– Ты бы мог стать бухгалтером или бродячим музыкантом. Умеешь петь? Это бы пригодилось.
– Я лишь умею быть собой.
Бриттани, не раздумывая, повернулась и обвила руками его шею, попутно вглядываясь в лицо. Почувствовала мимолетное шевеление в его теле и тут же ощутила ответ в собственном. Но сейчас не время предаваться страсти.
– Значит, это и есть нормальная жизнь для тебя. Зачем меняться?
– Дорогая, обожаю, когда ты страстно встаешь на мою защиту. Я никогда не пробовал, вот в чем дело. Меня воспитывали королем. Моего отца свергли с трона, но он всегда считал, что это временно. У него не было намерений силой отбирать то, что по праву его. После его смерти ничего не изменилось. Я остался неофициальным королем. И всегда оставался тем, кем был. Сколько бы раз мне ни приходилось повторять, что я не достоин власти, те, кому я верил, ждали, что когда-нибудь я верну королевство. Они и сейчас верят. Для меня нормально быть величайшим разочарованием своего народа.
– Нет! Ты не можешь быть разочарованием.
Искорки зажглись в его глазах. Подняв руку, он погладил девушку по щеке, проведя пальцами по волосам.
– Ты заставляешь меня поверить в то, что я могу быть не только приличным человеком, но и тем, кем всегда должен был стать. Ты очарована мной, ослеплена и не видишь правды.
– Вы не правы, ваше величество. Вы просто чудо.
Он снисходительно посмотрел на нее, точно убежденный, что цена этому комплименту невысока: пара страстных ночей. Это больно задело Бриттани, ей вдруг стало ясно, что она любит его! Наверное, это случилось уже давно, может быть, с момента первой встречи в казино. Уже тогда она была потрясена этим мужчиной, предугадывая, что произойдет. Это любовь разрушающей силы, которой она опасалась всю жизнь. Они месяц на острове. Без масок. Она отдала Кайро свою невинность, открылась, и теперь не важно, что дальше. Даже если беременна, она ни о чем не жалеет.
Но говорить ему обо всем нельзя. Бриттани знала, что любовь может разрушить все. Даже перспектива стать родителями не выглядела столь опасной.
– Нет, дорогая, это ты чудо.
И поцеловал ее. Целуя его, Бриттани чувствовала отчаяние. Кто знает, сколько поцелуев им еще отпущено? Сколько прикосновений?
Она теснее прижалась к мужу, расстегивая его брюки. Страсть пылала неудержимым костром, Бриттани едва могла дождаться, пока Кайро наденет презерватив. Его губы отодвинулись от нее, и девушка застонала от разочарования. Кайро не рассмеялся, как обычно. Они оба сегодня находились далеко не в игривом настроении.
Почувствовав между ног возбужденный член, Бриттани принялась двигаться, опускаясь все ниже, пока, наконец, не села на него полностью. Кайро медленно выдохнул. Закинув ноги ему на плечи, она, повинуясь внезапному порыву, прислонилась лбом к его лбу. Они долго сидели в такой позе. Кайро, король, ее муж, возможно, отец ее ребенка, и она. Он был спокоен, она трепетала и таяла. Губы их почти соприкасались.
Казалось, оба понимают, что вот-вот потеряют все, что пережили вместе на острове. Бриттани начала двигаться, точно совершая танцевальные движения. И это радость, это любовь. Она не могла бы признаться в этом мужчине, за которого вышла лишь ради громкого скандала, поэтому решила вложить свою любовь в каждое движение.
Спустив лямку ее платья, Кайро взял в рот тугой сосок и прижал ее к себе крепче. Бриттани запрокинула голову, казалось, она падает в звездную пропасть. Сложно было разделить их сейчас, объятых единым пламенем страсти, тесно переплетенных в объятиях друг друга. «Это любовь», – думала Бриттани, отдаваясь восторгу. И тут все мысли улетучились. Остался лишь Кайро.
Он провел по самому чувствительному месту ее тела. Наслаждение окутало ее с головой, но даже в этом стремительном водовороте она ощущала его. Он не переставая двигался, даря ей новые и новые ощущения, и наконец последовал за ней в долину удовольствия. Они провели ночь под звездным шатром. Утро все изменило.
Глава 9
Рано утром из столицы Вануату Порт-Вила прилетел на вертолете Рикардо.
Кайро с неудовольствием смотрел на друга, направляющегося в их сторону по пустынному берегу, одетого в безупречно отглаженный костюм.
Одежда, уместная в Париже, здесь выглядела даже смешно. Неужели Кайро и вправду так отдалился от дел? Если да, его это более чем устраивает.
– Я что, звал тебя? Мне казалось, нет.
Он с трудом сохранял спокойствие. За долгое время Кайро отвык разговаривать с кем бы то ни было, кроме Бриттани, и надеялся продлить это удовольствие хотя бы еще на несколько дней. Он и не хотел общаться ни с кем больше, кроме нее, думать о том, что в скором будущем придется с ней расставаться. Всякий раз при воспоминании об этом в груди поселялась острая ноющая боль. Плохой знак.
– Вас не было на связи целый месяц, сир. До вас невозможно было достучаться. Пошли даже слухи, что вас нет в живых.
– Слухи есть слухи.
– Поверьте, эти выглядело весьма правдоподобно, да и ваших фотографий нигде не было.
