываясь одеялом.

— Где он сейчас?

— На охоте. Я не люблю его.

— Зачем же вышла за него?

— Меня ему обещали мои родители. Я не могла противиться их решению. А ты мне понравился ещё тогда, на свадьбе Росса. Но я не думала, что увижу тебя снова.

— Мне пора, — сказал Филипп, заканчивая одеваться.

— Обещай, что мы ещё увидимся, — попросила Лилуай. И в этот момент дверь распахнулась, а на пороге хижины появился высокий широкоплечий амарго с ружьём на плече. На поясе его штанов висели убитые им дичь и кролик. Увидев Филиппа, он замер, а Эскот подумал, что, возможно, в час дня в тир он уже не попадёт.

— Кто ты такой? — спросил амарго, снимая с плеча ружьё.

— Меня зовут Филипп, если тебе это что-то даст, — ответил Эскот.

— Как же я ненавижу вас, нортов! — проговорил мужчина. — Вы забрали нашу землю, а теперь хотите ещё и наших женщин!

— Хинто! — вмешалась Лилуай. — Разбирайся со мной, отпусти его!

— Замолчи, женщина! — ответил амарго.

— Хочешь убить меня прямо здесь, в своём доме? — спросил Филипп.

— Нет, — сказал Хинто.

— Дуэль? Только учти, я на ножах не умею. Могу только на револьверах.

— Да я бы просто пристрелил тебя!

— Я вижу.

Закутавшись в одеяло, Лилуай бросилась к мужу.

— Отпусти его, пожалуйста, — просила она. Но Хинто только грубо оттолкнул её.

— Пойдём, — сказал он Филиппу и вышел из хижины.

Когда они оказались на улице, Эскот вдруг увидел, что из соседнего дома выходит не кто иной, как Росс, и понял, что провёл ночь по соседству с ним.

— Росс! — крикнул Филипп. Тот обернулся. — Ты не одолжишь нам пару револьверов? У нас тут дуэль. Может, ещё и секундантом моим будешь?

— Ты знаком с Россом? — удивился Хинто.

— Что у вас тут произошло? — спросил Росс, подходя к ним.

— Этот мерзкий норт переспал с моей женой! — ответил Хинто.

— Этот, как ты говоришь, мерзкий норт — мой лучший друг, — сказал Росс, бросив на Филиппа немного насмешливый взгляд.

— Я тебе сочувствую, — проговорил Хинто. — Так ты одолжишь нам револьверы? Всё честно.

— Лучше откажись от этой идеи, — ответил Росс.

— Почему это? — спросил охотник.

— Потому что если ты его убьёшь или ранишь, ты испортишь то, над чем мы работаем. Мы выполняем задание шерифа.

— Мне плевать на шерифа и на всех нортов!

— Хорошо, тогда по-другому, — вздохнул Росс. — Если ты убьёшь его, то после этого я вызову тебя на дуэль. Потому что он мой лучший друг. Ты хочешь дуэли со мной?

Хинто грязно выругался и, вскинув ружьё, выстрелил в воздух. Филипп вздрогнул.

— Что ж в тебе такого, что за тебя Росс собирается убить амарго? — с горечью в голосе сказал Хинто.

— Хочешь, я принесу тебе свои извинения? — заговорил Филипп.

— Не надо, — отрезал охотник. — Просто не попадайся мне больше на глаза.

С этими словами Хинто удалился в свою хижину.

— Ты вовремя появился, — сказал Филипп, облегчённо вздохнув.

— Ты не знал, что она замужем? — спросил Росс.

— Да я заметил браслет, когда уже был в её постели. Остановиться было крайне трудно. И вообще я был пьян.

— С чего это?

— Росс, у тебя дома еда какая-нибудь есть? Я не ел со вчерашнего обеда.

— Есть, пойдём.

Они вошли в хижину и оказались в небольшой, но уютной кухне, в которой было две двери, ведущие в комнаты. Вторая, наверное, должна была стать детской, — догадался Филипп.

— И как тебя угораздило переспать с Лилуай? — поинтересовался Росс, ставя на огонь сковородку.

— Я вообще ничего не сделал, — ответил Филипп, садясь на табурет. — Она сама потащила меня в Тиеру.

— Так, а с чего ты был пьян?

— Заводил дружбу с Сильваном Массом. По словам Мике, он друг Бранда.

— Успешно завёл? — усмехнулся Росс.

— Конечно, — довольно улыбнулся Филипп. — Сегодня в час мы встречаемся в тире, где он будет учить меня стрелять. Как брат брату он не мог мне отказать.

— Я тебе только яичницу могу сейчас предложить, — сказал Росс.

— Что угодно, — ответил Эскот. — Я жрать хочу.

— Ну да, — снова усмехнулся Росс. — Много сил потратил.

— Как думаешь, что с ней будет? — спросил Филипп.

— С Лилуай?

— Да.

— Да ничего, я думаю. Может, разведутся.

— Он не будет её бить?

— Не будет. Он, конечно, выглядит грозным мужланом, но бить женщину он не станет, — сказал Росс.

— Я рад, — вздохнул Филипп.

— Но больше я бы не советовал тебе с ней видеться. По крайней мере, сейчас. Не нарывайся.

— Не буду. Скажи, ты на меня не сердишься?

— За что? — не понял Росс.

— За то, что я тебя выгнал из дома, — ответил Филипп.

— Нет, — усмехнулся амарго. — Я быстро понял причину такого твоего поведения.

— Мне с тобой повезло, — улыбнулся Эскот.

— А мне с тобой — нет, — рассмеялся Росс.

— Мике сказал, что ты следил за Брандом? — пропуская мимо ушей последнюю ремарку, проговорил Филипп.

— Следил. Думаю, что в его ближайших планах подставить Мике. Тогда никому не поздоровится: ни Мике, ни тебе, ни Салесу.

— И как этого не допустить?

— Не знаю. Это хорошо, что ты познакомился с другом Мариуса. Может, тебе удастся что-то узнать. Но я боюсь, что поймать Мариуса мы сможем только с поличным.

— Когда он будет нас убивать? — усмехнулся Филипп.

— Это в лучшем случае.

— Как это?

— Да он просто подставит вас, очернит перед композитором, вас будут судить, — объяснил Росс. — И приговор приводить в исполнение не обязательно будет Мариус. Он будет не причём. И если музыкантов мы сможем арестовать за покушение на ваши жизни или здоровье, то его, увы, нет. Пока нет доказательств его причастности к смерти Валлеса и поджогу.

Росс снял сковородку с огня, достал две тарелки и, порезав яичницу пополам, выложил её на них.

— Угощайся, — проговорил он, протягивая другу хлеб. Филипп с жадностью принялся за еду. — Ты, между прочим, испортил мне утро, — сказал Росс.

— Это чем же? — спросил Эскот, не переставая жевать.

— Я вышел из дома, чтобы совершить пробежку. Вместо этого я чуть не нарвался на дуэль, а теперь вообще сижу и ем.

— Ну, прости, — сказал Филипп, всё ещё с набитым ртом.

— Передай Кейлин, что я хочу её увидеть.

— Угу.

— И удачи тебе с этим другом Мариуса. Не нарывайся, пожалуйста, больше ни на что.

— Постараюсь, — улыбнулся Филипп. — Но не обещаю.

Когда Филипп зашёл в тир, Сильван уже ждал его.

— Рад, что ты не напился, — проговорил он с улыбкой, протягивая руку для приветствия.

— Я сам рад, — сказал Филипп, отвечая на рукопожатие. — Так ты мне поможешь?

— Конечно, помогу, — ответил Сильван. — Другое дело, что я никогда никого ничему не учил. Не знаю, как с этим справлюсь.

— Я в тебя верю.

— Покажи, как ты стреляешь, — попросил Масс.

Филипп протянул деньги работнику тира и получил заряженный револьвер. Смутно, но всё же припоминая, чему его когда-то учил Росс, он встал в позицию, направил оружие на мишень и выстрелил.

— Не так всё плохо, — довольно проговорил Сильван.

— Да? — с надеждой в голосе спросил Филипп, глядя на то, что он всё-таки попал по мишени.

— Да. Тебе уверенности не хватает.

— Ты так думаешь?

— Думаю. Когда стреляешь, надо твёрдо верить в то, что не промахнёшься. А ещё… ты слышал о правильном дыхании?

— Отдалённо.

— Стрелять надо на выдохе. Задерживая дыхание до следующего вдоха. Попробуй ещё.

Филипп попробовал. По мишени он снова попал, хоть выстрел и был всего лишь в двойку.

