Николя взглянул на аватарку Ролана. Ничего особенного, огненно-рыжая шевелюра, лоб с залысинами и щеки в веснушках. Итак, они познакомились на факультете… Давнишняя парочка, но не женатая, раз она не носит обручального кольца. Где живет этот Ролан? С ней, в Париже? Или остался на Юге?
Николя осознал, что держит телефон в руках, и быстро положил его на место. Что вдруг на него нашло? Неужто он ревнует? Он отбросил мысль, что все могло вдруг завертеться так быстро, и его сердце, замкнувшееся четыре года назад, вновь приоткрылось за столь малое время. Сам не зная почему, он вдруг вспомнил, как цветет бамбук: приходит момент, когда во всем мире из-за какого-то необъяснимого феномена весь бамбук одного вида начинает цвести, в одно и то же время, иногда после пяти или десяти лет спячки. А потом умирает.
Вот и его сердце расцвело, как бамбук.
Ерунда. Николя не желал снова влюбляться. И еще меньше – в женщину, у которой кто-то есть. И еще меньше теперь, в кромешной тьме.
Вдруг справа сквозь гущу зарослей пробился свет фар. Коп снова насторожился и быстро осмотрелся. Где его коллега? Одри появилась и скользнула в салон, потирая руки:
– Это он?
Автомобиль приблизился и повернул в их сторону, несколько раз просигналив фарами. Николя не стал скрывать разочарования.
– Наши сменщики, чуть раньше времени… Класс…
Одри тоже казалась разочарованной. Но не бывает, чтобы всегда везло. Они вышли, обменялись парой слов с двумя полицейскими, прибывшими на смену, и отправились в обратный путь.
В тот момент, когда они выезжали на автостраду, на телефон Николя пришло сообщение. От Ясина.
«Владельцам барж из порта Ван Гог: электросчетчики под водой. Электричества нет».
29
Тиски сжимались.
И все же, паркуясь на стоянке «Cyberspace», Шарко никак не мог понять логику Ангела. Почему он тянет с публикацией манифеста? Чего еще ждет, когда на сегодня уже больше семисот тысяч подключений? Хочет увеличить аудиторию? Чтобы весь мир не отрывал глаз от его сайта?
Семьсот тысяч… Счетчик, расположенный внизу страницы, надрывался по экспоненте. Через полчаса перескочит за миллион. Клич #СпасемFlowizzиБертран# распространялся по планете Data[65], несясь по кабелям и оптическим волокнам, которые выплевывали нули и единицы, транслируемый тысячами пользователей и на всех языках, и все это меньше чем за двадцать четыре часа. Сколько бит, сколько информационных сигналов в секунду циркулируют по нашей планете, связывая друг с другом человеческие существа, как нейроны одного мозга?
И сколько из этих существ будут сидеть онлайн перед экранами в 20:34?
Взрывная волна от известия, что Летиция Шапелье замешана в деле, разошлась по кулуарам Бастиона, срочно провели совещания по всем службам с целью избежать утечки. Специалистка по информатике была задержана на сорок восемь часов, а скорее, на девяносто шесть, потому что дело граничило с терроризмом, и антитеррористический отдел встал на дыбы. Ни Жеко, ни парни из антитеррора ее не выпустят. Она попала в шестеренки машины, которая ее перемелет, и Шарко больше ничего не мог для нее сделать. Он только надеялся, что ей станет легче, если ее дочь спасется.
Франк и Люси вошли в здание «Cyberspace». У стойки приемной они сказали, что хотели бы поговорить с кем-нибудь из руководителей. Помещения были холодными и функциональными. Стойка секретарши у входа, цепочка кабинетов и в глубине open space[66], где виднелась дюжина фигур, сидящих за компьютерами.
Пока помощница управляющего стучала в одну из дверей, Шарко подошел поближе к большому компьютерному залу. Всмотрелся в лица. Молодежь, более чем вдвое младше его, некоторые в наушниках. Джинсы, майки, кроссовки… множество глаз обратились в его сторону, прежде чем снова уткнуться в компьютеры. Ни одного подозрительного или встревоженного взгляда. У Ангела явно есть чем заняться, кроме как торчать за одним из этих столов.
Вышедший к ним Бенуа Дасонвиль был ни много ни мало одним из сооснователей «Cyberspace». Лет пятидесяти, на тусклом бледном лице печать ответственности. Они представились, и он пригласил их в свой кабинет:
– В чем дело?
– У нас очень мало времени, мсье Дасонвиль, поэтому перейдем сразу к главному, – начал Шарко. – Многие результаты нашего расследования позволяют предположить, что один из ваших нынешних или бывших сотрудников замешан в серьезном уголовном преступлении.
Люси выложила фотографию разрушенного кардиостимулятора. Мужчина неуверенно взял ее.
– Мы знаем, что около двух с половиной лет назад он работал в вашей компании над обеспечением безопасности кардиостимуляторов «Cardiotex». Этот кардиостимулятор во вторник убил человека. Он был дистанционно активирован мобильником с подключенной антенной.
Лицо Бенуа Дасонвиля приняло замкнутое выражение.
– Только… только не говорите мне, что это связано с тем, что происходит сейчас. С теми несчастными, которые заперты в цилиндрах. С этой историей про Ангела будущего!
