Васко кивнул.
– Но все-таки, – Грег улыбнулся, – если будет необходимость ударить – бейте первыми. Не рискуйте. Девушек старайтесь брать живыми. Остальных – по возможности.
Васко снова кивнул.
– Как ты? – спросил Грег Ханну. – Справишься?
Она пожала плечами.
– Наверное. Не знаю.
– Нам нужны эти ресурсы, Ханна. Все, что мы успеем прибрать к рукам, поможет пережить эту зиму. И следующую. И ту, которую мы с тобой уже не увидим. Одежда, лекарства, продукты питания, топливо, генераторы. Даже такие мелочи, как батарейки – все пригодится. Нам нужно оружие, патроны, рации и оптика. Нам нужно все, вплоть до старых покрышек – ими можно топить, если будет холодно.
Грег был убийственно серьезен.
Все, кто находился в штабе, слушали его с такими же серьезными лицами – Ханне показалось, что все они разучились улыбаться.
– Нам нужно все, что вы сможете найти и доставить в Вайсвилль, – повторил Грег. – И каждый из вас нам нужен живым и здоровым. Поэтому – будьте рассудительны и осторожны. Вернитесь домой.
Он посмотрел на Васко.
– Командует Ханна. Понимаешь почему?
Васко нахмурился, но взгляд не отвел.
– Да.
– Выдвигайтесь.
Ханна не успела оглянуться, как началась осень.
Вот только вчера жара не отпускала их даже ночью, а сегодня под утро хотелось укрыться с головой. Зябкий рассвет спустился на Вайсвилль в конце первой недели сентября, вестник грядущих холодных дней. Город собирался жить вопреки всему, что случилось. Он изменялся, приспосабливался к новым правилам, накапливал жирок, но все еще тосковал по прошлому каждой улицей, каждым брошенным домом.
Время шло, с каждым днем трупов сжигали все меньше и меньше и вонь, висевшая над городком в дни, когда дул восточный ветер, перестала выедать глаза. В Вайсвилле появился охраняемый внутренний периметр, за которым можно было чувствовать себя в относительной безопасности, и внешние укрепления, перекрывавшие подъезды к городу и развилку.
Жизнь постепенно налаживалась. Вернее, не налаживалась, а входила в какое-то более-менее понятное русло, и эта определенность давала живущим в Вайсвилле надежду на будущее. И никто не задумывался над тем, каково было тому, кто принимал решения. Достаточно было знать, что кто-то их принимает.
Одним из талантов Грега было умение поставить каждого из членов команды на место, где он приносил наибольшую пользу. В принципе, именно это отличает хорошего организатора от обычного исполнителя. Он, словно шахматист, пытался планировать партию на несколько ходов вперед, и, хотя это не всегда получалось, механизм все-таки работал, пусть со сбоями, но работал. Во всяком случае, без Грега он бы не смог функционировать совсем.
Особое внимание уделялось малышам – без них просто не было будущего, и Стаховски обозначил уход и воспитание самых младших как приоритетную задачу.
Те из тинов, которые умели находить общий язык с бэбиками и кидами, работали в яслях и детских садах – Грег настаивал на том, чтобы всех воспитанников с самого раннего возраста учили грамоте и счету. Портить книги, используя их для растопки, он тоже запретил. Разве может быть будущее без знаний?
Кидов постарше учили стрелять, ухаживать за оружием, водить машины – Вайсвиллю были нужны воины, возможно, даже больше, чем мыслители.
Джессика и Сэм, как и собирались, учили четверых двенадцатилеток оказывать первую помощь, принимать роды и разбираться в лекарствах. Лиз показывала технику перевязок и инъекций – ничего более сложного она не умела, но и ее наука оказалась востребованной.
Кто-то занимался огородами, благо, справочная литература была в городской библиотеке, кто-то ставил самодельные силки, мастеря их из рыболовной лески, кто-то строил сараи и загородки для птицы – хоть косо и криво, но строил.
Домашней птицы в Вайсвилле было немного, а ту, что была, собирали по соседним фермерским хозяйствам.
Кто-то рыбачил в обмелевшем за лето Санни-спрингс, кто-то охотился, благо кроликов в округе водилось великое множество, да и олени регулярно подходили к Базе со стороны леса. Кто-то мешками таскал кукурузу, вызревшую на заброшенных полях, к машинам, и все это обитатели везли, волокли, тащили на спинах в Вайсвилль, набивая съестным подвалы домов, как бурундук защечные мешки.
Найти, принести, сохранить – жизнь городка напоминала жизнь муравейника в начале осени. Полторы сотни работоспособных жителей пытались обеспечить себе сытую жизнь зимой и все, у кого хватало опыта и воображения понять, что может случиться с ними, когда наступят холода, работали не за страх, а за совесть.
А Ханна…
Ханна возглавила одну из трех групп мародеров, как оказалось, самую успешную и самую отчаянную. Васко с автоматической винтовкой наперевес, занял позицию за ее правым плечом, и Ханна знала, что он отдаст за нее жизнь в случае необходимости. Иногда она ловила на себе его взгляды, и это не были взгляды телохранителя или друга. Но обычно Васко успевал отвести глаза, и в такие моменты Ханна думала, что могла ошибиться.