— Тебе в людей доводилось стрелять? — вдруг спросил Сильван.

— Да, — кивнул Филипп, опуская револьвер.

— Судя по тому, что ты жив, успешно?

— Относительно. Я несколько раз был ранен.

— Убивать приходилось?

— Да.

— Тогда ты сможешь научиться хорошо стрелять, я уверен. Если сам захочешь.

— И ты мне в этом поможешь?

— Постараюсь. Кто учил тебя стрелять? — спросил Сильван.

— Дядя, — ответил Филипп.

— Бывший шериф?

— Да.

— Неприятные воспоминания?

— Более чем.

— Знаешь, давай прогуляемся и пообедаем где-нибудь? — предложил Сильван.

— Давай, — кивнул Филипп.

Вскоре они оказались возле их любимого с Россом трактира и Эскот даже заподозрил, что Сильван специально его сюда привёл. Но потом он решил, что зря накручивает себя, ведь дрогу, по которой они шли, выбирал скорее он, чем Масс. Они зашли в трактир, расположились за одним из столиков и сделали заказ.

— Давай за то, что ты теперь в опере! — поднимая бокал с вином, проговорил Сильван.

— Да, — улыбнулся Филипп.

— К тебе кстати ещё не обращались ни с какими поручениями?

— Нет, а должны были?

— Мало ли. Просто очень многие члены братства выполняют определённую функцию. У нас есть свои роли.

— И какая у тебя? — поинтересовался Эскот.

— Я палач, — просто ответил Сильван. У Филиппа мороз побежал по коже.

— Это как? — спросил он.

— Я привожу в исполнение приговоры суда.

У Филиппа резко пропал аппетит. Он смотрел на довольно симпатичного мужчину, сидевшего перед ним, этот мужчина улыбался, и его взгляд казался добрым и открытым. Филипп не мог сложить в своей голове, что этот человек убивал других людей. Не в целях самообороны, не на дуэли, а просто потому что так решило братство. Очевидно, в его взгляде это очень хорошо читалось, потому что Сильван проговорил:

— Я стал тебе противен?

— Нет, — поспешно ответил Филипп. — Нет, что ты. Кто-то же должен…

— Да, кто-то должен, — кивнул Сильван.

— И какими же способами…?

— Разными. Расстрел, повешение, отрубание головы, отравление.

Филипп почувствовал, что его мутит.

— И скольких уже?

— Не считал. Вообще не так много, как ты можешь подумать. Братство же не для этого создано. Скажи, тот Мике Локстон, который вступил в оперу вместе с тобой, он твой друг?

— Да, друг.

— Ты уверен, что он бросил сыск?

— Уверен, а почему ты спрашиваешь? И с другой стороны…. Разве в опере нет сыщиков?

— Есть, конечно. Только они не лгут об этом.

— У Мике был тяжёлый период в жизни. Он немного запутался.

— Я слышал, он очень умный, — проговорил Сильван.

— Да, есть такое, — ответил Филипп. Он смотрел на Масса и ему казалось, что тот мнётся и хочет спросить ещё что-то, но не решается. Для такого уверенного в себе парня, как Сильван, это было несколько странным.

— Хочешь спросить что-то? — проговорил Эскот.

— Да, — улыбнулся Сильван.

— Так спрашивай.

— Раз вы друзья, то ты знаешь историю с Розеном?

— Знаю.

— Розен тоже в опере, — сказал Сильван.

— Вот как? — изобразил удивление Филипп.

— Да. И теперь странная штука выходит.

— Какая же?

— Мике теперь среди нас. А они с Розеном злейшие враги. Розен ведь из-за него в тюрьме. И дело на этом не заканчивается. Розен спас моего лучшего друга. Буквально от смерти. И мой друг теперь обязан ему жизнью. Не знаю, почему тебе это рассказываю. Наверное, я не должен…

— Продолжай, — мягко попросил Филипп.

— Мой друг должен убить Мике, — сказал Сильван. — Чтобы вернуть долг Розену.

— А что ты сам думаешь по этому поводу?

— Ты не был удивлён. Ты знал.

Филипп понял, что допустил ошибку, но было уже поздно отнекиваться.

— Да, знал, — сказал он.

— Откуда? — спросил Сильван.

— От Мике. Он догадался, что его хотят убить и кто.

— Каким образом?

— Его квартиру подожгли ночью. У Мике не было других подозрений, кроме как на Розена. А тот в тюрьме. Тогда Мике воспользовался старыми связями и узнал, что у Розена был сокамерник, который недавно вышел. Вот и всё.

— Значит, ты знаешь имя моего друга, — предположил Сильван.

— Знаю, — ответил Филипп.

— И ты поэтому подошёл ко мне?

— Нет. Я подошёл к тебе, потому что твоё лицо мне показалось знакомым. Потом я вспомнил, что ты из оперы, и решил, что могу доверять тебе. Мне было очень плохо вчера.

— Ты по-прежнему считаешь, что можешь доверять мне?

— Да.

— Зря, — горько усмехнулся Сильван.

— Почему? — спросил Филипп.

— Потому что это я поджог квартиру твоего друга. И я должен убить его. Мариус сам не станет этого делать.

«И дирижёра ты отравил?» — хотелось спросить Филиппу, но вместо этого он проговорил:

— Почему же ты это делаешь для него?

— Потому что он мой друг, — ответил Сильван. — Он в тюрьму из-за меня попал.

— Как это?

— Я затеял ту драку. А схватили его. Я сбежал. Мне до сих пор стыдно за тот свой поступок.

— И поэтому ты убиваешь других людей?

— Я всего лишь отдаю долг тому, кто спас моего друга в тюрьме, в которой он оказался по моей вине.

— То есть ты планируешь довести дело до конца? — спросил Филипп.

— Я не знаю, — несколько растерянно проговорил Сильван. — Мике теперь наш брат. Я не знаю…

— Мариус знает о твоих сомнениях?

— Знает. Он не торопит меня. Ни на чём не настаивает.

— И что ты теперь будешь делать?

— Честно? Пока ничего. Я не готов убить брата. Который час? — вдруг спросил Сильван и посмотрел на часы, висевшие на стене трактира. — Мне сейчас нужно будет зайти в лавку тут неподалёку. Узнать, не назначен ли суд.

— Суд? — переспросил Филипп.

— Да, я каждую неделю в это время хожу туда и узнаю о том, будет ли суд. Потому что мне обязательно надо будет явиться туда, если его назначат.

— Можно мне пойти с тобой?

— Можно, если не брезгуешь.

Лавка, в которую направился Сильван, оказалась часовой мастерской. Увидев вошедших нортов, часовщик оторвался от работы и вежливо поинтересовался:

— Чем могу помочь, молодые люди?

— Не назначена ли дата, брат? — спросил Сильван.

— Дата назначена, — ответил часовщик. — Завтра после представления.

— Благодарю, брат, — кивнул Масс, и они с Филиппом покинули мастерскую.

— Завтра будет суд? — спросил Эскот.

— Да.

— Над кем?

— Узнаю уже завтра.

— Там снова будут все?

— Нет, только те, кого пригласят. Если тебя пригласят, то тебе принесут письмо.

Филиппу снова стало не по себе.

— Я пойду домой, — проговорил он.

— Ты уже вряд ли захочешь, чтобы я учил тебя стрелять? — усмехнулся Сильван.

— Я этого не говорил. Если что, я знаю, где тебя найти. Так что до встречи.

Вернувшись в «Элизиум», Филипп встретил Кейлин, которая, как оказалось, ждала его.

— Тебе письмо, — сказала она. — Из оперы.

— Как ты поняла, что именно оттуда? — спросил Филипп, уже заранее догадываясь о его содержании.

— Там нарисован тот самый ключ, — и Кейлин протянула Эскоту бумагу.

«Брат! Ты приглашаешься на суд над братом Мике Локстоном, который состоится завтра после представления», — прочитал Филипп.

— Что там? — спросила амарга, видя, как Эскот изменился в лице.

— Завтра будет суд над Мике. А меня на него приглашают, — ответил он.

— Как быстро…

— Да… Очень. Я пойду к Мике, а ты поезжай в Тиеру и сообщи обо всём Россу.

Дверь дома Салеса, как всегда, открыл Патрик.

— Господин Локстон дома? — спросил Филипп.

— Да, господин Эскот, — ответил слуга.

— А Салес?

— Он скоро должен вернуться с мануфактуры.

— А господин Локстон где? На чердаке?

— В мансарде, — поправил Филиппа слуга.