– Именно так. Мы полагаем, что о нем и идет речь. И похоже, эта мысль мелькнула и у вас.
Руководитель словно получил увесистую пощечину. Он сжался в своем кресле, как соискатель на суровом собеседовании.
– О господи…
Он глубоко задумался о чем-то, но через несколько секунд вновь сосредоточился на разговоре с полицейскими:
– Его зовут Фабрис Шевалье. Специалист по компьютерным сетям и безопасности. Настоящий ас… Он работал на нас с 2013 года и был одним из трех экспертов, которых мы поставили на исследование приборов «Cardiotex». Два года назад мы были вынуждены уволить его за грубую профессиональную ошибку. Вот почему его имя сразу пришло мне на ум.
Шарко клокотал. Ангел больше не был аватаркой за экраном. Они получили имя, данные о личности из плоти и крови.
– Что за грубая ошибка?
Дасонвиль покачал головой. Он казался оглушенным. Ну просто боксер в конце раунда.
– Это трудно объяснить, но, попросту говоря, мы обнаружили, что на нем лежит ответственность за баги в компьютерных программах, которые он исследовал или разрабатывал для наших крупных клиентов, причем занимался он этим с самого поступления к нам. Закодированные инструкции, которые он скрывал в программах и которые выполнялись при определенных условиях.
Его телефон зазвонил. Он отключил звук.
– Летом 2014 года, через некоторое время после его поступления, пришло в негодность информационное оборудование большого предприятия по производству протезов, для которого мы разрабатывали компьютерную систему. Потери исчислялись миллионами евро, об этом много писали в специализированной прессе. Несколько месяцев спустя слетел логический контроллер системы анализа ДНК. Поломка едва не разорила производителя. И так далее. Со стороны кажется, определить, что проблема исходит от нас, легко, но компьютерные процессы очень сложная вещь, клиенты обращаются к десяткам фирм, имея в виду техническое обслуживание, развитие, безопасность сетей, и все теряется в гигантской взаимосвязанной структуре. А поэтому, когда возникает проблема, много месяцев, а иногда и лет спустя очень трудно установить, откуда она взялась, и выявить виновного, особенно если этот виновный – блистательный специалист.
– Но все эти разнообразные проблемы исходили от вас, не так ли?
Он заколебался, потом пожал плечами:
– Формально ничего не доказано, иначе нас бы уже не существовало. Компьютерные неполадки случаются и будут случаться всегда. Сложная компьютерная программа – это часто миллионы строк. Миллионы; не знаю, представляете ли вы себе… Тревожный сигнал поступил к нам от одного из наших бывших служащих, Этана Лупена. Безусловно, в то время наиболее близкого к Шевалье сотрудника.
– С ним можно увидеться?
– Лупен ушел от нас полгода назад, он получил должность в Штатах, и у меня нет его новых координат. Но должен вам сказать, что Шевалье ни с кем не разговаривал. Целыми днями он сидел в своем углу и последним уходил вечером. Он работал много и хорошо, что компенсировало его асоциальное поведение. По крайней мере, мы так думали. Короче, Этан обратил внимание на реакционность некоторых его высказываний, которые он позволял себе вне этих стен. По отношению к нашим политикам, к технологии, вообще к прогрессу. Стоило ему выпить, и Шевалье поливал грязью клиентов, на которых работал. Он обвинял их в том, что они… искажают человеческую природу, ускоряют ее вырождение своими генетическими исследованиями или приращениями к человеку.
– Приращениями к человеку?
– Улучшение здоровья или способностей человеческого тела благодаря информатике или машинам. Протез руки или кардиостимулятор – это улучшение. Точно так же, как кохлеарные или ретинальные имплантаты, которые позволяют вернуть слух глухим и зрение слепым… Изначально, разумеется, речь шла об излечении патологий, но на выходе мы имеем гибрид человека и машины. Мы специализируемся на медицинской информатике; предприятия, которые работают над такими технологиями, составляют бо`льшую часть нашей клиентуры…
Дасонвиль указал на несколько рамок у себя на столе. Красивые фотографии процессоров, помещений супер-хайтек, людей в халатах с супербелоснежными зубами… Люси узнала «Cardiotex».
– По словам Этана, Шевалье испытывал своеобразное… наслаждение, когда узнавал, что наши клиенты столкнулись с серьезными компьютерными проблемами. У Этана возникли сомнения, можно ли ему доверять. Он начал вплотную интересоваться его работой в момент возникновения проблемы с логическим контроллером системы анализа ДНК. И действовал совершенно тайно, никто не был в курсе. Ему это стоило кучи бессонных ночей, но в конце концов в тех частях программ, за которые отвечал Шевалье, он обнаружил цепочки подозрительного кода, скрытые пакеты команд, которые активировались в обозначенные даты и сносили систему. Что-то вроде бомбы замедленного действия или троянского коня, если говорить проще. Этан рассказал мне об этом. Я немедленно вызвал Шевалье и потребовал объяснений. В тот момент Шевалье ничего не сказал, он держался пугающе спокойно, разве что не улыбался. Должен признаться, что у меня просто кровь в жилах стыла. Тогда я объявил, что нам придется с ним распроститься. Больше он никогда не прикоснулся ни к одному из наших компьютеров.