– Но если Закон так плох, то как наше племя выжило?
– Остальные тоже выжили, кто с Законом, кто – без. Выживать – это всегда тяжело.
Она дала Другу еще одну корочку (он принял ее с восторгом и тут же принялся грызть, держа новый подарок цепкими лапками) и продолжила:
– Но для того, чтобы выжить, необязательно быть животным.
– Раньше было такое слово – раб.
– Что это за слово?
– Оно означало человека-вещь. Раньше одни люди владели другими, могли их продать, поменять, убить, покалечить, заставить работать до полного изнеможения… Это было давно. Очень давно.
– Раб, – Белка попробовала слово на вкус. – Рабы. Так вот, Книжник… Необязательно становиться рабом, чтобы выжить. Хорошее слово. Спасибо.
– Не за что. Я знаю много ненужных слов, – сказал он, вытягиваясь на жестком каремате во весь рост. Ноги практически не болели, он ощущал, как мазь, высыхая, стягивает кожу.
– Ты много читал, Книжник?
– Я только и делал, что читал. С тех пор, как научился.
– Это трудно?
– Читать? – Тим улыбнулся. – Что ты… Нет. Гораздо легче, чем бегать по веткам, как белка, и таскать на себе огромный рюкзак, как лошадь.
При этих словах по ее лицу пробежала едва заметная тень, она на мгновение отвела взгляд, словно испугавшись чего-то.
– Ты можешь меня научить читать?
– Ты серьезно?
Книжник расцвел.
– Серьезно.
– Конечно, я научу тебя. Вот…
Он потянулся к своему рюкзаку.
– Завтра, – сказала Белка. – Мы учебу начнем завтра. А сейчас – спать. Ты мне нужен здоровым и сильным.
– А ты?
– Я лягу здесь, возле дверей.
– Зачем?
– На всякий случай.
– Ну, мне он показался мирным…
Белка задула лучины и в амбаре стало почти темно, только лунный свет, проникающий через окошко под крышей, освещал один из углов. Слышно было, как топает мощными лапами охраняющий двор Клык да трещат цикады за оградой.
– Это тебе для размышлений, – произнесла Белка негромко. – Я знаю Тома не первый день. Он младше нас с тобой на пару зим и, когда я пришла к нему в первый раз, он мне показался не челом – тином. Тогда я удачно сходила в Сити, принесла ништяков на обмен…
Она помолчала.
– В общем, я не заметила хвост и привела сюда трех челов из племени Сити. Одного из них он застрелил. Другого удалось убить мне. А третий получил пулю в колено…
– И?
– Том прибил его живьем к столбу на границе с Сити. Не поленился съездить и прибить. Спустил раненому кожу с плеч, перебил вторую ногу и оставил умирать на столбе, как пугало на кукурузном поле.
– А ты?
– Я ему помогла. Я держала пленника, пока Том прибивал его гвоздями. Он имел полное право застрелить меня, Книжник. Я привела к нему в дом чужих. Это была моя вина. Но я делала это не потому, что хотела искупить вину.
– А почему?
– Потому, что это было правильно. Он предупредил – не суйтесь. И другого способа сделать так, чтобы ему поверили, не было.
– Зачем ты мне это рассказала?
– Здесь нет мирных челов, Книжник. Ни одного.
Он улыбнулся сам себе. Она не могла разглядеть его улыбку.
– А я?
– Что ты знаешь о себе, Тим? – произнесла она устало. – Ничего! Спи.
– Но если ты никому не веришь, Белка, почему мы здесь?
– Завтра ты поймешь все сам. Спи.
– Живи вечно, Белка.
– Живи вечно, Книжник!
И он уснул.
Рассвет разгорался медленно.
С северо-запада дул холодный сырой ветер. Было зябко. Цикады умолкли еще под утро и вместо них надрывались лягушки, в изобилии водившиеся у ручья.
Книжник не спал.
Не спал не потому, что не хотел, просто ферма начинала жить и шуметь задолго до того, как солнце выкрасило горизонт всеми оттенками розового и пурпурного.
Сначала заорал петух, да так заорал, что Книжник подскочил над карематом как минимум на фут. Потом начали мычать коровы в хлеву – пришло время утренней дойки и молоко, заполнившее вымена, заставило их беспокоиться.
Слышно было, как Эва загремела мятыми ведрами, потом глухо пролаял Клык, звякнула цепь, на которую его сажали на день. В фармерском доме заплакал разбуженный ребенок.
– Пора.
Голос Белки прозвучал из полумрака – ее все еще скрывала тень.
– Как ноги, Книжник?
Он пошевелил пальцами.
– Лучше. Не болят.
– Это хорошо. Обувайся.
Он нашел ботинки и натянул их на ноги.
– Готово.
– Где твой пистолет?
– Пистолет?
Он вспомнил об оружии, которое досталось ему от Ноги.
– Ага…
Кобура нашлась рядом с рюкзаком, под курткой.
– Тут.
– Проверь.
Он покрутил влажный от влаги пистолет в руках и вытер его полой свитера.
– Вроде, в порядке.
– Ну и хорошо. Пошли.
Он услышал шаги, потом дверь распахнулась – в амбар хлынул ровный и розовый утренний свет.
Он встал и нащупал лямки рюкзака.
– Рюкзак оставь, – приказала Белка.
Она тоже была налегке, даже без куртки, несмотря на зябкое утро. Джинсы, худи, автомат в руке.