— Это чердак, — уверенно проговорил Эскот и прошёл в дом. — Скажи, Патрик, а господину Салесу не приносили сегодня никакого письма?

— Приносили.

— На нём был изображён альтовый ключ?

— Я не должен вам этого говорить.

— Значит, был. А для господина Локстона такого же письма не приносили?

— Поинтересуйтесь у него сами, — ответил слуга.

Мике он застал снова сидевшим на полу в окружении рисунков.

— Ты тоже получил письмо? — спросил он, не поднимая головы.

— Тоже, — ответил Филипп. — Меня пригласили на суд над тобой.

— И меня, — усмехнулся Мике.

— Как Мариус успел так быстро?

— Это не Мариус, это я сам.

— Что? — не понял Филипп.

— Я сам нарвался, — ответил Мике. — Ждать, пока Мариус что-то придумает, мне надоело.

— Ты точно псих, — проговорил Эскот, опускаясь на пол.

— Я никогда этого не скрывал, — улыбнулся Локстон.

— Что же ты сделал?

— Как я понимаю, ты не читал утреннюю газету.

— Я вообще их почти не читаю.

— Так почитай. Вон она валяется, — и Мике показал пальцем в сторону кучки бумаг, среди которых действительно обнаружился свежий номер газеты.

Филипп развернул газету и его взгляд сразу упал на статью под названием «Сказка о музыкантах». Под ней стояла подпись Мике Локстон.

— Ты ещё и статьи пишешь? — удивился Эскот. — Есть что-то, чего ты не умеешь? Ну, кроме езды на лошади, конечно.

— Я много чего не умею, — усмехнулся Мике. — А написать статью не до такой степени трудно. Я принёс её вчера редактору, который, как я узнал, ненавидит оперу, потому что в неё от него ушла его невеста. Мне об этом Мариус проболтался. И вот. Видел бы ты лицо редактора, когда он узнал моё имя, — он рассмеялся. — Они же публиковали мой некролог!

— О нет, — начав читать, проговорил Филипп. — Тебя же за это надо убивать без суда. «Есть старая легенда о двух братьях, один из которых был охотником. А второй простым музыкантом». Мике, ты рехнулся!

— Ты дальше читай, там ещё интереснее.

Филипп продолжил чтение, и чем дальше он читал, тем страшнее ему становилось. Мике не просто нарушил клятву, данную им при вступлении в братство, он не просто рассказал о тайнах сообщества во всеуслышание, он ещё и посмеялся над ними. Мике сделал из оперы фельетон, превратив членов братства в ненаигравшихся подростков, прикрывающих свои шалости красивыми фразами о музыке и гармонии.

— Какой кошмар, — прошептал Филипп, отложив газету в сторону.

— Так плохо написано? — наигранно обиделся Мике.

— Ты не боишься, что тебя убьют до суда?

— Не боюсь. Суд будет, я уверен.

— Флориан поручился за тебя. Ты его подставил. Он знает? Он это читал?

— Не знаю. Я не видел его с завтрака. Фло не любит читать утренние газеты во время еды. Кажется, он просматривает их уже на мануфактуре.

— То есть ты не предупредил его, когда понёс статью в редакцию?

— Нет.

— И ты сейчас опять скажешь, что никто его за язык не тянул, да? — проговорил Филипп.

— Ты ведь уже сообщил Россу о суде? — ответил Мике вопросом на вопрос.

— Кейлин должна ему рассказать.

— Это значит, что уже следующей ночью или чуть позже дело, над которым вы работаете, можно будет закрывать. Моя статья и суд, который она спровоцировала — это повод накрыть всё это братство вместе с Мариусом, который так жаждет моей смерти. Если это требует жертв, то что ж… Но я искренне верю в то, что с Фло ничего не случится.

— Мариус не стал бы сам убивать тебя, — сказал Филипп. — Поджог тоже не его рук дело. И убийство Валлеса.

— А кто же тогда? — спросил Мике. — Хотя… ты встречался с Сильваном?

— Да. Он называет себя лучшим другом Мариуса и к тому же его должником. Это он поджёг твою квартиру. И он должен был убить тебя. Но ты стал членом братства. А для него это важно. Теперь он в растерянности.

— Значит, я не ошибся, когда отправил тебя к нему.

— Это ещё не всё. Сильван — палач. И приговор суда в действие будет приводить именно он.

— Вот видишь, я ему только помог. Вся его растерянность теперь должна пропасть, — улыбнулся Мике, и у Филиппа мурашки побежали по коже.

— Ты меня пугаешь, — проговорил он.

— Не надо так сильно переживать. Судят не тебя и даже не Флориана. Судят меня.

— Ты считаешь, что за тебя я переживать не могу?

— В первую очередь, ты боишься за себя, — ответил Мике. — Прости. Давай закончим этот разговор.

В этот момент дверь на чердак снова раскрылась и вошедший Флориан проговорил:

— Мог бы и предупредить о запланированном самоубийстве под всеобщие овации.

Таким Филипп видел Салеса впервые. Что-то похожее в его взгляде он уже наблюдал однажды, когда попытался узнать о том, кого он скрывал на чердаке. Тогда Флориан, защищавший свою сестру, напугал его. Теперь обычно сдержанный и холодный он выглядел почти разъярённым. Филипп встал и инстинктивно отошёл в сторону, чтобы не попасть под горячую руку.

— Ты прочитал письмо, — с улыбкой сказал Мике, оставаясь сидеть на полу.

— И не только письмо, — ответил Флориан. — Мои сотрудники заботливо принесли мне в кабинет утреннюю газету.

— Понравилось? — ехидно спросил Локстон.

— Я в восторге. Готов кричать «браво»!

— Тебе всё равно не нравилась опера. И она не была тебе интересна. Теперь можешь с ней попрощаться.

— А заодно и с тобой? И возможно, со своей жизнью тоже?

— Ничего с тобой не сделают, — ответил Мике. — Максимум — исключат из братства, а это уже без разницы. А потом Росс вас всех спасёт. Да, Фил?

— Не уверен на счёт всех, — проговорил Филипп.

— Ну, тебя-то точно, — усмехнулся Локстон. — А ты, Фло, вообще можешь проигнорировать суд. Потом с тобой уже никто ничего не сделает. Просто потому что всему придёт конец.

— Нет уж, — ответил Салес. — Это представление я не пропущу. Наверняка, меня пригласят посмотреть на твою казнь. Интересно, что это будет? Револьвер или, может, петля?

— Голову ещё могут отрубить, — сказал Мике. — По старинке.

— Какой же ты идиот! — проговорил Флориан и, резко развернувшись, направился к лестнице.

— Он кстати прав, — вставил Филипп.

— Я не возражаю, — ответил Мике. — У меня и справка есть.

— Я никогда его таким не видел.

— Мне один раз уже довелось. Это пройдёт. Иди домой, Фил. Выспись. Увидимся завтра на представлении.

— Так это билеты надо покупать?

— Думаю, что та ложа, в которой мы сидели прошлый раз, будет снова ждать нас. Так что не волнуйся.

— Ты знаешь, что завтра дают? — спросил Филипп.

— Балет, — ответил Мике. — До завтра, Фил.

Эскот спустился с чердака и услышал звуки выстрелов, доносившиеся из сада. На первом этаже он встретил одного из слуг и спросил:

— А что происходит?

— Господин Салес стреляет. Не советовал бы вам его беспокоить.

Кивнув, Филипп покинул дом.

VIArioso

Только войдя в ложу, Филипп ощутил сильнейшее напряжение. Оно повисло в воздухе, словно табачный дым. В ложе напротив Эскот увидел Флориана. Заметив Филиппа, Салес кивнул ему. Ответив, Эскот сел и начал беспокойно оглядываться на дверь в ожидании Мике.

— Не стоит так нервничать, брат, — проговорил один из сидевших рядом нортов, в котором Филипп узнал помощника министра.

— Вам показалось, — ответил Эскот. Норт улыбнулся и больше ничего не сказал.

Мике вошёл в ложу после третьего звонка. Сел рядом с Филиппом и протянул ему руку для приветствия. Он выглядел так, будто одевался наспех, а его волосы нуждались в расчёске.

— Я испугался, что ты вообще не придёшь, — сказал Эскот, отвечая на рукопожатие.

— Как же я могу подвести столько людей? — усмехнулся Мике. — Вас ведь пригласили только ради меня.

— Я думал, что ты придёшь с Флорианом.

— Вообще-то я с ним и пришёл.

— А где ты был всё это время?

