В глазах Арии читалось сострадание, но я не хотел останавливаться на прошлом.
— Все еще больно? — спросил я, и когда стало ясно, что она не совсем понимает, о чем я говорю, я провел кончиками пальцев по ее животу.
Ария покраснела, золотые ресницы затрепетали от смущения.
— Да, но разговоры помогают.
— Как это может помочь? — казалось невозможным сделать это простыми словами.
Когда я был в агонии, я определенно не хотел ни с кем разговаривать, не говоря уже о том, чтобы слушать чью-то болтовню, хотя Маттео в основном игнорировал мои желания.
— Это отвлекает меня. — призналась Ария, не сводя с меня глаз. Это было самое долгое время, когда она смотрела мне в глаза, и я должен был признать, что мне это нравилось. — Можешь рассказать мне больше о своей матери?
Было так много вещей, которые я помнил, будто они произошли вчера, но ни одна из них не была счастливой. Я не был уверен, что у нас с матерью было хоть одно счастливое воспоминание, если что-то не было запятнано жестокой тенью моего отца.
— Мой отец бил ее. Он ее изнасиловал. Я был маленький, но понимал, что происходит. Она больше не могла выносить моего отца, поэтому решила наглотаться таблеток и порезать себе запястья.
Ария вздрогнула. Я не уверен, было ли это потому что она представила, через что прошла моя мать. Я был почти уверен, что Ария волновалась, что это станет и ее судьбой. Сама мысль о том, что я могу сделать с Арией то же, что мой отец делал с матерью, и Ария будет лежать подо мной сломленная и испуганная, заставила меня захотеть принять душ.
— Она не должна была оставлять тебя и Маттео одних.
Это то, что дошло до неё? Ария была слишком добра, слишком хороша для меня, и как обычно она прорвалась прямо через одну из моих стен. Я потратил всю свою жизнь, чтобы построить их, сильные, и вот она ломает их, не осознавая этого.
— Я нашел ее.
Ария затаила дыхание, ее голубые глаза наполнились слезами. Слезы за меня.
— Ты нашел свою мать после того, как она порезала себе запястья?
Эмоции сдавили мою грудь, но я оттолкнул их глубоко-глубоко туда, где они должны были быть.
— Если быть точным, это было первое тело, которое я увидел. Конечно, не последнее, — сказал я, радуясь, что мой голос был твердым и сильным.
— Это ужасно. Ты, должно быть, был напуган. Ты был всего лишь мальчиком.
Я был и не был ребенком. Моя жизнь всегда была наполнена кровью и насилием, криками моей матери по ночам.
— Из-за этого я стал жёстким. В какой-то момент каждый мальчик должен потерять свою невинность. Мафия не место для слабых.
— Эмоции — это не слабость.
Я посмотрел Арии в глаза. Мягкость и сострадание в них уже были риском. Это были эмоции, которыми я не мог рисковать, определенно не на публике, и даже за закрытыми дверями они не были мудрыми. Мне нужно было быть жестким, как вор, страшным и грубым, если я хотел однажды править Фамильей, а до тех пор я должен был держать своего ублюдочного отца подальше от себя.
— Так и есть. Враги всегда ищут, где могут причинить тебе больше всего боли.
Отец использовал бы Арию против меня в своих гребаных играх разума, если бы он думал, что для меня она больше, чем симпатичная хреновина, над которой я могу доминировать и жестоко издеваться. Он представлял такой же риск для моей жены, как и братва, может, даже больше, потому что мои возможности защитить ее от него были ограничены на данный момент.
— И куда бы направилась братва, если бы хотела причинить тебе боль? — тихо спросила Ария, в ее голосе звучали одновременно надежда и любопытство.
Мой взгляд прошелся по нежным линиям ее лица.
Поскольку Маттео был достаточно силен, чтобы защитить себя, не было никого, кого мои враги могли бы использовать в качестве рычага против меня. Они знали, что мне плевать на всех, только Фамилья. Моя жизнь была посвящена мафии, моей единственной целью в жизни было стать Капо. Я был воспитан только с этой целью. Все остальное не имеет значения, особенно девушки. Девушку можно заменить.
Именно этому отец учил нас с Маттео, и сам этим жил. Ему не потребовалось много времени, чтобы заменить маму Ниной.
Взгляд Арии ударил по другой из моих стен, но я не мог позволить ей. Я выключил свет, нуждаясь в темноте, чтобы скрыть эмоции на ее лице.
— Они никогда не узнают, — сказал я.
Ария выпустила небольшой вздох. Ей нужно было перестать желать того, что я не мог дать ей, и не дал бы ради нас обоих. Было легко разрушить ее надежды, подавить ее эмоции в зародыше. Несколько жестоких слов, которые всегда давались мне так легко.
Я получил то, что хотел, прекрати эту гребаную эмоциональную херню. Все, что меня волнует, это твоя тугая киска, доящая мой член. Ты для меня ничего не значишь, кроме, как раздвинуть ноги, чтобы снять напряжение.
Эти слова пронзили бы Арию до костей, они бы остановили ее от того, чтобы снова заглядывать за мои стены.
