– Дети, – пояснила та, отбрасывая длинную челку назад (единственный жест, напоминающий о прежней Дане). – Я занимаюсь младшими – от двух до пяти. И еще я, как оказалось, неплохо готовлю… Через день у меня смена на кухне.
– Ты? На кухне?
– Есть можно, – кивнул Энтони. – Подтверждаю. У Мириам, конечно, вкуснее мясо, но супы у Даны получаются то, что надо. Во всяком случае, никто не жаловался.
Он улыбнулся краешками губ, едва заметно, чтобы ободрить. Улыбка получилась печальной.
– Не смотри ты на нас так, Ханна. Конечно, нам тяжело…
– Особенно, когда дети плачут по ночам… – вставила Дана. – Представляешь, темно, и слышен тихий-тихий вой. «Мама, мама…» В спальне у меня двадцать пять малышей – начинает один и остальные подхватывают. И так час… Или два. Или три… До самого утра…
Она сглотнула всхлип и посмотрела на Ханну больными собачьими глазами.
Губы у Даны подрагивали, но она старалась скрыть это, как могла. Правда, могла она плохо.
– Ты не думай, что мы жалуемся… – перебил Дану Энтони. – Могло бы быть еще тяжелее. Я, например, не выдержал бы работы в похоронной команде. Как по мне, так лучше копать ров и ставить ограду. Даже если руки в мясо, все равно лучше, чем таскать мумии и жечь их на костре. Помнишь Кима, Ханна?
Ханна Кима помнила. Симпатичный худой парень, выступал за школу в сборной по плаванию. Он чудесно танцевал – невысокий, ловкий и очень музыкальный. Он очень любил танцевать…
– Ким застрелился два дня назад, – пояснил Энтони. – После того, как сжег тела своих родственников. Вот поэтому я просто укрепляю периметр и не могу заставить себя зайти в наш дом… Пусть кто-нибудь другой заходит…
Ханна вспомнила пару в самолетных креслах и закрыла глаза.
– Слишком много мертвых, – произнесла она тихо. – Везде, где я шла или ехала, были мертвецы. Я похоронила своих родителей… Сама… Но кто-то должен войти и в твой дом, Тони.
– Но не я, – быстро ответил он, отводя глаза. – Я туда не войду ни за что…
– Тела сжигают? – спросила Ханна.
– Приказ Грега, – сказала Дана. – То есть мы понимаем, что это вирус или еще какая-нибудь дрянь и трупы могут быть заразны. Мы уже неделю поддерживаем костры. Хорошо, что ветер сегодня не менялся… Ты не представляешь, как все это пахнет…
– Слушай, а почему ты не попросишь Грега перевести тебя на другие работы? – спросила Ханна. – Вы же старые друзья! Он что, не видит, что ты загибаешься?
– Грега? – спросил Энтони, на лице которого блуждало некое подобие улыбки. Весьма неприятное подобие. – Вот уж кого я больше ни о чем не попрошу… Наш мессийка не любит, когда ему напоминают о дружбе…
– Вы поссорились?
Энтони осклабился.
– Не надо, Тони, – взволнованно предупредила его Дана. – Он делает то, что…
– Он делает то, что ему нравится, – перебил ее Энтони, голос его задрожал он злости. – Он тащится от этого, Дана. Он наконец-то получил то, о чем мечтал – мир, где ему должны подчиняться.
– Что между вами произошло? – спросила Ханна. – Что он тебе сделал?
– Ничего… – начала Дана.
– Как это – ничего? Расскажи ей! Ну, расскажи! Расскажи, как он вместе с Васко наводил тут порядок! Ханне понравится!
– Тони! – сказала Ханна, как можно более убедительно. – Я ничего не знаю, но хочу знать… Что за хрень между вами произошла?
– А вот такая хрень! – Лицо у Энтони пошло красными пятнами. – Обычная! Одни должны убирать трупы, а другие с чистыми ручками только приказы отдают? А что делать, если я не могу? Ну не могу я! Ничего, кроме как вкапывать столбы под колючку, он для друга не нашел? Только трупы или рыть? Чем я хуже него? Почему он тут главный? Он что, умнее? Ни хера он не умнее! А пороть прилюдно – это правильно? А разрешить своим ублюдкам бить тех, кто не хочет ему подчиняться? Это как? Пользоваться тем, что у него за спиной этот отморозок Васко?
Казалось, еще чуть-чуть – и на его губах вскипит пена.
– Попросить Грега? – просипел он, выдавливая слова, словно пасту через сцепленные зубы. – Нашего умненького, добренького Грега? А не даст ли Грег своему другу Тони нормальную работу? Ведь Тони для него, как брат? Ведь Тони верный и преданный, как собака! Да, убивать я не умею… Но я же…
– Хватит! – рявкнула Дана.
Голос у нее стал резким, с неприятными интонациями – что-то среднее между окриком и визгом. Она явно не сдерживала эмоции.
– Заканчивай ныть!
– Я не ною! – огрызнулся Тони, вскакивая. – Тебе нравится пахать по двадцать часов в сутки? Жопы мыть нравится? Мой! Для тебя он тоже другого места не нашел!
– А я не требовала другого места! – крикнула Дана в ответ. – Я делаю то, что могу и умею. Он не виноват, что я ничего другого не умею. И ты ничего другого не умеешь!
– Зато он умеет! Командовать! Будем беременеть сегодня, Дана? Грег приказал? Давай! Ему же еще и наши дети нужны! Раз-два! Раз-два! Сука! Ненавижу!
– Прости его, – попросила Дана негромко, поворачиваясь к Ханне. – Он не в себе…
– Я в себе! – прорычал Тони. – Слышишь, сука? Я в себе!