— Встретил Синтию. Её тоже пригласили. Только не спрашивай больше ничего, пожалуйста.

Заиграла увертюра, и Мике повернулся в сторону сцены. «Неужели она с ним так попрощалась?» — промелькнуло в голове у Филиппа, но он постарался отогнать от себя подобные мысли. Всё первое действие Эскот пытался смотреть балет и не думать о том, что их ждёт после представления. Иногда ему даже удавалось отвлечься на красивую музыку и стройные ножки балерин, но потом мысли о суде всё равно проникали в его голову, не давая расслабиться. Когда объявили антракт, Филипп спросил:

— А куда нам потом идти?

— Я вас провожу, — ответил помощник министра.

— Благодарю, — сухо сказал Филипп.

— Я прогуляюсь, — проговорил Мике, вставая.

— Мне пойти с тобой? — предложил Эскот.

— Не надо, — ответил тот и покинул ложу.

Филипп снова нашёл взглядом Салеса, он сидел на своём месте и не собирался уходить. Все пятнадцать минут Эскот делал очередные попытки отвлечься и рассматривал зрителей в зале. Он попробовал найти среди них композитора, но ему это не удалось. Мике вернулся в ложу снова только после третьего звонка.

— А теперь где ты был? — поинтересовался Филипп.

— Гулял, — ответил Мике.

Эскот хотел ещё что-то сказать, но Локстон остановил его:

— Смотри балет, — сказал он.

К концу второго действия Филипп почувствовал, что его страх от ожидания неизвестно чего достиг своего апогея. Он стал думать о том, как Росс сможет попасть на заседание суда, если он не был членом братства. От мысли, что Росса не будет здесь, Филиппу стало ещё страшнее.

Представление окончилось, и помощник министра вежливо проговорил:

— Братья, следуйте за мной.

Они пошли по служебному коридору и вскоре оказались в просторном зале с зеркальной стеной и балетным станком по периметру. Именно в нём собирались все участники второй части вечернего представления. Их оказалось не очень много. Среди них была всего одна женщина — Синтия. Она стояла в углу возле пианино и с грустью смотрела на вошедших Филиппа и Мике.

— Интересно, долго нам придётся ждать? — спросил Филипп.

— Здесь не принято разговаривать, — услышал он рядом голос Салеса. — Помолчи.

Мике подошёл к пианино и, взглянув на Синтию, сел за инструмент. Когда он поднял крышку, никто не сказал ни слова. Мике начал играть. Мелодия, которая полилась из-под его пальцев, была лёгкой и словно струилась в воздухе, ослабляя то гнетущее напряжение, которое царило в зале. Филипп потерял счёт времени. Когда музыка внезапно прекратилась, он вздрогнул. Мике опустил крышку пианино.

— Братья, возьмите плащи, — раздался голос вошедшего норта, который уже был одет в ту самую одежду, какую Филипп видел во время их посвящения.

Все члены братства стали по одному покидать помещение, брать на выходе плащ, надевать его и возвращаться в зрительный зал. Филипп, Мике и Флориан последовали их примеру.

Благодаря тому, что Синтия пообещала Кейлин контрамарки в первую их встречу, у Росса их было две. На четыре человека. Поэтому он вместе с ещё тремя сыщиками благополучно прошёл в здание оперного театра. Заглянув в зал, Росс оглядел взглядом зрителей, нашёл Филиппа в одной из лож и вышел. Трём своим коллегам он предложил пройти в зал и посмотреть балет, а сам остался в фойе. Росс видел, как прибыли Салес и Локстон, как к Мике подбежала Синтия, как Флориан направился в свою ложу, а Мике последовал за своей женой в служебный коридор. Локстон снова появился в фойе, когда прозвенел третий звонок. Он на ходу заправлял рубашку в брюки и выглядел несколько растерянным. Билетёрша предложила Россу пройти в зал, но с улыбкой отказался. Женщина закрыла двери, и вскоре Росс услышал музыку.

Всё первое действие Росс гулял по театру, рассматривая портреты артистов на стенах. Во время антракта он увидел, что Мике покинул свою ложу и начал в задумчивости бродить по фойе. Увидев Росса, Локстон остановился.

— Я, наверное, должен тебя поблагодарить, — подойдя к нему, проговорил Росс, — за представление, которое ты устроил.

— У тебя получится пробраться на суд и казнь? — спросил Мике, игнорируя услышанное.

— Очень надеюсь, — ответил Росс. — Может, ты ещё подскажешь, как лучше это сделать?

— На заседаниях братства все надевают плащи с капюшонами. Думаю, что кто-то будет их раздавать.

— Я понял, спасибо.

— Сколько вас?

— Здесь четверо. Ещё двое снаружи.

— Что ж… удачи нам.

— Солнца в дорогу.

Когда началось второе действие, Росс направился в буфет и заказал себе кофе и бутерброды. Буфетчица несколько удивлённо смотрела на него, но спросить что-либо так и не решилась. По окончании спектакля Росс снова вышел в фойе. Он увидел, как Филипп и Мике в сопровождении ещё какого-то норта направились в сторону служебного коридора. Туда же пошло ещё несколько человек, среди которых был и Салес. Из зала вышли трое сыщиков. Росс сказал двум из них покинуть театр и присоединиться к тем, что были снаружи, а одного оставил. Это был его давний знакомый Мэтт Лоун. Все зрители разошлись, и пребывание Росса и Мэтта в театре уже могло начать вызывать подозрения, но в этот момент в фойе появился норт, который нёс в руках огромную охапку чего-то, в чём Росс узнал плащи с капюшонами.

— Стоять! — резко сказал ему Росс. От неожиданности норт действительно остановился и выронил часть плащей. Мэтт быстро подобрал их.

— Дальше идём вместе, — проговорил Росс.

— Кто вы вообще такие? — спросил норт.

— Мы твои братья, — улыбнулся амарго и, взяв его под локоть, двинулся с ним к служебному коридору. Дойдя до одной из гримёрных, Мэтт дёрнул ручку, и дверь поддалась. Вдвоём с Россом они затолкали туда ничего не понимающего норта, где привязали его к стулу и заткнули рот кляпом, быстро сделанным из какой-то ткани, валявшейся на полу. Затем оба они надели плащи, Мэтт взял в руки оставшуюся охапку, и они пошли вперёд по коридору туда, откуда доносились звуки игры на пианино.

— Мой голос могут узнать, — прошептал Росс, поэтому давай ты.

— Братья, возьмите плащи, — проговорил Мэтт, заходя в балетный зал. Все присутствовавшие там люди стали по очереди подходить к нему, брать плащи, надевать их и двигаться в сторону зрительного зала. Росс последовал за ними. Мэтт завершал процессию. К счастью, плащей хватило на всех.

В зале все заняли места в партере, Росс и Мэтт сели на два места в предпоследнем ряду. Амарго посчитал: присутствовавших было всего девятнадцать человек. На одном из них, сидевшем в первом ряду, плаща не было. Росс догадался, что это и был Дов Атерсон или иными словами, дирижёр. Один из членов братства поднялся на сцену, освещённую лампами. Ещё двое последовали за ним, зашли за кулисы и вернулись уже с зажжёнными факелами. Они встали по бокам сцены. Первый, тот, что стоял в центре, заговорил, обращаясь к залу:

— Братья, нас собрало здесь печальное событие. Один из тех, кого мы назвали братом, предал нас. Мы здесь чтобы судить его. Здесь ли брат Мике Локстон?

— Здесь, — ответил тот и встал. Он сидел на втором ряду с краю. Рядом с ним сидело ещё двое, и Росс догадался, что это были Филипп и Флориан. Позади него сидела Синтия.

— Поднимись на сцену, — попросил его норт. Мике послушался. Выйдя на сцену, он подошёл к тому, кто позвал его.

— Есть ли что-то, что ты можешь сказать в своё оправдание? — спросил всё тот же норт.

— Не имею особого желания, — ответил Мике, оглядывая зал.

— Тогда вернись на своё место.

Хмыкнув, Мике снова спустился в зал.

— Позвольте мне сказать о том, насколько серьёзна вина нашего брата, — продолжил норт. — Он предал братство. Он рассказал о наших тайнах. Он посмялся над нами в самой гнусной форме. Думаю, что все вы знаете, о чём я говорю.

По залу пробежал еле слышный шёпот.

— Мике Локстон совсем недавно стал нашим братом, — снова заговорил норт. — Мы с радостью приняли его, но он поступил недостойно члена нашего братства. Среди нас есть тот, кто поручился за него. Не так ли, брат Флориан.

