Этот дагеротип послужил пособием при создании портретов Бальзака Берталем и другими. На нем писатель изображен во весь рост в панталонах и рубашке, расстегнутой у ворота и на груди. Сходство и выражение не оставляют желать ничего лучшего.
Последние годы жизни Дагера как малоинтересные прошли почти совсем незамеченными.
После обнародования открытия, не доставившего ему иной материальной выгоды, кроме вышеупомянутой пенсии в шесть тысяч франков, Дагер уединился в загородном домике в Пти-Бри. Здесь посещали его многие ученые, художники и любознательные иностранные туристы, относившиеся с полным уважением к добродушному старику. Но по временам в печати раздавались голоса недоброжелателей, желавших развенчать Дагера как творца светописи, с одной стороны, чрезмерно преувеличивая заслуги его сотрудника Ньепса, а с другой, – опираясь на оспаривание у него первенства изобретения англичанами. Некоторые газеты через десять лет еще воспроизводили письмо, написанное Тальботом к Араго и Био от 29 января 1839 года. Вот это письмо: «Милостивые государи! Через несколько дней я буду иметь честь представить академии наук форменное заявление на принадлежащее мне первенство в открытии следующих двух способов, приписываемое г-ну Дагеру: 1) фиксации изображений, даваемых камерой-обскурой, и 2) такой обработке этих изображений, что они уже более не изменяются при дальнейшем действии света. Весьма занятый в настоящее время трактующим о сем предмете мемуаром, который я должен читать на днях в Королевском обществе, ограничусь пока тем, что прошу вас принять уверение в моем совершенном уважении. Тальбот».
В свое время мы увидим, насколько справедлива была претензия Тальбота на первенство в изобретении светописи.
Но огорченный под конец жизни этим спором, Дагер все же иногда покидал свое уединение для посещения уже многочисленных тогда парижских фотографий. Наблюдая разные усовершенствования в его открытии, он имел привычку восклицать: «Как могли вы добиться таких удивительных результатов?» И добродушный изобретатель наивно осыпал вопросами собрата по искусству, им же самим созданному. После непродолжительной болезни Дагер умер 10 июля 1851 года, в тот момент, когда фотография вступала на новый путь, открывавший ей бесконечные и богатые перспективы. После него не осталось детей, а только одна племянница, дочь его сестры Евлампии Куртен, урожденной Дагер.
Французское Общество изящных искусств поставило Дагеру скромный памятник на его могиле на кладбище Пти-Бри-сюр-Марн (Petit Bry sur Marne); но более достойный его монумент воздвигнут изобретателю впоследствии по международной подписке на его родине, в Кормейле.
Глава III
Дагеротипия в настоящее время уже всецело принадлежит истории светописи. И если мы решили отвести ей в этом очерке довольно много места, описав ее технику, то делаем это по той причине, что самые недостатки дагеротипии послужили исходным пунктом последовавших улучшений, приведших наконец фотографию к ее теперешней высокой степени совершенства. Дагер, задавшись мыслью удержать световые изображения, даваемые камерою-обскурою, пользовался ею в том первоначальном ее виде, в каком этот аппарат был известен со времен Порты. Никому не приходило в голову заняться оптическим усовершенствованием камеры-обскуры, так как никто не мог предвидеть будущего огромного значения прибора, казавшегося пригодным лишь для забавы. Только будучи на полдороге к своему открытию, Дагер вместе с Шарлем Шевалье стал думать об улучшении камеры-обскуры, не сделав, однако, в этом отношении ничего существенного. Вопрос о том, почему Дагер из светочувствительных веществ остановился на йоде, быть может, объясняется тем, что элемент этот, открытый Куртуа в 1812 году, был в начале двадцатых годов веществом еще новым, интересовавшим химиков и врачей, возлагавших на него весьма большие надежды. В то время Гей-Люссак уже определил место йода в ряду родственных ему галоидов – хлора и брома, а также изучил его соединения с различными металлами.
Дагеровский способ, давая в камере-обскуре прямо позитивный снимок, в этом отношении резко отличается от других способов светописи: он основан на действии химических реактивов, находящихся в состоянии пара, и если в настоящее время можно объяснить весь этот процесс благодаря успехам, достигнутым фотографической химией, тем не менее нельзя не удивляться терпению и чрезвычайному остроумию, обнаруженным его первым изобретателем.
Переходим к технике дагеротипии в том ее виде, в каком она практиковалась в 40-х и 50-х годах, еще при жизни Дагера.
Медные, гальваническим путем высеребренные пластинки, употреблявшиеся для дагеротипа в первые годы после его открытия, дали повод к основанию новых фабрик, исключительно занимавшихся изготовлением этих пластинок: в настоящее время их уже нельзя найти в магазинах фотографических принадлежностей, а разве только на заводах, изготовляющих накладное серебро.
