Когда через пятнадцать минут я вернулся в спальню, Ария лежала, почти по макушку укрывшись одеялом, только золотистые волосы нимбом рассыпались по подушке. Выключив свет, я улегся рядом. Ария лежала так тихо, будто ее там и вовсе не было. Я знал, что она не спит. Она затаила дыхание. От страха.
Я закинул руки за голову и уставился в темноту, а затем услышал это.
Всхлип.
И еще, и еще, и вскоре я почувствовал, как матрас ходит ходуном из-за разошедшейся в истерике Арии. Меня это разозлило, но кроме того, во мне проснулась странная, несвойственная мне эмоция – сострадание. Мне хотелось утешить свою жену, и я ненавидел сам себя за такую несвойственную мне слабость. Витиелло не проявляют сочувствия и уж точно никогда не потакают нелепым женским капризам. Так отец учил нас с Маттео.
– Ты будешь реветь всю ночь? – не сдерживая раздражения, спросил я. Так общаться гораздо привычнее.
Ария не ответила, но и всхлипы не прекратились.
– Не представляю, как бы ты плакала, если бы я тебя все-таки взял силой. Может, я должен тебя трахнуть, чтобы дать реальную причину для слез? – Во мне говорил истинный сын своего отца. Когда я выпускал пар, всегда становилось легче, так почему же в этот раз было не так?
Ария шевельнулась, но всхлипы только стали громче. Я включил свет и сел. Представшая передо мной картина ошеломила: моя жена, свернувшись рядом в позе эмбриона, сотрясалась от рыданий. Невыносимо было видеть ее такой. Есть те, кого возбуждают женские слезы. Я никогда их не понимал.
Проблема была в том, что я понятия не имел, что делать с плачущей женщиной, ведь за всю свою жизнь никогда никого не утешал. Я дотронулся до ее руки. Очевидно, это было ошибкой, потому что она дёрнулась и скатилась бы с этой чертовой кровати если бы я не ухватил ее за бедро и не притянул к себе.
– Довольно, – сказал, стараясь подавить раздражение. Она и так напугана, если сейчас еще и сорвусь на нее, спокойнее точно не станет.
Я перевернул Арию на спину. Она лежала неподвижно, зажмурившись, будто ждала, что наброшусь на нее.
– Посмотри на меня, – Она открыла огромные голубые глаза. В них стояли слезы. – Я хочу, чтобы ты перестала плакать. Я хочу, чтобы ты перестала вздрагивать из-за моих касаний.
Она моргнула один раз, затем кивнула. Сейчас она согласилась бы на что угодно. Я уже видел раньше такое же выражение в глазах других людей.
– Этот кивок ничего не значит. Думаешь, я не узнаю страх, когда он на меня смотрит? Когда я выключу свет, ты снова будешь рыдать, как будто я тебя изнасиловал. – Изнасилование – один из тех немногочисленных отвратительных грехов, в которых меня нельзя обвинить. И у меня точно не было намерения это менять. – Итак, чтобы твоей душе было спокойно, и ты заткнулась, я готов принести клятву.
Ее лицо озарила надежда, сделав ее еще прекрасней. Я сам не знал, зачем мне это. Ария облизала губы, а я едва не застонал.
– Клятву?
Я забрал ее миниатюрную ладонь и прижал к татуировке на сердце. Ее ладонь была теплой и мягкой, и это было очень приятно. Я произнес фразу, похожую на ту, что говорил когда-то давно, на своем посвящении.
– Рожденный в крови, поклявшийся на крови, я клянусь, что сегодня не буду пытаться украсть твою невинность и не сделаю тебе больно.
Если бы Маттео услышал, он бы до конца жизни мне это припоминал. Я показал на свой порез.
– Я уже пролил кровь, это скрепит клятву. Рожденный в крови. Поклявшийся на крови. – Я накрыл ее руку своей и подождал, пока она повторит.
– Рожденная в крови. Поклявшаяся на крови, – тихо сказала Ария.
Ее губы тронула робкая улыбка. И взгляд на нее не должен был доставить мне столько… удовольствия. Я отпустил Арию и выключил свет. Плакать она перестала. Наконец ее дыхание стало размеренным. Конечно, уснуть я не мог, но и выйти из комнаты мне нельзя. Если бы кто-то увидел, как я околачиваюсь по особняку вместо того, чтобы трахать молодую жену, возникли бы вопросы. Никто никогда об этом не узнает.
Прислушиваясь к ровному дыханию Арии, я гадал, удастся ли мне хоть немного поспать. Раньше никогда не спал в одной комнате еще с кем-то. Мой сон был чутким. Я всегда был начеку, опасаясь, как бы кто не воткнул мне нож в спину или в глазницу. Если рядом находились посторонние, и речи не шло о том, чтобы ослабить бдительность.
Но Ария моя жена. И если честно, она не представляла для меня угрозы. Не потому, что слабее – это неважно, если бы захотела тайком отравить меня – а потому что Ария не производила впечатление человека, который способен серьезно кого-то ранить, а тем более убить. Она совсем не такая.
Я начал потихоньку расслабляться. Ария все так же спокойно дышала. Ее глубокому сны не мешали никакие кошмары из прошлого. Я надеялся, что ее сон останется таким же непорочным.