— Да, — ответил Салес, поднявшись.

— Что ты можешь сказать теперь, брат?

— Мике по-прежнему мой друг.

— Садись, брат, — покачав головой, сказал норт. — Здесь ли брат Филипп?

— Здесь, — ответил Эскот и тоже встал.

— Ты назвал себя другом брата Мике во время вступления в братство. Что ты скажешь теперь?

— Мике по-прежнему мой друг, — ответил Филипп, повторив слова Салеса.

— Что ж, — вздохнул норт. — Садись, брат.

— Он мне не нравится, — прошептал Мэтт.

— Кто? — спросил Росс.

— Этот вещающий со сцены норт.

— Мне тоже. Дальше будет хуже, я уверен.

— Братья, — продолжил норт, — думаю, что выражу всеобщее мнение, если скажу, что за разглашение тайны братства и за оскорбление, которое брат Мике нанёс всем нам, он заслуживает самого сурового наказания. Великий композитор, какова твоя воля?

— Будем голосовать, — тихо ответил Дов Атерсон.

— Прошу встать тех, кто голосует за то, что брат Мике Локстон заслуживает казни, — сказал норт.

Поднялось большинство. Росс и Мэтт также встали со своих мест, чтобы не привлекать к себе внимания.

— Теперь прошу встать тех, кто голосует за оправдание брата Мике Локстона.

Поднялись три человека.

— Есть ли воздержавшиеся от принятия решения?

К удивлению Росса, поднялся один человек. Филипп обернулся на него и, как показалось, узнал его.

— Большинством голосов брат Мике Локстон приговаривается к казни, — произнёс норт. — Встань, брат.

Мике подчинился.

— Скажи, какую смерть ты бы выбрал? — спросил норт.

— Быструю, — ответил Мике.

— Брат Сильван, предложи брату Мике выбор.

Поднялся тот самый человек, кто воздержался во время голосования.

— Расстрел, повешение, быстродействующий яд, — проговорил он.

— И будет представлено как самоубийство? — спросил Мике.

— Конечно, — ответил Сильван. — Ты напишешь записку.

— Пусть будет расстрел. Выстрел в висок, так?

— Так.

— Я согласен.

— Невероятно, — прошептал Мэтт. — Вот так… запросто…

— И ведь это не первый их суд, — ответил Росс. — Представляешь, что будет, если вы поднимете все дела о самоубийствах?

— Не надо. Это меня пугает.

— Что именно?

— Объём работы, — усмехнулся Мэтт. — Тебе-то хорошо: отчёты писать не надо.

В это время судебное заседание закончилось. Росс даже был несколько удивлён тому, как быстро братство решало подобные проблемы. И главное — как единогласно.

— Дальше-то что? — спросил Мэтт.

— Они должны выбрать место для казни, — ответил Росс. — Мне кажется, что они направятся в дом Салеса. Люди обычно кончают с собой дома или на работе.

— Нам бы уйти отсюда, пока того норта не обнаружили.

— Уйдём, как только узнаем, где будет казнь.

Некоторые из участников заседания направились к выходу. Дирижёр в это время разговаривал с Сильваном и ещё одним нортом, в котором Росс узнал Мариуса. Мике, Филипп и Флориан оставались на своих местах. Росс встал, прошёл немного вперёд и прислушался.

— Брат Филипп пусть идёт с ними, — говорил дирижёр. — Он должен понимать, во что ввязался. Пусть увидит всё своими глазами.

— Я тоже пойду с ними, — сказал Мариус.

— Да, — кивнул Дов. — И возьмите с собой ещё троих человек. Кого сочтёте нужным. Брат Флориан! — дирижёр повернулся к Салесу. — Ты готов принять гостей из братства в своём доме?

— Готов, — ответил Флориан.

— Тогда можете отправляться. И ты, брат Филипп, будешь сопровождать их.

— А я? — спросила Синтия, которая по-прежнему сидела на своём месте.

— Иди домой, — сказал Дов. — И забудь обо всём, что здесь видела и слышала. Тебе же легче будет. Отпусти его.

— Уходим, — сказал Росс Мэтту, вернувшись назад. — Нам надо быть в доме Салеса раньше них. И одному из наших надо будет проследить за этим дирижёром.

Филиппу казалось, что он спит и вот-вот проснётся. После того, как он встал и заявил, что Мике по-прежнему его друг, его начало трясти. Филиппа бил озноб, словно при лихорадке. Когда объявили голосование, это показалось ему каким-то дешёвым фарсом. Снова вставая с места, чтобы отдать свой голос против казни, Филипп почувствовал, что его ноги стали ватными.

— Есть ли воздержавшиеся от принятия решения? — спросил председательствующий норт со сцены, и Филипп услышал, что кто-то встал. Обернувшись, он увидел, что воздержавшимся оказался Сильван.

— Как странно, — пробормотал Филипп.

— Что? — спросил Мике.

— Палач воздержался.

— Это не странно, — усмехнулся Локстон. — Это смешно.

В это время был объявлен приговор. Слушая предложенные Мике варианты его собственной смерти, Филипп думал только об одном: где в это время был Росс. Ему казалось, что Мике вот-вот убьют, причём прямо здесь, в зале. А следом за ним приговорят к смерти его и Флориана. Но очень быстро Филипп понял, что место действия переносится в дом Салеса. Он встал вслед за Мике и Флорианом и, обернувшись, увидел Синтию, которая всё ещё не ушла. Она схватила Мике за руку, словно не желая его отпускать. Локстон обнял её и что-то прошептал на ухо, после чего легко, но уверенно отстранил её от себя и неспешно направился к выходу из зала.

— Идём, — услышал Филипп рядом с собой голос Флориана и двинулся следом за Мике. Они оставили плащи на одном из сидений и вышли из зрительного зала в сопровождении Сильвана, Мариуса и ещё трёх нортов, которых Филипп видел впервые.

Уже в фойе Мике остановился, приблизился к Эскоту и еле слышным шёпотом проговорил:

— Ты от страха белый, как полотно. Успокойся, Росс был на заседании.

— Что? — Филиппу показалось, что он ослышался.

— Ты всё слышал, — усмехнулся Мике и начал быстро спускаться по лестнице.

Эскот сделал первый шаг по ступеням и тут же оступился — ноги, казалось, перестали его слушаться.

— Осторожнее, — сказал Флориан, подхватывая его за руку и не давая упасть.

— Росс был здесь, — прошептал Филипп.

— Я знаю, — ответил Салес. — Мике сказал. Он здесь с сыщиками.

— Значит, всё будет хорошо?

— Ты у меня спрашиваешь? — еле заметно усмехнулся Флориан.

Когда они вышли из театра, то увидели, что перед зданием стояли две запряжённые повозки.

— Кареты поданы, господа, — с ехидной усмешкой проговорил Мариус.

— Я поеду с ними, — вызвался Сильван.

— Как скажешь, — кивнул Бранд.

Так в одной повозке оказались Филипп, Мике, Флориан и палач. Мариус поехал во второй с тремя другими членами братства. Сильван взял в руки поводья.

— Значит, это ты поджог мою квартиру? — спросил Мике, когда лошадь тронулась с места.

— Да, — просто ответил он.

— Мог ведь погибнуть не только я.

— Никто не погиб.

— По счастливой случайности.

— Это уже неважно.

— Валлеса тоже убил ты? — снова спросил Мике.

— Валлес покончил с собой, — ответил Сильван.

— Так же, как сегодня ночью это сделаю я, — усмехнулся Локстон.

— Что такого для тебя сделало братство, что ты убиваешь ради него? — заговорил Филипп.

— Оно дало мне хоть какой-то смысл в моей жизни, — сказал Сильван. — В братстве я ощущаю свою нужность.

— В качестве палача.

— А наличие палача, который приводит в действие приговоры суда Айланорте, тебя не смущает?

— Там суд несколько иной, тебе не кажется?

— Чем же он иной? — спросил Сильван. — Там всё точно также. Одни люди решают судьбу других людей.

— Они делают это по закону, — возразил Филипп.

— По какому? — усмехнулся палач. — По тому, что сочинили люди. Тоже. Просто люди.

— То есть ты считаешь это нормальным, когда одно и то же наказание ждёт человека, совершившего несколько жестоких убийств и разгласившего тайну какого-то братства?

— Это нашли нормальным все, кто голосовал за это на заседании.

— Ты, однако, воздержался, — сказал Мике. — Почему, интересно?

— Мой голос ничего не решал, — ответил Сильван.

