асие на брак с проповедником.
Мать радостно обняла дочь, хваля за послушание родительской воле и разумный выбор, а отец только промолвил:
– Если думаешь быть с ним счастлива – выходи. Дай только Бог, чтобы тебе не пришлось раскаиваться в своем выборе!
Роусон, уехавший несколько дней тому назад, еще не возвращался, и Робертс с нетерпением ожидал его, чтобы окончательно скрепить брачный договор.
Стоял чудный вечер, когда вся семья вышла во двор, чтобы заняться обычными домашними работами. Мэриан, с корзиною корма в руках, стояла, окруженная тучей домашней птицы, и мать невольно залюбовалась этой мирной сценой. Вдруг Мэриан вздрогнула и от неожиданности выронила из рук корзину. У забора, отделявшего двор, стоял Роусон.
– Чего ты испугалась, дочурка? – спросила миссис Робертс, не заметив подошедшего проповедника.
– Мама, мистер Роусон вернулся! – ответила молодая девушка, оправившись от смущения и подходя к проповеднику.
– Добро пожаловать, любезный мистер Роусон! Очень рада вас видеть. А мы, признаться, уже соскучились по вам! – сказала старушка.
– И мисс Мэриан тоже? – спросил Роусон, здороваясь с хозяйкой.
– Вы прекрасно знаете, мистер Роусон, что я очень рада вас видеть! – смущенно произнесла молодая девушка. – Вы всегда дорогой гость в нашем доме!
– Мэриан, – сказал методист серьезным тоном, – мне удалось наконец справиться с делами. Теперь у меня собственный дом. Желаете войти туда хозяйкой? Желаете ли стать моей женой?
– О, конечно, конечно! – ответила за дочь миссис Робертс. – Мэриан уже призналась мне, что любит вас. Теперь ее счастье в ваших руках!
– О, что касается меня, несчастного грешника, – смиренно сказал Роусон, – то я, насколько позволят мне мои слабые силы, постараюсь сделать мисс Мэриан счастливой, как она заслуживает того!
Девушка молча протянула Роусону руку, которую тот нежно поцеловал.
– Вот, Роусон, вот это я называю держать слово! – воскликнул Робертс, показываясь на крыльце. – Как дела?
– Прекрасно, мистер Робертс! Даже лучше, чем я предполагал. Теперь остановка только за вашим согласием. Благословите нас с Мэриан, и на будущей неделе в воскресенье можно бы совершить и брачный обряд!
– А не слишком ли скоро? – осведомился Робертс.
– Отчего же скоро? – вмешалась мать. – Ведь Мэриан согласна, а наши приготовления почти совсем окончены. А как дела с домом, мистер Роусон?
– Я уже почти договорился с Аткинсом. Если хотите, завтра мы вместе съездим посмотреть ферму. В случае благоприятного исхода покупки у меня с женой будет прекрасная ферма на очень недурной земле.
– Так не лучше ли подождать со свадьбой до окончательной покупки фермы? – спросил Робертс.
– О, мистер Робертс! – возразил Роусон. – Мне столько пришлось перенести всякого рода затруднений и хлопот, что вы должны понять мое самое горячее желание поскорее устроить свою судьбу!
– Ну, как хотите! – согласился хозяин. – Берите Мэриан и будьте счастливы!
– О, как я вам благодарен, мистер Робертс! Поверьте, я постараюсь, чтобы Мэриан никогда не пришлось раскаяться в своем выборе! А теперь позвольте попрощаться с вами, дорогие родители! Надеюсь, вы разрешите мне теперь так называть вас?
– А я думала, что вы проведете вечерок с невестой! – сказала миссис Робертс.
– Страстно бы желал этого, – ответил Роусон, – но дела требуют моего немедленного возвращения в город!
– Мы отправимся к Аткинсу в понедельник, – заметил Робертс. – Не забудьте этого, Роусон! Я уже просил Брауна предупредить Аткинса о нашем приезде. Браун поедет мимо Аткинса на собрание регуляторов у Бариля и скажет ему об этом.
– А мне говорили, что общество регуляторов распадается, – оживленно заметил Роусон. – Разве это не правда?
– Конечно, не правда! Они, напротив, еще теснее сплотились и завтра обсудят свои дальнейшие действия.
– А нельзя ли и мне присутствовать на их собрании?
– Сколько угодно! – расхохотался Робертс. – Да не хотите ли сами вступить в число членов их общества? Впрочем, я и забыл, что вы не одобряете их образ действий!
– Я не одобряю их поступков, поскольку они безрассудны и бесчеловечны, – ответил Роусон, – но цель самого общества кажется мне почтенной, и я не прочь присоединиться к ним!
– Как? – изумился, не веря своим ушам, Робертс. – Да ведь еще недавно вы осуждали их и говорили…
– Я и теперь нахожу их собрания противозаконными, – перебил его Роусон, – но тем не менее…
– Что ж тут удивительного? – вмешалась миссис Робертс. – Мистер Роусон своим вмешательством хочет предохранить их от всякого рода заблуждений, которые позволяют себе эти молодые повесы, собственно говоря, желающие принести стране посильную пользу.
– Не забудьте, Роусон, – сказал Робертс, – что регуляторы принимают в свое общество только людей, поклявшихся всегда и во всем повиноваться их постановлениям. Не думаю, чтобы они охотно приняли в свои ряды вас, постоянно читающего им нотации и во всеуслышание заявляющего, что они не правы, поступая по-своему.