Глава 7
Что-то мягкое пощекотало мне нос. Открыв глаза, я уставился на золотые нити волос. Я прижимался к миниатюрному телу Арии, закинув одну руку на ее тонкую талию. Она совершенно расслабилась в моих объятиях. Как я мог заснуть рядом с ней? До этого дня в моей постели не позволялось спать ни одной женщине. Я думал, что не один месяц пройдет, прежде чем привыкну и смогу нормально выспаться в одной постели с женой.
Блядь! Ария моя жена.
И до сих пор девственница, черт бы ее побрал.
Я приподнялся на локте. Она не пошевелилась. Светлые ресницы сверкали на млечной белизне фарфоровых щек, губы слегка приоткрылись. Чертово совершенство, вот кто она.
Под моей ладонью ее живот размеренно приподнимался и опускался на каждом вдохе и выдохе. Я чувствовал тепло ее тела сквозь то маленькое ничтожество, что она на себя нацепила. Мне захотелось скользнуть рукой ниже, между ее ног, чтобы почувствовать тепло там. Хотелось почувствовать его пальцами… и членом. Блядь! Член тут же вернулся к жизни.
Я хотел обладать Арией, взять то, что принадлежит мне по праву. Теперь она моя. Моя жена. И именно поэтому во мне росла потребность защищать ее – даже от себя самого – и это самая трудная задача.
Дыхание Арии изменилось, живот под моей ладонью напрягся, а затем и вся она вытянулась в струнку. Она боится меня и того, что я могу с ней сделать.
– Отлично, ты проснулась, – пробормотал я.
Ария еще сильнее напряглась и медленно открыла глаза. Сжав ее бедро, я перевернул ее на спину, чтобы лучше видеть лицо. Даже заспанная, без грамма косметики, с всклокоченными волосами, Ария выглядела потрясающе. Она задержалась взглядом на моей груди и покраснела. Хоть для меня в новинку проснуться в постели с женщиной, но все же опыта у меня более чем достаточно, в отличие от Арии, которая впервые оказалась с мужчиной. В лучах раннего утреннего солнца ее волосы отливали золотом. Я потрогал одну прядку, удивляясь ее шелковистости. Все в ней было мягким, гладким, шелковистым – манящим прикоснуться, вызывающим жажду обладать.
– Скоро в дверь постучится моя мачеха с тетками и остальными замужними женщинами нашей семьи, чтобы собрать простыни и перенести их в столовую, где, несомненно, все остальные уже ждут начала гребаного представления.
Румянец стал еще ярче, она сильно смутилась. Сама невинность, совершенная моя противоположность, она в полной моей власти. Ария опустила взгляд на рану у меня на предплечье.
Я кивнул.
– Моя кровь даст им то, чего они хотят. Но от нас ждут подробностей. Я искусный лжец. Но сможешь ли ты лгать всем подряд, глядя в глаза, даже своей матери, когда будешь рассказывать о нашей брачной ночи? Никто не должен догадаться о том, что произошло. Это будет выглядеть как слабость с моей стороны.
Слабость. Обо мне говорят разное. Но не называют слабаком. Я никогда не колебался, легко резал и калечил людей. Я должен был не колеблясь взять Арию, не обращая внимания на ее страх и слезы. Надо было, чтобы не видеть ее испуганного лица, поставить ее раком и трахнуть. Именно этого от меня ждут.
– Слабый, потому что не захотел насиловать свою жену? – дрожащим голосом спросила она.
Я непроизвольно сжал крепче пальцы на ее талии. Изнасилование… мы оба знали, что никто в нашем мире не станет это так называть. Что бы я ни сделал с Арией, все посчитают это моей привилегией, моим законным правом.
Я натянуто улыбнулся.
– Слабый, потому что не взял то, что принадлежит мне. Традиция кровавых простыней у сицилийской мафии это в равной степени и доказательство чистоты невесты, и безжалостности мужа. И как ты думаешь, что это обо мне говорит? Ты полуголая лежишь в моей постели, беззащитная, в моей власти. Ты принадлежишь мне и все еще остаешься девственницей, как и до нашей свадьбы?
Ария со страхом посмотрела на меня.
– Никто не узнает. Я никому не скажу.
– Почему я должен тебе верить? У меня нет привычки доверять людям, особенно тем, которые меня ненавидят.
Ария потрогала порез на предплечье, взгляд ее потеплел.
– Я тебя не ненавижу.
Кому, как не ей, ненавидеть меня? Теперь, когда она стала моей, я ни за что ее не отпущу. Она останется в заточении в золотой клетке. Да, гарантированно к ней никто не применит насилия – я дал себе слово – но Ария до конца своих дней обречена на жизнь без любви и нежности.
– И ты можешь доверять мне, потому что я твоя жена. Я не выбирала этот брак, но в моих же интересах извлечь из этого союза максимум. Предав твое доверие, я ничего не получу, но, продемонстрировав свою преданность, выиграю многое.
В этом она права. Инстинкт самосохранения подсказывал ей попытаться завоевать мое доверие – даже если это изначально провальный план. Она в моей власти и нуждается в моем расположении. Ария была умна, но не знала о степени коварства моих дядей и кузенов. А я отлично их знал.
– Мужчины, ожидающие в гостиной, – хищники. Они охотятся на слабых и больше десяти лет ждали признаков слабости от меня. Как только заметят, тут же набросятся.
Моя дядя Готтардо так и не простил меня за то, что я раздавил горло его сыну. Он только и ждет возможности со мной расквитаться.