— У меня почему-то такое чувство, что ты не хочешь меня убивать, — усмехнулся Локстон.

— А у меня чувство, что ты не осознаёшь, что это твой последний вечер.

— А как обычно ведут себя люди перед казнью? — поинтересовался Мике.

— Прекрати, — вдруг заговорил до этого молчавший Флориан.

— Отчего же? — возразил Локстон. — Мне действительно интересно. Так как, Сильван?

— По-разному, — ответил тот. — Были те, кто плакал и умолял меня не делать этого. Были те, кто проклинал. Те, кто достойно принимал приговор. Те, кто не понимал, что происходит, тоже встречались.

— Сколько же ты этим уже занимаешься? — спросил Филипп.

— Почти пять лет.

— Вы хоть знаете, куда ехать? — спросил Салес.

— Знаю, не беспокойтесь. Вы известная личность.

— Так значит, ты считаешь, что я не осознаю? — Мике вернулся к предыдущей теме разговора.

— Да, я так считаю, — ответил Масс. — Или ты сумасшедший.

— Он сумасшедший, — сказал Флориан.

— Могу это подтвердить, — кивнул Филипп.

— Что бы ты сделал, если бы я попытался бежать? — спросил Мике.

— Это бессмысленно, — пожал плечами Сильван. — Тебя бы нашли и твоё самоубийство состоялось бы так или иначе. Поэтому я не стал бы тебя останавливать. Но вот братья во второй повозке стали бы.

— Мариус?

— Нет, трое остальных.

— Это правда, что Мариус убил свою мать? — вдруг спросил Мике.

— Нет, — ответил Сильван. — Это был несчастный случай.

— Но он толкнул её?

— Они просто ссорились. Мариус никогда не хотел её убивать.

— Они ссорились из-за оперы? — предположил Филипп.

— Да, — кивнул Сильван. — Она узнала о его принадлежности.

— А Валлеса, значит, ты не убивал? — спросил Мике.

— Тебе это так важно? — усмехнулся Масс.

— Мне любопытно.

— Я скажу тебе. Позже.

— Приехали, — проговорил Флориан. Сильван остановил лошадь у подъезда к дому Салеса. Вторая повозка остановилась рядом.

Заходя в дом Салеса, Филипп думал только об одном: где сейчас был Росс? Патрик несколько удивился такому количеству гостей, но Флориан попросил его не беспокоиться и предоставить ему самому решать, чем и как занять всех пришедших.

— И где всё это произойдёт? — поинтересовался Мике с усмешкой.

— Коллекция оружия у вас там? — спросил Мариус, показывая на каминный зал.

— Да, — кивнул Салес, намереваясь пойти туда, но один из нортов остановил его.

— Сильван, — обратился к нему Мариус, — пойди, выбери что-нибудь подходящее.

Тот подчинился. Вскоре он вернулся с револьвером в руке.

— Где чаще всего стреляются? — спросил Бранд.

— В рабочих кабинетах, — ответил Сильван. — Только…

— Только что?

— Это же кабинет брата Флориана, а не Мике.

— А что, я не мог бы там застрелиться? — рассмеялся Локстон. От его смеха у Филиппа мороз побежал по коже. В который раз всё происходящее показалось ему нереальным.

— Есть ещё какие-то варианты? — спросил Мариус. — Всё должно выглядеть достоверно.

— Покажи мне комнату, в которой живешь, — попросил Сильван.

— Если уж откровенно, то большую часть времени я провожу в мансарде, — ответил Мике.

— Отлично, — сказал Сильван. — Это подходящее место. Там найдутся бумага и писчие принадлежности?

— Бумаги там предостаточно. Я рисую. То есть рисовал, — поправил себя Мике, заставив Филиппа испытать нечто похожее на приступ паники.

— Идём, — кивнул Масс.

— Нам тоже идти? — спросил Флориан.

— Вы можете остаться здесь, господин Салес, — ответил Мариус. — С вами побудет брат Сэм, — и Бранд указал на одного из нортов, того, что был покрупнее. — А мы пойдём наверх.

— Мансарда вообще-то не такая огромная, — сказал Мике. — Вы все туда влезете, конечно, но будет неудобно.

— Там разберёмся, — усмехнулся Мариус.

Вся компания поднялась на второй этаж, и Мике повёл их к лестнице на чердак. Заглянув внутрь так называемой мансарды, Сильван проговорил:

— Думаю, мы и вдвоём справимся.

— Ну, уж нет, — возразил Мариус. — Я должен это видеть. И он тоже, — Бранд указал на Филиппа. — Так дирижёр хотел. А вы ждите здесь, — приказал он двум оставшимся членам братства.

Мике, Сильван, Филипп и Мариус зашли на чердак. Как всегда, там было не убрано и повсюду валялись рисунки, черновики и смятые листы бумаги.

— Бери чистый лист и пиши, — сказал Сильван.

— Что писать? — усевшись на пол, спросил Мике.

— В моей смерти никого не винить, — ответил Масс.

— Мне не нравится, — проговорил Локстон.

— То есть? — не понял Сильван.

— А, может, я хочу кого-нибудь обвинить?

— Кого, например?

— Не знаю, — задумался Мике. — Можно написать, что жена меня бросила.

— Хочешь, чтобы она мучилась всю оставшуюся жизнь? — спросил Сильван.

— Давайте без лишней лирики, — вмешался Мариус. — Пиши, что никто не виноват.

— Как Валлес? — усмехнулся Мике.

— Заткнись и пиши! — повысил голос Бранд.

— Хорошо, хорошо, — ответил Локстон и принялся что-то писать на бумаге. Затем он протянул её Сильвану. — Так пойдёт?

— Пойдёт, — пробежав записку глазами, кивнул тот. — Встань. Чаще мужчины стреляются стоя. Если не за рабочим столом.

— Как скажешь, — и Мике поднялся. Филипп почувствовал острое желание сбежать и даже обернулся на дверь, но взял себя в руки.

Сильван поднял револьвер и приставил его к виску Мике.

— Хочешь что-нибудь сказать? — спросил палач.

— Да, — кивнул Мике.

— Говори.

— Ты обещал сказать мне, кто убил Валлеса.

— Я убил. Что-то ещё?

— Мне почему-то тебя жаль, — проговорил Мике.

— Хватит болтать! — сказал Мариус. — Кончай с этим, Сильван.

Раздался выстрел. Филипп зажмурился и услышал звук падающего тела. С трудом владея собой, он открыл глаза. Мике остался стоять. Он взирал на лежавшего перед ним Сильвана. Палач был мёртв. А Мариус удивлённо смотрел на появившегося на чердаке Росса.

— Мариус Бранд, — проговорил вошедший следом за Россом Мэтт, — вы арестованы по обвинению в сговоре с целью убийства. Ну, и не только в этом. Короче, суд разберётся. Пойдёмте со мной.

Мике как-то странно посмотрел на револьвер, лежащий в руке Сильвана, потом осторожно взял его.

— Он не был заряжен, — проговорил Мике.

— Что?! — воскликнул Мариус.

— Он не был заряжен, — повторил Мике.

— Тебя это всё равно уже не касается, — сказал Мэтт, выводя Мариуса с чердака.

— Он не мог перепутать, — проговорил Филипп.

— Не мог, — согласился Мике. — Он не собирался убивать меня.

— Тебя бы убил любой другой из присутствовавших здесь членов братства, — сказал Росс.

— Да, я понимаю, — вздохнул Локстон. — Но он не хотел…

— Похоже, он решил уйти из профессии, — усмехнулся амарго. — Очень вовремя.

— Он и ушёл, — тихо проговорил Филипп.

— Давайте уйдём отсюда и предоставим сыщикам возможность заниматься своим делом, — предложил Росс.

— Спасибо, — сказал Мике.

— Обращайся, — улыбнулся амарго.

— Что ты написал? — спросил Филипп.

— Почитай, — ответил Мике.

Эскот поднял с пола записку. «Я не могу так дальше жить. Я устал. У меня ничего нет. Ничего и никого. Прощайте», — прочитал он. Это было как-то слишком правдиво. Филипп положил записку обратно на пол и направился к выходу.

— А что с теми нортами, что тут стояли? — спросил он.

— Ничего, — ответил Росс. — Арестованы. Тихо, мирно. Буйным оказался только тот, что охранял Салеса. Но и он арестован. Почти без повреждений.

Вместе они спустились на первый этаж, где их ждал Флориан.

— Рад видеть тебя живым, — сказал он, обращаясь к Мике.

— Спасибо, — тихо ответил тот и опустился на ступени.