– О, я бы не умер просто так, в забвении и тишине. Тем более я еще слишком молод. Уж если бы и решил погибнуть, то непременно театрально, где-нибудь в большом городе, чтобы дать возможность таблоидам порезвиться на моих пышных похоронах.
– Сир, несколько дней назад у генерала Эстеса случился обширный инфаркт. Он упал в обморок, его спешно привезли в больницу, но после многочисленных попыток реанимировать он умер. Его министры пытаются спасти положение и восстановить мир, но они всего лишь марионетки. Люди готовы, сир.
Время, казалось, замедлило ход. Кайро вдруг вспомнил, как туманным утром они с отцом шли к дальнему поместью и тот положил руку на его плечо. Отец казался ему тогда старым и мудрым, хотя на самом деле был атлетически сложенным человеком лет сорока пяти.
«Твой долг – всегда оставаться Санта-Домини, куда бы мы ни отправились, и не важно, вернемся ли мы домой. Ты должен служить королевству, словом и делом. Каждым своим шагом, Кайро. Это твое предназначение».
И мальчик не забывал этих слов. Даже когда дождливым зимним днем его вызвали с урока истории мрачные незнакомцы, чтобы сообщить, что все его дорогие и любимые погибли. Он понял тогда, что следующий в смертельном списке генерала, пусть все вокруг и говорят, что старик не имеет к гибели его семьи никакого отношения, а все это несчастный случай. В отчаянии он жалел, что не погиб вместе со всеми, и подумывал сдаться Эстесу. Это было бы легче, чем борьба за трон. Но тогда он подумал о королевстве.
«Остался в живых лишь принц», – сообщила репортерша в новостях. Кайро смотрел телевизор в охраняемой комнате отеля где-то в пригороде Бостона, пока велось расследование гибели членов его семьи. Ему даже не разрешили прийти на похороны, он только увидел скорбящих людей, повторяющих: «Он – это все, что осталось от нашей истории». Кайро решил выполнить свой долг перед королевством и выжить. Однако, даже оставаясь частью истории Санта-Домини, никогда бы не мог править страной. Сейчас Кайро снова задумался о королевстве, генерале, почившем наконец тиране с испачканными кровью руками. Душа его ликовала, но радость эта была похожа на разбушевавшегося дикого зверя, оставляющего всюду отметины острых когтей. Он думал о женщине, которая назвала его чудом и перед которой он предстал без маски. Сердце болезненно сжималось, и в душе поселилась пустота. Он сам себе придумал роль шута, а шут не может стать королем. Поздно что-либо менять, нельзя позволять посмешищу, которого бы презирал отец, взойти на трон.
Кайро посмотрел на Рикардо:
– К чему готовы? К похоронам? Уверен, люди генерала проводят его честь по чести. Знаешь, Рикардо, мне нельзя ступать на землю Санта-Домини. Даже спустя годы.
На лице Рикардо мелькнуло что-то похожее на недоверие, быстро сменившееся яростью. Никогда еще он не позволял выказывать столь откровенные эмоции в присутствии господина. Кайро возненавидел себя еще больше. Хорошо, отец не видит, что стало с сыном. Он бы его просто не узнал.
– Рикардо, как ты думаешь, в какую игру мы играем? Наша цель – напомнить миру, что я недостоин трона. Что-то изменилось?
– Я думал, сир, игра окончена, полагал, с ее помощью мы просто выигрываем время.
– Ты знаешь, как люди относятся к чересчур самоуверенным.
Рикардо поставил чашку, точно боялся выронить. Кайро хотел что-то добавить, усиливая неприятное впечатление, произведенное на верного Рикардо, но какой-то звук привлек его внимание. Прежде чем обернуться, он понял, что увидит. Уже научился отличать легкую поступь от других и ни с чем бы не спутал.
Бриттани стояла у входа на веранду в ярком платье с цветочным рисунком. Волосы небрежной волной расплавленной меди падали на плечи, темные глаза неотрывно смотрели на него. Кайро много раз говорил себе, что это всего лишь временное помешательство, однажды он проснется и обнаружит, что эта женщина ему надоела, как и многие другие до нее. Но вот прошел месяц, а страсть была по-прежнему сильна. Его интересовало все, что она скажет о книге, завтраке, погоде, облаках в небе. Он обожал истории об ее детстве, акцент, порой проскальзывавший сам собой, нежность в голосе, когда она рассказывала о бабушке.
О, почему, почему он сейчас не может к ней прикоснуться, а она так далеко от него и не подходит ближе?
– Ты все слышала? Эти новости никоим образом меня не касаются.
– Сир, – настаивал Рикардо, – слухи о вашей смерти чрезвычайно взволновали министров. Они хотят провести быструю кампанию и выбрать другого регента под надуманным предлогом.
– Тогда мне стоит остаться здесь. Что может быть забавнее заварушки? Пусть грызутся между собой, а меня не трогают.
– Не валяй дурака, – холодно и спокойно заметила Бриттани. – Тебе нужно вернуться.
Таким голосом она разговаривала с ним в Монте-Карло. И сейчас, как тогда, это возбудило Кайро. Правда, в ее тоне ясно слышались печальные нотки. Она грустила оттого, что теряет рай, в котором они жили до прилета Рикардо. Сожалела о том, что должно произойти, о чем они договорились заблаговременно до