Васко был сдержан и холоден при любых обстоятельствах, кроме боевых, в бою его темперамент выплескивался через край, и тогда Гонсалес превращался в машину для убийства. В такие моменты Ханна вспоминала слова Тони.
Васко действительно нравилось убивать, он наслаждался насилием, как меломан наслаждается изысканным музыкальным сопровождением любимой оперы, как наркоман – грядущей дозой. Тони оказался прав, но рядом с Васко Ханна чувствовала себя защищенной и сильной. Ей даже не приходилось браться за пистолет. Гонсалес и его «сумасшедшая пятерка» замыкали все проблемы на себя. Остальное не имело значения.
Вместе они вычистили склады в Рейстере – там действительно было чем поживиться. В Вудфилде они разжились двумя цистернами дизельного топлива и двадцатью тоннами бензина вместе с бензовозом. В Пайнтауне пришлось воевать с пришлыми мародерами из-за складов с зерном и мукой, но кончилось все благополучно – разгромом противника.
Теперь она редко видела своих друзей по школе – разные обязанности и, как следствие, разные права, интересы и группы общения. Нет, никаких запретов ходить друг к другу в гости не было. Просто был восемнадцатичасовый рабочий день, и у каждого жителя Вайсвилля в этом дне было свое место, словно у патрона в пулеметной ленте.
А после работы, если честно, было не до общения.
И никто никого не принуждал к беспрекословному послушанию, но все подчинялись общему укладу – просто иначе система не работала. Во всяком случае, ужасов насилия над личностью, так живо описанных Тони в первые дни ее появления здесь, Ханна не наблюдала. Или не замечала, будучи постоянно занятой своей работой. Впереди была осень с ее дождями и ветрами, снежная морозная зима и десятки новых смертей, которые предстояло пережить.
В августе вирус унес три жизни, в сентябре беспощадно прикончил еще четверых обитателей Вайсвилля.
Но люди ко всему привыкают.
Горели смрадные погребальные костры, но все так же уходили в разведку группы мародеров, дымили печи кухонь, играли бэбики и киды в детских садах, заступали на дежурство часовые внутреннего и внешнего периметра.
Да, было страшно, особенно когда Ханна впервые увидела, как смерть забирает одного из ее ровесников.
Генри нужно было застрелить, избавить от мучений, но она не смогла – физически не смогла нажать курок. Это сделал Васко. Сделал, искривив тонкие губы, словно пускал пулю не в трясущегося в судорогах старика, который еще полчаса назад был их другом, а в совершенно незнакомого человека.
Потом пришел Грег и тело отнесли на погребальную площадь, где киды уже сложили костер.
Прощание было недолгим, пламя жарким, на скорбь не оставалось времени.
Городу нужно было жить дальше, а Грегу с помощниками – сделать так, чтобы он жил: организовать, прокормить и защитить триста с лишним человек, которые еще вчера не умели ничего, кроме как играть в компьютерные игры. Когда тут скорбеть? Смерть стояла за спиной каждого из них, привычная, ставшая почти родной за эти месяцы. Каждый день, каждую минуту, каждую секунду она дышала в спину, клала свои костистые лапы на плечи выжившим. От нее можно было увернуться сегодня, но время, когда она возьмет свое, было предопределено для каждого.
Если бояться смерти бесполезно, то можно лишь научиться не обращать на нее внимания. Жить, словно ее не существует.
Им повезло, что продуктовые склады, на которых хранились тонны пайков для армейских, находились не на наглухо замурованной автоматикой Базе, а на городских складах. Им еще раз повезло, что часть бронетехники, предназначенной для охраны внешнего периметра, осталась в ангарах ремонтной и охранной службы Маунт-хилл – это помогло успешно мародерствовать и защищаться от чужаков. А уж то, что на внешних складах хранилось стрелковое оружие для военной полиции, было не просто удачей, а огромным везением – без этого железа Вайсвилль мог не дотянуть и до осени.
Грег жалел, что не может переселить колонию на Базу и превратить укрытие в настоящую крепость. В принципе, защитные стены можно было попытаться преодолеть, но внутри смельчаков ждали автоматические системы ведения огня, запечатанные метровой броней входы под землю и огнеметные ловушки. Рисковать десятками жизней Грег не хотел.
Энергоснабжение смертоносного хозяйства было автономным – собственный ядерный реактор, небольшой, но достаточно мощный, проектировщики упрятали на многометровой глубине.
Силовой установки Базы хватило бы на город в несколько сот тысяч жителей, только вот База в закрытом режиме была абсолютно автономна и недоступна – ни входа, ни выхода, ни открытых коммуникаций. Грег не оставлял мысли найти способ запитать Вайсвилль от военного реактора, хотя бы через защитный контур, но ни одной лазейки пока не нашел.
Если бы проблемы Вайсвилля ограничивались снабжением и защитой от внешних угроз, то Стаховски был бы идеален как вождь, но, как водится, самые тяжелые вопросы и решения всегда остаются на закуску. То, что случилось между Ханной и Грегом, не имело отношения ни к одной из обыденных задач, которые решались в Вайсвилле по сто раз на дню. Но конфликт лидеров всегда неизбежен. Чтобы он разгорелся нет необходимости ни в чем, кроме наличия лидеров.