Дагеровские пластинки имели полмиллиметра (1/50 дюйма) толщины; самый большой формат их равнялся 7x10 дюймам и назывался целою пластинкою; чаще же употреблялись полупластинки. Эти названия удержались и до нашего времени для обозначения размеров стекол и других светочувствительных экранов камеры-обскуры.
Чистка пластинок. Для этой очень важной подготовительной операции брали тампон из чесаной ваты, настолько большой, чтобы охватывающие его пальцы не прикасались к пластинке, которая посыпалась самым мелким трепелом, так как сколько-нибудь крупные песчинки могли произвести царапину и сделать пластинку негодною к употреблению. Ватный тампон смачивался спиртом, и им по доске растирался трепел по всей поверхности пластинки.
Когда трепел на пластинке высохнет, его стирают другим чистым ватным тампоном и затем на пластинку дышат: облачко пара должно иметь совершенно правильную круглую форму, в противном случае полировку необходимо возобновить. Успех дагеротипа во многом зависит от этой первой операции: надо, чтобы пары йода и брома, придающие пластинке светочувствительность, распределялись как можно равномернее по ее поверхности.
После этой первой чистки пластинку окончательно отполировывают до зеркальности крокусом при помощи прикрепленной к рукоятке замшевой подушечки; излишек крокуса после полировки сметается барсучьей кистью.
Придание пластинкам светочувствительности (сенсибилизация). Это делают, подвергая пластинку последовательно действию паров йода и брома.
Для сенсибилизации употребляются две фарфоровые ванночки, закрытые сверху стеклом; на дно одной из ванночек кладутся пластинки йода, в другую – довольно толстый слой так называемой бромистой извести.
Когда ванны приготовлены, пластинку подвергают сначала действию йода; при этом, смотря по количеству йода и температуре, серебряный слой пластинки более или менее быстро начинает окрашиваться сначала в светло-желтый, потом в темно-желтый, розовый, фиолетовый, голубой и зеленый и наконец яркий желтый цвет. Доведя окрашивание до этого последнего цвета, пластинку кладут на вторую ванну и подвергают ее действию паров брома до бледно-фиолетового окрашивания. Теперь чувствительная пластинка готова к экспозиции.
Выставление пластинки в камере-обскуре (экспозиция). Время позирования или так называемой экспозиции в дагеротипе весьма неодинаково, но во всяком случае почти в пятьдесят раз дольше, чем в фотографии на коллодионе и броможелатинных пластинках.
Точное определение времени экспозиции требует большого навыка и хорошего ознакомления с качествами оптического прибора, в котором производится съемка дагеротипа.
Проявление изображения. Изображение на пластинке вызывается действием на ее чувствительную поверхность слабых паров ртути, нагреваемой от 50 до 70 °C. Для этой операции употреблялся ящик особого устройства. Когда изображение достаточно проявилось, его вынимают из шкафчика. В дагеротипии нет возможности управлять проявлением, как в некоторых других способах: приходится брать изображение как оно есть, не имея возможности сделать в нем изменения.
Закрепление изображения (фиксация). Когда проявление при помощи ртути сделано, изображение уже способно переносить без изменения не слишком сильный свет; но необходимо его окончательно закрепить, растворяя насевший на пластинку излишек йодистого и бромистого серебра. Дагер вначале употреблял раствор поваренной соли; но позднее, по совету Гершеля, стали пользоваться 10-процентным раствором серноватистокислого натрия. После двух-трехминутного погружения в закрепляющий раствор пластинка вынимается и ополаскивается перегнанной водой. Но несмотря на это закрепление, изображение на полученном дагеротипе так слабо, что при сколько-нибудь сильном трении оно легко исчезает.
Золочение дагеротипов. Для лучшего укрепления изображения, а также для придания ему лучшей окраски Физо предложил употреблять золочение. Приготовив по особому рецепту золотой раствор, его равномерно наливают на пластинку и подогревают спиртовой лампой до легкого кипения, после чего пластинку быстро опускают в холодную воду и затем высушивают также на спиртовой лампе. После этой операции изображение принимает более красивый вид и становится настолько прочнее, что легкое трение его уже не портит.
Дагеротип, получаемый на посеребренной пластинке, отличается главным образом от других способов фотографии тем, что он представляет собой именно позитивное изображение, а не дает предварительного негатива.
Дагеротипия как метод обнаружила весьма много существенных и важных несовершенств, почему вся описанная здесь сложная техника была оставлена и уже в конце сороковых годов этот род светописи был заменен другими способами, причем самое название светописи изменилось на «фотографию».