– С возвращением, – раздался голос из угла.
Она вскрикнула, но тут зажегся торшер, и она увидела в кресле Макса.
– Господи, как ты меня напугал, – она обхватила себя за плечи, ее трясло.
– Между прочим, классно выглядишь. У мадам Риволи отличный вкус.
– Откуда ты знаешь про мадам Риволи?
Он пропустил ее вопрос мимо ушей.
– Послушай, тебе не кажется, что мы должны отпраздновать твое возвращение? Не знаю, как ты, а я проголодался.
Только сейчас она заметила, что на журнальном столике стоят бутылка, два бокала, какие-то закуски. Он усмехнулся:
– Где еще ты найдешь такого заботливого патрона?
– Что все это значит?
– Это значит, что Макс хочет с тобой выпить. – Он разлил вино в бокалы и подсел к ней на кровать. – За твои успехи!
Эмили залпом выпила и спросила:
– Какие еще успехи?
– Не скромничай. Калифорния… Голливуд… совсем не плохо для начала. А как в постели? – Он приблизился к ней вплотную.
Эмили отпрянула.
– Ты о чем?
– Ты меня отлично поняла. – Он поправил у нее на груди жабо.
– Что, шпионил за нами! Шпионил, да? Да?
– Только давай без истерик.
– Кто тебе сказал, с кем я была? Ну?
– Раш, кто же.
– Врешь, сволочь!
Макс спокойно подошел к столику, налил себе вина, взял с тарелки сэндвич.
– Ай-яй-яй, – он сокрушенно покачал головой. – Я, можно сказать, терплю убытки, отпускаю тебя на неделю развлечься, и вот благодарность.
Эмили глядела на него во все глаза.
– На неделю? Развлечься?
Макс пожал плечами.
– Его слова. Ладно, думаю, пусть девочка посмотрит на красивую жизнь. Небось не каждый день Дастин Хоффман будет для нее шарики изо рта вытаскивать.
Эмили хотела что-то сказать, но губы у нее затряслись. А Макс продолжал:
– Не веришь? А ты у него спроси. Только не сейчас. Сейчас ему не до тебя.
– Дерьмо, – Эмили схватилась за сигарету. – Мешок дерьма, – повторила она в сердцах. И вдруг спохватилась: – Как ты вообще сюда попал?
Макс отмахнулся.
– По-моему, тебя гораздо больше волнует, чем сейчас занят твой Раш.
– Ты меня отвезешь?
– Гм. А если я скажу «нет»?
– Ты не скажешь «нет».
– Вот как? Это почему же?
Эмили посмотрела ему в глаза.
– Потому что это входит в твои планы.
Макс подлил себе вина, но пить не стал. Повертел на указательном пальце ключи от машины. Улыбнулся:
– Чего не сделаешь для хорошенькой стриптизерши!Раш злился. На себя, на Табиту. Чтобы успокоиться, он попробовал помять в пальцах глину, но испытанное средство на этот раз не подействовало. Оставался горячий душ. Он быстро разделся и уже хотел встать под обжигающую струю, когда в дверях появилась голая Табита.
– А где наша игрушка? – Раш заставил себя улыбнуться.
Она пошла за гуттаперчевой обезьянкой. Обезьянку купили после того, как Табита прокусила ему палец своими острыми зубами. Когда она вернулась, дверь в ванную была заперта.
– О\'кей, – процедила она и скрылась в темноте коридора.
Раш вышел из душа нескоро. Квартира встретила его тишиной. Он обошел все комнаты, заглянул в мастерскую. Табита исчезла. Он с облегчением вздохнул, налил в стакан бренди, и в этот момент она на него прыгнула откуда-то сверху. Он выронил стакан и перехватил ее руки у себя на горле.
– Хочешь меня? Говори! Хочешь?
– Пусти… больно.
Он напряг шею и попробовал стащить ее с загривка, но она намазала тело чем-то жирным, и пальцы его все время соскальзывали.
– По шлюхе своей затосковал? Да? Да?
– Пусти! – хрипел он.
Где-то рядом хлопнула дверца машины. На ходу что-то бросив Максу, Эмили вошла в подъезд и, не дожидаясь лифта, взбежала наверх. Она хотела позвонить, но, услышав голоса, тихо толкнула дверь – квартира никогда не запиралась. Крики доносились из мастерской.
– И много ты ему отвалил? – кричала Табита. – Сколько стоит неделю потрахаться со стриптизершей?
– Сколько бы ни стоило, тебя это не касается, – огрызнулся Раш.
Эмили отшатнулась, как от пощечины, и плотно прикрыла дверь. Она вызвала лифт, но из-за слабости в ногах присела на ступеньки. До нее продолжали долетать отдельные слова, однако в их смысл она уже не вникала.
– Ну еще бы! – взвилась Табита. Они стояли лицом к лицу и с ненавистью глядели друг на друга. – Мое дело сидеть на привязи, пока ты летаешь с очередной птичкой! А потом мазать тебе одно место, подозрительно красное после полетов!
Он хотел ее ударить, но она вовремя отскочила.
– Три года я слышала: «Это все бабочки-однодневки, а ты здесь хозяйка». Что, решил завести новую? Старичок втюрился?
– Ты…
– Старичку пора на отдых. И птичке твоей лучше ничего не знать, спокойней будет.
Раш швырнул ей одежду.
– Убирайся.
Табита не шелохнулась.
– Ну убей меня, – улыбнулся Раш. – Задуши, отрави, распили пополам. Разве ты еще не поняла, зачем я держал тебя?
Табита медленно пошла на него. Он отступал, продолжая ее поддразнивать:
– Испепели меня взглядом, Табита. Ты сейчас похожа на страшного василиска. Видишь, я дрожу как осиновый лист!