– И в случае чего не высовывайся, за мной держись.
– А что такое может случиться?
– Ничего. Просто не высовывайся.
Они пошли к дому через внутренний двор – Белка впереди, Книжник плелся сзади.
Эва заметила их от дверей коровника и помахала свободной рукой:
– Заходите в кухню, завтрак готов!
Том уже завтракал, сидя за большим струганым столом. Перед ним стояла глубокая миска с кукурузной кашей, обильно сдобренной пахучим свиным салом, и кружка горячего молока. Рот фармера был занят едой, поэтому приветствие он прорычал неразборчиво.
Пахло от каши так, что в животе у Книжника заурчало, словно вчерашнего плотного ужина вовсе не было. Он с наслаждением съел немаленькую порцию, запил все молоком и, не удержавшись, облизал ложку, словно оголодавший кид.
Том тоже закончил есть, а Белка оставила порцию практически нетронутой. Зато Друг выскочил из капюшона ее худи и наслаждался новой корочкой, сидя на самом краю стола.
– Эва подготовила вам еду, – сказал фармер, набивая табаком деревянную трубку. – Найдете у входа.
Белка вынула из кармана два магазина, которые набивала вчера вечером, и положила их на стол, рядом с миской.
– Это вам. В благодарность. Живите вечно!
Том кивнул.
– Легкого пути.
– Есть разговор, – продолжила Белка, глядя фармеру в глаза.
– Говори.
Он подошел к печи и пошарил в углях короткой кочергой.
– Ты видел наши рюкзаки?
– Видел.
– Они слишком тяжелы для нас.
– Ну, это не проблема, – пожал плечами Том, раскуривая трубку от уголька. – Оставьте часть груза у меня. На хранение. Или… – он с удовольствием выпустил густой серый дым, – или, если не доверяете, просто заройте где-то в укромном месте. Я еще вчера удивился, увидев такие мешки. Ты и половину дороги до Сити не пройдешь, как Бегун уже будет висеть у тебя на загривке… Зачем ты столько несешь с собой, Белка? Покойнику не нужны ништяки.
– Зато живым надо платить за ночлег.
Она подбородком указала на лежащие на столе магазины и добавила:
– И за еду. И за проход по территориям.
– Сити не даст тебе проход по территориям, – возразил он. – Ни за какие ништяки. Ты у них как кость у Клыка в горле.
– Я знаю, – кивнула Белка. – Поэтому хочу сделать тебе предложение.
– Слушаю.
– Все, что в рюкзаках – твое. Мы поедем дальше налегке.
– Поедете? – переспросил он. – На чем?
– Ты продашь нам лошадей.
Он смотрел на Белку через табачный дым холодным, неприязненным взглядом, и Книжник подумал, что если бы вчера ему довелось увидеть, как Том может смотреть на собеседника, то он никогда бы не назвал его мирным человеком.
– Я не продам вам лошадей, – процедил фармер голосом, от которого остатки молока в кружке Тима едва не створожились. – Ты верно сбрендила, Белка. Лошади – это жизнь для меня и моей семьи. Забудь.
– У тебя шесть лошадей, Том. Продай мне двух, самых старых. Я заплачу тебе большую цену.
– Уходи, Белка, – сказал фармер. – Забирай своего дружка – и уходи. Мы вчера обо всем договорились. Еда у входа. Лошадей тебе не видать.
– Старый жеребец и плохонькая кобыла. Я отдам тебе все, кроме аптечки и двух сотен патронов. Там есть чем поживиться, Том. Ты не пожалеешь. Нам не уйти от погони на своих двоих.
– Это не моя забота, Белка. Можешь выбросить свое добро в ручей или зарыть. Сделки не будет.
– Жаль.
Она встала и протянула Другу ладонь. Тот немедленно взбежал на плечо и скрылся в своем излюбленном гнезде за ее плечами.
– Ты не оставил мне выбора, Том.
Ствол автомата смотрел фармеру в грудь.
– Не хватайся за оружие, я не хочу тебя убивать.
– Ты решила меня ограбить, Белка?
Она покачала головой.
– Я дам тебе справедливую цену за твоих лошадей, Том. Обещаю.
– Я не продаю лошадей, – сказал он. И буквально взлетел над столом, словно его вытолкнула вверх тугая пружина.
В руке Тома блеснуло серое лезвие длиной с добрый локоть, металл со свистом прорезал воздух. Белка отпрянула назад, опрокидывая стул вместе с сидящим на нем Тимом, который и привстать не успел. Острие меча прошуршало перед самым лицом Книжника, едва не разрубив ему нос, и тут он ударился об пол спиной, забил дыхание и остальные события наблюдал из положения лежа.
Она действительно не хотела убивать хозяина.
Нашпиговать его свинцом, как куропатку кашей, можно было одним движением указательного пальца, она же отразила выпад прикладом и стволом ударила Тома по ребрам. Удар получился сильный и точный, фармер буквально улетел в сторону, сметая по дороге тяжелые кухонные табуреты.
Теперь они стояли друг против друга.
– Перестань, – попросила Белка, держа Тома на мушке. – Давай не будем устраивать смертоубийства из-за лошадей.
– Ты пришла в мой дом, – прорычал фармер. Он покраснел, жилы на шее вздулись. – И обманула меня. Я впустил тебя в свой дом, а ты оказалась воровкой!