Без сомнения, она поверила бы в их правдивость, потому что эти слова больше подходили мужчине, которым я был, чем те сладкие слова, которые я бормотал, лишая ее девственности.
Все поверят, что они отражают истинную природу моих чувств к девушке рядом со мной. Эти слова застряли у меня на языке, их нужно было произнести, чтобы защитить Арию и мои притязания на власть, но я не мог этого сделать. Я не мог так врать Арии, не мог так ее раздавить.
Но больше всего мне была невыносима мысль о том, как она будет смотреть на меня потом, как она никогда больше не улыбнется мне той маленькой доверчивой улыбкой.
ГЛАВА 20
Я проснулся с Арией, прижатой ко мне, ее лоб прислонился к моей груди, наши ноги переплелись. Ее шевеление разбудило меня.
Она попыталась высвободиться из моих объятий, не разбудив меня, но это было бесполезно. Мой сон был легким, и я просыпался от малейшего звука или движения.
— Что случилось? — пророкотал я.
— Мне нужно в ванную. — сонным голосом сказала Ария.
Я ослабил свою железную хватку вокруг нее, и она отстранилась, глядя на меня снизу вверх. Я наблюдал за ней из-под полуопущенных век.
Ария закусила губу, неуверенно улыбаясь. Она была застенчива из-за того, что мы сделали прошлой ночью.
Я провел большим пальцем по ее распухшим губам, наблюдая за румянцем на ее щеках.
Она медленно вылезла из постели, ее движения были напряженными. Мои глаза следили за ее красивой попкой, пока она шла в ванную.
Ее походка была слегка сбита от дискомфорта. Я был рад этому напоминанию, потому что мой член уже встал по стойке смирно под одеялом. Застонав, я потянулся к телефону на тумбочке. Было только восемь, и Ромеро должен был прибыть в девять, чтобы охранять Арию.
Я послал ему короткое сообщение, сказав, чтобы он прибыл в двенадцать, а затем еще одно сообщение Маттео, сообщив ему, что дела придется отложить на потом. Затем я выключил телефон, не в настроении выслушивать раздражающие вопросы брата.
Ария вернулась через десять минут, ее лицо время от времени искажалось.
— Болит? — спросил я, даже если это был риторический вопрос. Даже кто-то менее знакомый с признаками боли увидел бы, что она испытывает дискомфорт.
Ария остановилась перед кроватью, сморщив нос от стыда.
— Да. Прости.
— Почему ты извиняешься?
Ария вытянулась рядом со мной, ее глаза быстро скользнули вниз к моему паху, а затем обратно к моему лицу. Я никак не мог скрыть своего желания к ней, но это не означало, что я игнорировал потребности ее тела.
— Я думала, что тебе захочется сделать это снова, но я не думаю, что смогу.
Я ласкал ее ребра и бок.
— Я знаю. Я и не ждал, что ты будешь готова так скоро.
Кожа Арии покрылась мурашками под моими прикосновениями.
Я погладил ее живот, затем край ее прекрасного светлого треугольника. Она затаила дыхание.
— Я могу облизать тебя, если ты к этому готова.
Желание поглотило мои внутренности при мысли о том, чтобы зарыться между ее бедер.
Ария сглотнула.
— Не уверена, что это хорошая идея.
Я откинулся назад, но не сводил с нее глаз. Ее соски сморщились под моим вниманием.
Ария склонилась надо мной, ее взгляд задержался на моей груди и животе. Выражение ее лица не было сексуальным, поэтому она не восхищалась моими мускулами, но я знал, что они возбуждали ее, так же, как тело Арии сводило меня с ума от желания.
Я протянул руку и провел подушечкой большого пальца по ее розовому соску. Каждый дюйм Арии был совершенством, не только снаружи, но и внутри. Я был со столькими красивыми девушками, которые исполняли все мои гребаные желания. Девушки, которые никогда не знали ни единой правды обо мне, девушки, которые никогда не хотели знать больше, чем я мог им дать.
Я брал все, что хотел, не заботясь, блядь, об их эмоциях, выбирал их по их внешности, размеру их сисек или форме их губ, по мастерству их языка или готовности принять его в свою задницу.
Ария была первой девушкой, которую я не выбрал для себя, и вероятно, никогда бы не выбрал. Если бы отец оставил выбор за мной, я бы выбрал кого-то другого, потому что с первого момента, как я увидел Арию, я хотел защитить ее.
Уже тогда в глубине души я понимал, что женитьба на ней представляет собой гребаный риск для всего, что я построил.
Женитьба на Джианне была бы безопасным выбором, потому что с ее личностью у меня не было бы проблем быть мудаком, чтобы сохранить свою чудовищную маску. С Арией это была проигрышная игра. Самая опасная игра, в которую я когда-либо играл.
Какого хрена она со мной делает?
— Твоя грудь чертовски совершенна, — сказал я в тишине, желая прервать этот безумный момент.
Ария провела кончиками пальцев по шраму на моем животе.
— Откуда у тебя этот шрам?
Более безопасная местность.
— Мне было одиннадцать. — воспоминания поползли вверх, пробиваясь сквозь все другие, гораздо худшие воспоминания.