— С тобой всё в порядке? — спросил стоявший рядом с ним Филипп. Не ответив, Мике упал, теряя сознание.

Мике пришёл в себя ещё до прихода Кейлин. Росс сразу же направился за ней, а Филипп остался в доме Салеса. Флориан перенёс Мике в его спальню и уложил на кровать. Он предложил Филиппу пойти домой, но тот решил остаться. Он сам уже с трудом держался на ногах от пережитого волнения, но ни в какую не соглашался с тем, что ему следовало бы отдохнуть.

— Ты доведёшь себя, так же как он, — проговорил Флориан, устало опускаясь в кресло, стоявшее перед кофейным столиком.

— Не беспокойся, — ответил Филипп, с ногами забираясь на подоконник.

— А ведь нам всем предстоит выдержать допросы сыщиков. Ты этого не любишь, я знаю.

— Никто этого не любит. Ты думаешь, это просто переутомление? — спросил Эскот, глядя на Мике. И в этот момент Локстон открыл глаза.

— Я ещё не умер? — спросил он, оглядывая комнату.

— И не надейся, — ответил Салес.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Филипп.

— Комната кружится, — проговорил Мике. — Ну, вернее, голова.

— Лежи, не вставай, скоро Росс привезёт Кейлин.

— Я и не собирался вставать. А вы так и будете тут сидеть?

— Ты был без сознания! — ответил Филипп. — Мы просто волновались за тебя.

— Я уже в сознании, можете идти.

— Я у себя дома, — сказал Флориан. — Могу находиться, где пожелаю.

Усмехнувшись, Мике взглянул на Филиппа. Тот неохотно слез с подоконника и проговорил:

— Всё равно я дождусь Росса и Кейлин.

— Их не обязательно ждать в этой комнате, — сказал Мике.

Филипп молча вышел. В доме всё ещё находились сыщики. Не желая общаться ни с одним из них, он спустился на первый этаж и вышел в сад. Ночь была тёплой, над домом зависла огромная луна. Где-то под окнами слышалось тихое пение сверчка. Филипп опустился на скамейку. Ему не верилось, что всё было позади. Хотя на самом деле далеко не всё закончилось, и Филипп знал это. Его ждали допросы во Дворце правосудия. И что самое неприятное — участие в судебном заседании.

Вскоре Филипп услышал цокот копыт и догадался, что это приехали Росс и Кейлин. Он вернулся в дом и убедился в своей правоте. Кейлин сразу же направилась наверх к Мике, а Росс задержался с Филиппом.

— Как ты? — спросил он.

— Не знаю, — ответил Эскот. — Но лучше, чем Мике. Он, кстати, пришёл в себя.

— Тебе надо выспаться, — сказал Росс.

— Я подожду Кейлин. Вместе поедем домой. Скажи, а что с дирижёром?

— Его должны были арестовать. Но я ничего пока об этом не знаю.

По лестнице медленно спускался Флориан. Он выглядел очень уставшим, тёмные круги под глазами выделялись на его побледневшем лице.

— Сыщики здесь ещё надолго? — спросил он.

— Думаю, что нет, — ответил Росс. — Скоро уйдут. Тело они уже увезли.

— Хотите выпить? — предложил Салес.

— Да, — кивнул Филипп.

Словно по мановению волшебной палочки откуда-то возник Патрик и проговорил:

— Куда вам подать вино?

— В каминный зал, — ответил Флориан.

Втроём они прошли в комнату с коллекцией оружия на стене и расположились на диване. Заботливый Патрик быстро принёс вино, бокалы и даже бутерброды.

— Как Мике? — спросил Филипп.

— Кажется, он не хочет жить, — тихо ответил Салес.

— Его записка, — проговорил Эскот. — Она выглядела очень реальной.

— Что в ней было? — спросил Флориан.

— Что он устал. И что у него ничего и никого нет.

— Это же неправда, — возразил Салес.

— А, по-моему, правда, — сказал Филипп.

— Это не повод, — проговорил Росс.

— Не повод для чего? — спросил Эскот.

— Умирать.

— Ну да, — усмехнулся Филипп.

— Но я согласен с тем, что это неправда, — добавил Росс.

— Неправда, — кивнул Салес. — У него есть мы.

— Хотя он не считает нас своими друзьями, — сказал Росс.

— Фло, тебя он как раз считает своим другом, — проговорил Филипп.

— Он так сказал? — спросил Салес, делая очередной глоток.

— Да.

— Я не знаю, что я могу для него сделать, — вздохнул Флориан. — Не знаю, чем помочь. Я большую часть жизни провёл в окружении вечно занятого отца, больной сестры, вышколенных слуг и работников. Я прекрасно владею этикетом делового общения, но я не представляю, что это значит — иметь друга. Я умею общаться с сестрой, которая порой как ребёнок. Мике сам иногда похож на ребёнка, но он закрыт от всех так же, как и я. И я понимаю, что предлагать ему жить у меня… Да, это даст ему возможность не спать на улице, но сделает его обязанным.

— В «Элизиуме» он чувствовал себя лишним, — кивнул Филипп. — Хотя я изо всех сил старался, чтобы он был там, как дома.

— Я ему мешал, — усмехнулся Росс. — А мне мешали его ученики.

— Он не сможет быстро заработать денег на квартиру, если будет заниматься только преподаванием, — сказал Салес. — И он это понимает.

— У него, кажется, есть родители, — вспомнил Росс.

— Он не поедет к ним, — покачал головой Флориан. — Он вполне себе предполагал, что этой ночью его убьют. Если он погибнет, я буду чувствовать свою вину. И… я ведь действительно считаю его своим другом, которого у меня никогда раньше не было.

— Ну, и почему же ты не хочешь жить? — внимательно посмотрев Мике прямо в глаза, спросила Кейлин и села рядом с ним на кровать.

— С чего ты это взяла? — с улыбкой спросил он.

— Во-первых, по пути сюда Росс мне всё рассказал. А во-вторых, я очень хорошая знахарка. Я могу, только взглянув на больного, сказать, будет ли он жить.

— То есть тебя не зря называют колдуньей?

— Может, в этом и есть своя правда, — улыбнулась Кейлин.

— На самом деле, я хочу жить, — сказал Мике. — Только знать бы зачем. И как.

Амарга молча достала из сумки пузырёк с настойкой и протянула его Мике.

— Пей, — сказала она.

— Что это?

— Своего рода успокоительное. Ты скоро уснёшь. Без кошмаров. А я побуду с тобой, пока не подействует.

Мике выпил содержимое пузырька и вернул пустую склянку Кейлин.

— Это было невкусно, — сказал он.

— Я знаю, — ответила амарга.

— Скажи, у тебя умирали пациенты?

— Умирали.

— И что ты чувствовала?

— Поначалу обиду. Будто кто-то специально мешал мне их спасти. А потом я смирилась. Я поняла, что не всё в моих руках. Мне надо делать всё от меня зависящее, а остальное — воля небес.

— Ты права, — сказал Мике. — Не всё в наших руках. И я рад бы смириться, но не могу. Не получается плыть по течению. Оно уносит меня куда-то не туда.

— Ты ел сегодня? — вдруг спросила Кейлин. — То есть уже вчера.

— Я не помню, — несколько растеряно улыбнулся Мике.

— Это заметно. Лекарство уже начало действовать. На голодный желудок.

— Это плохо?

— Это просто как данность. Но ты знаешь, я не думаю, что смириться и плыть по течению — это одно и то же. Надо что-то делать.

— Я не знаю что, — вздохнул Мике.

— А что по этому поводу говорит доктор Макс? — спросила Кейлин.

— Как ни странно, он считает, что мне надо вернуться в сыск. Но меня не возьмут туда со справкой из психушки.

— Не обязательно работать в самом сыске. Можно же частным образом.

— Частный детектив?

— Да, — кивнула Кейлин. — Не думал об этом? И заработаешь точно больше, чем частными уроками. И даже больше, чем сами сыщики получают. Дашь объявление в газете, и люди пойдут. Многие ведь не желают обращаться со своими проблемами в сыск.

— Для этого нужен офис. Или хотя бы квартира, — сказал Мике.

— Если не хочешь брать деньги у Салеса, займи у Фила. Сними квартиру под офис. Как только появятся клиенты, будешь постепенно отдавать долг.

— Ощущение, что ты в этом разбираешься, — усмехнулся Мике.

— Я просто долго жила одна, — ответила Кейлин. — Но теперь я тебе верю.

— Чему именно?

— Что ты хочешь жить.

