– Клянусь Белоснежными Дамами Полей! – пробормотал мастер Амброзий, протирая глаза.
Когда же он отважился взглянуть еще раз, портрет исчез.
Несколько секунд он молчал, открыв рот, совершенно сбитый с толку, и Черносливка, воспользовавшись его замешательством, незаметно выскользнула из комнаты.
Наконец волна неистовой ярости привела его в чувство. Над ним, Амброзием Жимолостью, сенатором, издеваются! Но они заплатят за это! Клянусь Солнцем, Луной и Звездами, они заплатят за это! И он погрозил кулаком стенам, украшенным плющом и морским луком.
Но пока платить приходилось ему. Чудовищное обвинение было выдвинуто против его единственного ребенка, и, возможно, это обвинение не лишено оснований.
Ну что ж, факты нужно воспринимать такими, какими они есть. Теперь он совсем успокоился. Лицо приняло суровое и решительное выражение. Ничто не выдавало растерянности, лишь несколько секунд до этого переполнявшей его. Мастер Амброзий решил выяснить дело до конца. Он либо опровергнет подлый намек Черносливки Шантиклер, либо, если эта ужасная новость окажется правдой (а внутренний голос, не желающий молчать, нашептывал ему, что это была правда), стойко встретит тяжкое известие и для блага города выяснит, кто же виноват в случившемся.
Вероятно, во всем Луде-Туманном не нашлось бы человека, так сильно страдавшего, как страдал мастер Амброзий Жимолость. Было настоящее благородство в том, как мужественно он встретил возможность общественного скандала. Ни минуты он не думал о том, чтобы замять дело и спасти репутацию дочери.
Нет, правосудие свершится, даже если весь город узнает, что единственное дитя Амброзия Жимолости, – вдобавок девушка, что непонятным образом делало происшедшее еще ужасней – отведало волшебный фрукт.
Видение же герцога Обри Меднокудрого он сразу отмел как галлюцинацию, объясняя это своим возбужденным состоянием, а также исторической атмосферой, густым туманом окутывавшей Академию.
Перед тем, как покинуть гостиную мисс Примрозы, мастер Амброзий взял в руки незаконченную вышивку, которую недавно в раздражении отшвырнул от себя, и механически сунул ее в карман. «В конце концов, – подумал он, – земляника вполне могла быть не красной, а пурпурной. Возможно, у нее был образец для вышивки, а не просто глупая женская фантазия».
Но, предполагая, что вышитые ягоды были волшебными фруктами, мастер Амброзий ошибался.
Глава 8Эндимион Хитровэн испугался, а в старой дружбе пробита брешь
Мастер Амброзий очень надеялся застать дома одного из посланных за Лунолюбой грумов, который благополучно вернулся бы вместе с его дочерью.
Но этого не произошло. Более того, он столкнулся еще с одним непредвиденным обстоятельством. Лунолюба бежала с невероятной, непостижимой скоростью и направлялась при этом на Запад.
А что, если ее целью были Горы Раздора? Если она пересечет их, ее никогда больше не увидят в Доримаре.
Нужно немедленно сообщить обо всем Мамшансу и поднять тревогу. Поисковые группы должны срочно отправиться на западную границу и прочесать каждый метр.
Когда он выходил, его остановила госпожа Жасмина. Она была в том капризном настроении, которое всегда так раздражало мужа.
– Где ты был, Амброзий? – спросила она ворчливо. – Сначала Лунолюба орет, как сумасшедший попугай, а потом ты убегаешь сразу после обеда и бросаешь меня, когда мне было так плохо, что я чуть не упала в обморок! Куда ты ходил, Амброзий? – Ее голос становился все пронзительнее. – Я очень хочу, чтобы ты пошел к мисс Примрозе и сказал ей, что она не должна позволять Лунолюбе вести себя, как мальчишка, и разыгрывать подобные шутки со своими родителями… Прибегать домой среди бела дня и нести такую несусветную чепуху. Несносная девчонка, так нас напугала! Я почти сама готова немедленно пойти в Академию и хорошенько ее отругать!
– Прекрати болтовню, Жасмина, и не задерживай меня, – взорвался мастер Амброзий. – Лунолюбы нет в Академии.
И он испытал какое-то дикое удовольствие, когда, поспешно выходя из комнаты, бросил через плечо:
– Очень боюсь, что ты больше никогда не увидишь свою дочь, Жасмина.
Через полчаса он вернулся домой еще более подавленным, ибо узнал от Мамшанса, что за последнее время в городе участились случаи употребления злополучных фруктов.
В гостиной он застал Эндимиона Хитровэна, сидевшего в обществе его жены.
Последние слова мужа вызвали у нее приступ бурной истерики, и, опасаясь припадка, перепуганные слуги на свой страх и риск вызвали единственного врача в Луде, которому доверяли, – Эндимиона Хитровэна. И безмятежная улыбка госпожи Жасмины свидетельствовала о том, что врачу действительно удалось сгладить впечатление, произведенное последними словами Амброзия, и восстановить то, что она называла нормальным состоянием ума, а именно – со стояние чайника, в котором достаточно воды, чтобы он мог благополучно кипеть на медленном огне.
Она встретила мастера Амброзия на удивление приветливо.