– Ты сам напросился, – сказала она одними губами.
Через несколько минут входная дверь открылась, и из квартиры вышла Табита, одетая, как всегда, с продуманной небрежностью. Эмили вскочила. Она собиралась сказать что-то в свое оправдание, но Табита ее опередила:
– Он тебя ждет.
Эмили не успела ничего спросить – кабинка лифта уплыла вниз. Из квартиры не доносилось ни звука. Она миновала кухню, ванную, спальню, наконец взялась за перила деревянной лесенки, что вела в мастерскую. Ее охватил страх.
– Раш? – неуверенно спросила она. И еще раз, громче: – Раш?
Она одолела три ступеньки, четвертую, пятую – и вдруг увидела его. Он лежал с открытыми глазами, метрах в десяти от нее, и в первую минуту можно было подумать, что он валяет дурака: прижался к полу, как какой-нибудь гигантский ящер в ожидании добычи. Она стиснула зубы. Медленно приблизившись, она присела на корточки и закрыла ему глаза.
Ни «кадиллака», ни Макса у подъезда не было. Эмили поискала взглядом белую машину, а затем, как ей казалось, быстрым шагом пересекла улицу. На самом деле она бежала. Вскоре с ней поравнялся белый «кадиллак».
– Засвечиваться не хотелось, – пояснил Макс, когда она села рядом.
Это было все, что он сказал.Их обеих мучили ночные кошмары. Эми, спавшая в столовой на узеньком диванчике, постанывала. Эмили металась, точно в бреду, и вдруг села на кровати с перекошенным лицом. Испуганная Эльжбета пулей вылетела из спальни. Вцепившись в Эми, она стала трясти ее, приговаривая:
– Ну чего ты? Просыпайся! Умерла ты, что ли?
Она вспомнила, как мать однажды потеряла сознание и отец бил ее по щекам, приводя в чувство. Эльжбета закатила спящей пощечину и быстро отпрянула, чтобы не получить сдачи.
– Что случилось? – спросила Эми, мгновенно проснувшись.
– Пошли, – девочка бесцеремонно потянула ее за собой.
– Куда ты меня тащишь? – Эми вяло сопротивлялась. – Сейчас что, утро?
За окном разлилась сероватая муть. Часы так и стояли на восьми, и само время, кажется, остановилось с ними вместе. Не то светало, не то смеркалось. В спальне, где шторы не поднимались, был полумрак. Эмили сидела в прежнем положении и беззвучно шевелила губами. Она была насквозь мокрая. Эми обняла ее за плечи.
– Плохой сон, да?
Эмили зябко поежилась.
– Принеси теплой воды и полотенце, – приказала Эми девочке и присела на кровать. – Мне тоже снилась всякая жуть, вспоминать не хочется.
– Кто такой Раш? – сипло спросила Эмили.
Эми вздрогнула.
– Откуда тебе известно это имя?
– У меня во сне был с ним роман. Мы летали в Америку, встречались в Голливуде с разными знаменитостями, он меня одевал, как королеву, а потом… – Она помолчала, сжимая и разжимая пальцы. – Что было потом?
– Зачем тебе?
– Потому что у меня ничего уже не будет. Ни Раша, ни Америки, ни леопардового комбинезона. Вообще ничего. Так что было потом?
– Чудеса в решете.
Вернулась Эльжбета с полотенцем через плечо и железным тазом, в котором плавала губка.
– Я сама, – сказала она, отодвигая локтем старшую, и заворковала над Эмили: – Сейчас мы снимем мокрую рубашечку, вот так, умница, и всю тебя протрем теплой водичкой, вот так, вот так, а потом разотрем полотенцем, и будет у нас девочка чистенькая, свеженькая.
– Ладно, вы тут заканчивайте и приходите в столовую. А я пока кое-что разложу. – Эми собрала разбросанные повсюду свертки и вышла из спальни.
В столовой все долго шелестели бумагой, разворачивая подарки. Эмили получила флакон духов, отец – кофту грубой вязки, Эльжбета – куклу с богатым гардеробом.
– Ну и сиськи у этой Барби! – зашептала она Эмили на ухо. – С такими только бегать.
– Держи свои четки. И вот это, – Эми протянула ей «Татрах» и три комплекта трусиков.
Девочка повертела в руках голубую коробочку.
– Чего это?
– Тампоны. Будешь их вставлять, когда начнутся месячные.
– Куда вставлять? – спросила Эльжбета.
– Туда. – Эми покосилась на отца. – Ты правда не понимаешь или прикидываешься?
Девочка мгновенно распечатала коробку, достала тампон и уже хотела осуществить первую примерку, но была вовремя остановлена.
– Потом, – засмеялась Эми. – И, пожалуйста, без самодеятельности. Там есть рисунок, на нем все показано. А с трусиками я, кажется, маху дала. Как бы они не оказались тебе малы…
На этот раз остановить Эльжбету не успели, и из-под платья мелькнул ее крепко сбитый крестьянский задок.
– Вот девка бесстыжая, – пробормотал старик.
Эльжбета тут же укусила:
– Вы, папаша, в этой кофте хотите спать или будете в нее огрызки прятать?
Старик покраснел и начал торопливо расстегивать пуговицы негнугцимися пальцами. А девочка уже взялась за Эми:
– Что, понавезла гостинцев и довольна! Ты бы лучше бельишка подкинула, а то он все простыни в доме обделал! И принцессу свою дари кому-нибудь другому. Выпендривается тут, какая она хорошая! – Эльжбета выкидывала из коробки кукольные наряды, потом выхватила у Эмили из рук флакон духов и шваркнула его об печь.