Он выбежал прочь, хлопнув дверью.
Некоторое время девушки молчали.
– Все так плохо? – спросила Ханна и взяла Дану за руку.
Ладонь была загрубевшей от работы и чуть влажной, кисть безвольной.
– Все очень плохо… Я не знаю, что делать.
– Он изменился.
– Он сходит с ума. Он считает, что все не так.
– А как правильно?
Дана высвободила руку и подняла на Ханну глаза. Слез не было, но взгляд был такой, словно ей только что переломали кости.
– А он не знает как. Главное, чтобы не так, как Грег.
– Что не так сделал Грег?
– Ввел пайки для всех, кто старше десяти лет. Работаешь хорошо – получаешь полный, не работаешь – получаешь в три раза меньше. Тех, кто пытался гнуть свое… Их вразумил Васко.
– Вразумил?
– За неподчинение – публичная порка. За воровство еды – изгнание. За другие мелкие провинности можно получить прикладом по ребрам.
Дана невесело усмехнулась.
– Грегори – совсем не тот Грегори, которого ты знала. Оказывается, никто из нас его не знал. И Тони, как оказалось, другой.
Она отбросила челку.
– И я не та, что была. И Лиз, и Васко, и Сэм… Прости, еще раз, Ханна, за эту сцену. Слишком многое произошло за эти дни. Мы все не в себе. Но я рада, что ты жива и вернулась.
Губы Даны прикоснулись к ее щеке – поцелуй вежливости: ни тепла, ни нежности, ни дружбы.
– Привыкай. Прости. Будем видеться!
Она вышла, не оглядываясь.
Ханна молча откинулась на подушки.
Сказать, что она была растеряна – это ничего не сказать. Ведь не годы отделяли их всех от совместного прошлого – чуть больше недели, но то, что произошло за эту неделю, кардинально поменяло все.
Дверь снова приоткрылась и в комнату заглянул мальчик, приносивший обед.
– Ханна, – позвал он. – Грегори просил тебя прийти. Если тебе лучше, конечно.
– Мне лучше, – отозвалась Ханна, вставая. – Я уже иду. Подожди меня в другой комнате, я оденусь.
– Слушаюсь! – отозвался мальчик и исчез.
Укол все еще действовал, ноги хоть и работали, но казались ватными, а колени гнулись так, словно были не из костей, а из мягкого желе, но Ханна встала и принялась одеваться.
Джинсы, футболка, кроссовки…
– Где Грег, Сэмюель? – крикнула Дана.
– Ждет в штабе, – пояснил мальчик из-за двери.
– В штабе? – удивилась Ханна, поправляя шнуровку на кроссовке.
– Бывший полицейский участок, знаешь? – маленький серьезный Сэмюель придержал дверь для Ханны, помогая ей выйти в коридор. – Теперь там оружейная и штаб…
– Извини, что поднял…
Грег был не один.
В лицо Ханна знала почти всех присутствующих, а вот по именам только несколько человек. Но среди присутствовавших был ее одноклассник Васко, и они на радостях даже обнялись. Васко за эту неделю стал еще суше прежнего – ни грамма жира, только кости, мышцы и горящие на осунувшемся лице темные блестящие глаза. Он был в камуфляже и пахло от него порохом и оружейной смазкой.
– Рад тебя видеть, Ханна… – сказал Васко. – Добро пожаловать домой!
– Смотри-ка, Ханна, – позвал ее Грег, показывая карту, лежащую на столе.
Карта оказалась самодельной, склеенной из распотрошенного автомобильного атласа, но вполне читаемой.
– Узнаешь? Ты тут была?
– Да. Вот автостоянка, вот «Мейсис». Вот тут я парковала джип…
– Сюда не подходила?
Грег провел пальцем влево от молла, туда, где на карте были отмечены несколько прямоугольников, окруженных пунктирной линией.
Ханна покачала головой.
– Нет. Это дальше, за паркингом. Но видела это место. Там еще забор высокий, из бетона.
– А что именно видела, помнишь? Верхаузы там были?
Ханна без труда восстановила в памяти серые длинные крыши.
– Были.
– Сколько раз мимо ездили – не сосчитать. – Грег разочарованно махнул рукой. – А что там за моллом построено, что где располагается, я совсем не помню…
– Зачем это тебе? – спросила Ханна.
– Давай-ка я объясню, – предложил Васко Грегу.
Тот кивнул, и Васко начал говорить.
– Сегодня умер один из раненых. Не наш раненый, из тех плохих парней, что ты привезла из Рейстера на хвосте… Так вот, он утверждал, что в этих верхаузах есть продовольствие, одежда и даже оружейный склад.
– Ничего сказать не могу… – пожала плечами Ханна. – Видела крыши, видела забор…
– Это понятно, от тебя и не требуется выдумывать, – кивнул Грег. – От тебя требуется проверить, не соврал ли покойник. Нужно туда поехать, разведать что там и как, и, если есть что забрать, то забрать. Васко у нас парень горячий, ему пострелять – хлебом не корми! Ты поспокойнее. Поэтому в этой вылазке – командир ты!
– Я? Грег!
– Ты, ты… Пойдешь старшей. Получишь два больших военных грузовика, десять человек на погрузку-выгрузку-переноску и группу Васко для обеспечения безопасности. Забери все, что можешь, все, что нам может понадобится. Задача – не сжечь все и убить всех, как понимаешь. Задача как в игре – собрать ресурсы и не потерять никого! Ясно? Выдвигаетесь прямо сейчас. Туда минут сорок ехать, если бодро. Будете на месте в сумерках, притаитесь и внимательно оглядите все в округе. Если кто-то там уже мародерничает, в прямой конфликт не вступайте. Слышишь, Васко?