– Ох, Амброзий! – воскликнула она – Мы так приятно поговорили с доктором Хитровэном. Он говорит, что девочки в ее возрасте часто делают глупости и бывают в возбужденном состоянии. Я, конечно, уверена, что со мной такого никогда не случалось, но волноваться нечего, Лунолюбу наверняка приведут домой до наступления ночи. Я считаю, что нам следует забрать ее от мисс Примрозы. Она, по крайней мере, научилась там хотя бы одному – красиво нарезать масло. Поэтому думаю, что нам нужно устроить ей бал до прихода зимы. Вы уж извините меня, доктор Хитровэн, я должна еще проверить кое-что. – И Жасмина поспешила уйти, чтобы произвести ревизию сундука с приданым Лунолюбы. Согласно традиции доримарских матерей, она с самого рождения дочери складывала в него кружева, бархат и парчу.
Госпожу Жасмину не без основания считали самой глупой женщиной в Луде-Туманном. Свойственное всем гражданам этого города отсутствие воображения и неспособность испытывать глубокие чувства были особенно ей присущи и дошли до полного идиотизма.
Итак, мастер Амброзий остался наедине с Эндимионом Хитровэном. Этот человек никогда ему не нравился, но в данный момент он даже был рад представившемуся случаю проконсультироваться с ним. Мастер Амброзий знал, что доктор, несомненно, был лучшим в стране специалистом и к тому же умным человеком.
– Хитровэн, – мрачно сказал он, когда госпожа Жасмина вышла из комнаты. – В Академии происходят очень странные вещи… очень странные.
– В самом деле? – удивился Эндимион Хитровэн, – И что же там происходит?
Мастер Амброзий хмыкнул:
– Не то, о чем можно говорить даже в мужской компании. Но могу сказать вам, Хитровэн, что я, не будучи впечатлительным человеком, кажется, совсем бы потерял голову, если бы остался в заведении мисс Примрозы подольше. Там везде витает… Не знаю, как бы это назвать…
Эндимион Хитровэн заинтересовался.
– И что же вы видели? – спросил он.
– О, не стоит вспоминать об этом. Ну разве, как пример того, что фантазии глупых нервных женщин иногда могут быть заразительными. Мне там почудилось, будто я вижу портрет герцога Обри, отраженный в окне. А уж если мне что-то мерещится, значит, действительно происходит нечто подозрительное.
Выражение лица у Эндимиона Хитровэна стало непроницаемым.
– Оптические иллюзии были известны и раньше, мастер Амброзий, – ответил он спокойно. – Оптические иллюзии – это вполне узаконенный обман, таков уж этот мир.
Мастер Амброзий заворчал. Он терпеть не мог отвратительную манеру говорить, свойственную этому типу.
Но на сердце у него лежал тяжелый камень, гнетущее чувство беспокойства вынуждало его либо подтвердить, либо развеять собственные страхи. Поэтому, проигнорировав насмешку, он, тяжело вздохнув, сказал:
– Впрочем, это сущий пустяк. У меня есть серьезные опасения, что моя дочь… Моя дочь… Ну, в общем, говоря напрямик, я боюсь, что моя дочь отведала волшебных фруктов.
Эндимион Хитровэн в ужасе всплеснул рука ми, но потом недоверчиво засмеялся:
– Невозможно, мой дорогой сэр, невозможно! Ваша уважаемая супруга говорила мне, что вы чем-то глубоко обеспокоены, но позвольте мне уверить вас, что ваше подозрение вызвано только болезненной впечатлительностью. Это невозможно.
– В самом деле? – угрюмо переспросил мастер Амброзий и, вытащив из кармана вышивку, протянул ее врачу со словами: – А что вы на это скажете? Я обнаружил это рукоделие в гостиной у мисс Крабьяблонс. Я не очень разбираюсь в ботанике, но я никогда не видел пурпурной земляники в Доримаре… Клянусь Жареным Сыром! Да что с вами?
В этот момент Эндимион Хитровэн смертельно побледнел и уставился на вышивку с таким ужасом, словно увидел домового.
Мастер Амброзий воспринял его поведение как подтверждение своей теории и проворчал:
– Ну что, не так уж и невозможно, а? – И мрачно добавил: – Да, я очень боюсь, что именно эту штуку и дали попробовать моей девочке.
Тут его глаза сверкнули и, сжав кулаки, он закричал:
– Но это не ее вина! Не пройдет и нескольких дней, как я выкурю это осиное гнездо! Я выброшу эту жеманную старую идиотку из ее собственного дома. Клянусь Золотыми Яблоками Запада, я…
К этому времени Эндимион Хитровэн уже успокоился, по крайней мере, внешне.
– Вы имеете в виду мисс Крабьяблонс? – спросил он своим обычным тоном.
– Да, мисс Примрозу Крабьяблонс! – прогремел мастер Амброзий. – Эту глупую, бесстыдную, старую…
– Да, да, – с добродушным нетерпением перебил его Эндимион Хитровэн. – Смею сказать, что она действительно стоит всего того, что вы о ней сказали, и даже больше, но все равно я не верю, что она способна дать вашей дочери то, что вы думаете. Признаюсь, когда вы мне показали эту вышивку, я сначала испугался. В отличие от вас я немного разбираюсь в ботанике и, конечно же, никогда не видел подобных ягод в Доримаре. Но это не доказывает того, что они растут… за горами. Много необычных фруктов произрастает на Коричных островах или в оазисах Янтарной пустыни… Да ваши собственные корабли привозят их иногда. У дам Луда нет недостатка в экзотических цветах и фруктах, служащих им образцом для вышивания. Нет, нет, вы немного взвинчены, мастер Амброзий, иначе бы вы не позволили себе высказывать подобные мысли.