— Он не хотел меня убивать, — вдруг проговорил Мике.

— Росс сказал мне. Это к лучшему.

— Почему?

— Потому что его последним желанием было не совершать убийство.

— Позови Флориана, — попросил Мике.

— Зачем? — спросила Кейлин. — Ты уже почти засыпаешь.

— Хочу извиниться перед ним.

— Можешь сделать это утром.

— А если это только действие лекарства и утром я не захочу? — усмехнулся Мике. — Я сказал ему, что мне не нужна его помощь. Так вот я хочу извиниться и сказать, что она нужна мне.

Epilogos

Филипп настоял, чтобы квартира, которую Мике снял под свой офис, была в центральной части города, и даже сам нашёл нужное объявление в газете. Хозяйка апартаментов оказалась душевной пожилой вдовой, потерявшей мужа год назад. Сама она переехала за город к своей сестре, решив сдать квартиру и жить на вырученные деньги. Когда Филипп и Мике в первый раз пришли в будущий офис Локстона, Мике остановился в дверях со словами:

— Я никогда не буду здесь работать. И жить тем более.

— Да ладно, — усмехнулся Филипп. — Душевное место.

Квартира располагалась на втором этаже двухэтажного дома и состояла из двух комнат и кухни. Взорам вошедших нортов открывались небольшой холл и довольно просторная комната. Холл был оклеен тканевыми обоями в розовый цветочек, а в комнате на всю стену висел гобелен, изображавший пастуха и пастушку, отдыхавших в тени раскидистого дерева и наблюдавших за телятами, щиплющими травку. Из мебели в комнате остались только стол, накрытый вязаной скатертью, и кресло-качалка. Окно было занавешено кружевными шторами.

— Ремонт обойдётся дороже самой квартиры, — проговорил Мике.

— Не переживай, — ответил Филипп. — Я тебе посоветую хорошего мастера. Он делал ремонт в «Элизиуме».

— Он работает бесплатно? — усмехнулся Локстон.

— Нет, конечно. Просто будешь должен.

— Я никогда не расплачусь…

— А я не тороплю.

Мике обречённо вздохнул и всё-таки рискнул пройти в квартиру. Филипп последовал за ним. Вторая комната раньше служила спальней. От прежнего интерьера в ней осталась только широкая кровать с матрасом, сев на который, Филипп поспешил встать, потому что он весь был словно набит пылью. Такие же пыльные ярко розовые шторы были перевязаны большим бантом, а на окне в горшке стояла увядшая герань. Угрюмо посмотрев на выцветшие обои, Мике вдруг проговорил:

— Тебе не кажется, что тут жил кот?

— Ну да, — кивнул Филипп, — в запахе есть что-то такое…

— И обои драные как раз на высоте кошачьих лап, — показал Мике.

— Наверное, хозяйка жила вдвоём с котом. Пойдём посмотрим кухню?

— Угу. Мне уже почти не страшно.

Кухня оказалась маленькой, но уютной. Хотя Мике несколько смутили изображения гномиков на стенах.

— Здесь остался кофе, — радостно проговорил Локстон, раскрыв шкафчик. — Плита вроде рабочая. Давай приготовлю?

— Только если ты ещё и сахар найдёшь, — сказал Филипп. — Я горький не люблю.

— Найду, — кивнул Мике, доставая сахарницу.

Когда кухоньку наполнил аромат крепкого кофе, входная дверь раскрылась и на пороге возник Флориан с пушистым дымчатым котом в руках.

— Кажется, это твой, — проговорил Салес.

— Что мой? — не понял Мике, выглядывая их кухни.

— Кот. Он царапал твою дверь, пытаясь войти.

Словно пытаясь подтвердить слова Флориана, кот вырвался из его рук, спрыгнул на пол, побежал в комнату и запрыгнул на стол, где собственно и улёгся, показывая, что он здесь хозяин.

— Ты был прав, — усмехнулся Филипп. — Тут жил, вернее, живёт кот.

— Видимо, хозяйка его не забрала, — предположил Салес, проходя на кухню.

— Или он сам вернулся, — ответил Мике. — Кошки часто привязываются к месту. Фло, кофе будешь? Тут есть ещё чашка.

— Буду, — кивнул Салес. — Квартира… милая, — проговорил он с улыбкой.

— Лучше молчи, — сказал Мике.

Раздался стук в дверь, затем она снова раскрылась, и в квартиру вошли Росс и Кейлин. Оглядевшись по сторонам, Росс расхохотался.

— Прекрати, — ткнула его в бок Кейлин, с трудом сдерживая смех.

— Чашек больше нет, поэтому кофе я вам не дам, — проговорил Мике.

— Ой, какой красивый! — заметив кота, воскликнула Кейлин и прошла в комнату. — Как его зовут?

— Кактус, — ответил Локстон.

— Как? — удивилась Кейлин.

— На самом деле я понятия не имею, как его зовут. Первый раз его увидел чуть раньше вас.

— У хозяйки можно спросить, — сказал Филипп.

— У меня в планах не было встречаться с ней.

— Тогда придумай ему новое имя.

— Я уже сказал. Кактус.

— Почему Кактус? Он же не зелёный.

— Потому что.

— А мне нравится, — проговорил Росс. — Хорошая кличка.

— Какие новости? — поинтересовался Мике.

— Его так и не нашли, — ответил амарго.

— Вы про дирижёра? — спросил Флориан.

— Да, — кивнул Росс. — Он бежал из города. Сыщики не оставляют надежду его найти, но…

— А ты сам не занимаешься поиском?

— Меня никто не просил, — ответил Росс. — Шериф не давал мне подобных поручений. Да и это дело сыска всё-таки.

— Вряд ли Дов сейчас что-нибудь предпримет, — сказал Мике. — Ему не выгодно. Ему бы просто свою шкуру спасти.

— Это верно, — кивнул амарго. — Не думаю, что стоит волноваться по его поводу.

— Мике, Флориан, — проговорила вошедшая на кухню Кейлин с котом на руках. Тот довольно урчал, — мы приглашаем вас в «Элизиум» на ужин сегодня.

— Да, — подтвердил Филипп.

— В честь чего? — спросил Мике.

— А без повода нельзя? — улыбнулась Кейлин.

— Выпьем за твой будущий офис, — сказал Росс. — Я видел объявление в утренней газете. Ты всё правильно сделал.

— Только я отпугну первых клиентов, — усмехнулся Мике. — Если таковые вообще появятся. Кто поверит детективу с телятами на стене?

— Принимай их на кухне, — рассмеялся Росс. — Скажи, что у тебя ремонт.

— Сначала мне надо купить ещё две чашки, — проговорил Мике. — Потому что если вы вот так ещё все ко мне заявитесь, то пить чай или кофе придётся по очереди.

— И бокалы тогда уж, — усмехнулся Флориан.

— И пианино, — добавил Филипп.

— А вот это слишком дорого, — ответил Мике. — Я к вам буду приходить играть.

— С учениками? — спросил Росс.

— Я только с Питером буду заниматься. Если ты не будешь возражать. У тебя сейчас испуганный вид, будто ты этих детей боишься.

— Неправда, — возразил амарго. — Я твоих учеников не боюсь. Я музыку их боюсь.

— Питер способный, — рассмеялся Мике.

Кейлин отпустила кота, и тот запрыгнул на кухонный стол, сбивая одну из чашек.

— Три чашки, — сказал Мике.

— Я могу приходить со своей, — улыбнулся Флориан. — А ещё могу прислать тебе одного их своих слуг, чтобы помогал с уборкой.

В дверь снова постучали. Обнаружив, что не заперто, гость толкнул дверь и заглянул в квартиру. Им оказалась женщина лет сорока пяти с аккуратной причёской, одетая в довольно дорогое платье.

— Простите, я могу видеть господина Мике Локстона? — спросила она, несколько удивлённо оглядывая присутствующих в квартире.

— Можете, — ответил Мике, улыбаясь. — Это я.

— Я по очень деликатному делу, — проговорила женщина.

— А мы все как раз уже уходим, — сказал Росс. — Вы верно сделали, что обратились именно к господину Локстону. Он помог нам раскрыть страшное преступление.

— Рискуя жизнью, — добавил Филипп.

— Он даже был ранен, — сказала Кейлин.

— Мы как раз приходили, чтобы его поблагодарить, — проговорил Флориан.

Вся компания покинула квартиру, оставив женщину восхищённо смотреть на Мике.

— По-моему, неплохая реклама, — улыбнулся Росс.

Декабрь 2013 — февраль 2014

Mysteria