– Тем не менее я попытаюсь сделать это, – невозмутимо продолжал Роусон, – и если завтра у меня останется свободное время, я отправлюсь на собрание и не откажусь от своей цели до тех пор, пока мне прямо не скажут, что не желают иметь меня своим членом.
– Вот и прекрасно! – подхватил Робертс.
– А кто теперь командир регуляторов в нашем округе? – спросил Роусон.
– Браун!
– Как так? Ведь всего несколько недель назад в этой комнате он порицал действия регуляторов и…
– У Брауна есть основательная причина поступать так. После того, как подозрение в убийстве Гитзкота пало на него, ему больше ничего не оставалось, как присоединиться к регуляторам и всеми силами стараться разыскать настоящих убийц.
– Но ведь главной задачей регуляторов является поимка конокрадов! – воскликнул сильно взволнованный последними словами собеседника Роусон.
– Да, розыск конокрадов тоже входит в круг действий этого общества, – ответил Робертс. – Впрочем, вы скоро сами познакомитесь с их планами и намерениями. Теперь они предполагают допросить наиболее подозрительных людей!
– Дай бог, чтобы им удалось найти и убийцу Алапаги! – сказала миссис Робертс. – Знаете, мистер Роусон, я несколько раз молилась Богу, прося его указать этим людям убийцу бедной индианки, этой ревностной христианки и наиболее внимательной вашей слушательницы. Убить такое чистое, невинное создание! О, это ужасно!
– Да, ужасно! – ответил все еще не оправившийся от волнения Роусон. – А теперь я должен проститься с вами, дорогие родители, мне пора ехать. Передайте Мэриан мой сердечный привет и скажите, что я уехал, не прощаясь с нею, так как не желал беспокоить ее. Она, кажется, отправилась помолиться Богу. Прощайте!
С этими словами Роусон сел на лошадь и отправился в путь.
– Бетси, ты не находишь, что с нашей дочерью творится что-то странное? – спросил Робертс жену после отъезда будущего зятя.
– Вот глупости! – отозвалась та. – Что с ней может твориться?
– Не оказываешь ли ты слишком сильного влияния на ее выбор мужа?
– Какой ты странный человек! Конечно нет! Она грустна немного, это правда, но только потому, что ей придется расстаться с нами. Что же касается мужа, то лучше Роусона ей не найти!
– Ну, положим, я совершенно иного мнения. По-моему, она свободно могла бы найти какого-нибудь молодого человека, более подходящего ей, чем этот проповедник. Но раз ты и Мэриан желаете этого, я препятствовать не буду, тем более что Роусон обзаводится своим хозяйством и, как человек деловой, поведет его недурно.
Хотя у старого фермера раньше были кое-какие подозрения относительно методиста, однако последний сумел вкрасться к нему в доверие, да и могла ли существовать вообще, при всеобщем уважении и почтении к проповеднику, хотя бы тень недоверия к нему?!
Отъехав от фермы настолько, что деревья совершенно скрыли его из виду, Роусон сменил галоп на шаг, а вскоре и совсем остановился, бормоча себе под нос странные слова:
– Черт возьми! Арканзас действительно становится для меня опасным. Малейшая оплошность, какой-нибудь пустяк, и все полетит вверх дном: и мое благополучие, и предстоящая свадьба, и даже сама жизнь. Как бы то ни было, нужно вовремя убраться из этих мест, как сделали мои товарищи. Хорошо еще, что этот проклятый Ассовум куда-то запропастился, а то бы мне пришлось совсем скверно. Особенно меня беспокоит мой перочинный ножик…
В это время лошадь проповедника навострила уши, и почти тотчас же, точно из-под земли, вырос Ассовум.
– Здравствуйте, мистер Роусон, – пробормотал он, проходя мимо пораженного проповедника.
– Ассовум! – с ужасом воскликнул Роусон, бледнея как полотно. – Ассовум! – несколько оправившись, сказал он. – Где ты пропадал? Мы очень беспокоились о тебе.
– Но ведь и бледного человека тоже все время не было здесь! – загадочно произнес индеец. – Ассовум направляется теперь к могиле своей жены!
– Тебе не удалось еще отыскать следы ее убийцы?
– Нет еще! – тихо прошептал краснокожий. – Великий Дух не хочет сказать своему сыну его имени, хотя Ассовум беседовал с Великим Духом в священном месте, еще не оскверненном ногою белого. Теперь бедный краснокожий будет просить Маниту помочь ему!
– Да поможет он тебе! – воскликнул Роусон, забывая и свой сан, и свое презрение к суеверию индейца.
Ассовум поклонился, благодаря за такое пожелание, и скрылся за деревьями.
Методист сел на лошадь, дал ей шпоры и, быстро доскакав до лесной дороги, полным галопом пустил своего, не привыкшего к такой скачке, коня по ухабам и рытвинам размытой последними дождями дороги.
Глава IVВильсон. Прелестная служанка
Вскоре после отъезда Робертса от Гарпера Браун тоже собрался в дорогу, направляясь к Барилю, где должно было состояться собрание регуляторов. Кук тоже поехал с ним до развилки дорог, а Баренс остался у больного, хотя последний упрямо заявил, что в последний раз остается дома, точно собака на привязи.