Ария с интересом меня выслушала, без больного очарования или благоговейного страха, обычно присущего всем, кто присутствует при рассказе этой истории.
– Это было твое первое убийство, да?
– Да. Первое из многих. – Я никогда не знал точно, сколько трупов в моем послужном списке, не только потому, что не всегда было ясно, чья пуля – моя или Маттео – прикончила ублюдка в хаосе перестрелки, но и потому что в какой-то момент просто перестал считать. Какая разница, скольких я убил – двадцать, пятьдесят или сто?
Ария поглаживала пальцами шрам, но вряд ли замечала это, сосредоточившись на моем лице.
– Когда ты убил снова?
– Той же ночью. Я велел Маттео спрятаться в шкафу. Он стал выступать, но я был посильнее его и смог запереть его внутри. К тому времени я потерял довольно много крови, но был на адреналине и слышал выстрелы на первом этаже, так что пошёл на шум с пистолетом наизготовку. Отец отстреливался от двоих нападавших. Я незамеченным прокрался и выстрелил в спину одному из них. Второго отец обезоружил выстрелом в плечо.
– Почему он не убил его?
Ох, до чего же Ария невинна!
– Он хотел допросить его, чтобы узнать имена остальных предателей в Семье.
– И что он сделал с ним за то время, пока тебя отвозили в больницу?
Можно подумать, отец бросит пытки, чтобы оказать мне медицинскую помощь, или того немыслимее – отвезёт меня в больницу.
– Не говори мне, что он не повёз тебя.
– Он позвонил доктору Семьи, велел мне зажать рану и начал пытать нападавшего, чтобы добиться информации.
Ария медленно качнула головой.
– Ты же мог умереть! С такими ранениями нужно обращаться в больницу. Как так можно?
– Интересы Семьи превыше всего. – Это было моим жизненным кредо. Мы требовали этого от своих солдат, и сами соблюдали этот кодекс. – Мы никогда не обращаемся к официальной медицине. В больнице задают слишком много вопросов и вызывают полицию, к тому же это признание слабости. И отцу нужно было успеть разговорить предателя, прежде чем у того появится шанс убить себя.
– Значит, ты одобряешь то, что он сделал? Ты бы мог стоять и смотреть, как кто-то, кого ты любишь, истекает кровью, лишь бы уберечь Семью и сохранить власть?
Любишь.
Тот, кого ты любишь.
Неужели Ария всерьез полагает, что я способен на любовь? Что люди, вроде моего отца или меня вообще способны испытывать такие светлые чувства? Может, нормальные дети и рождаются с потребностью любить и быть любимыми, но меня воспитали без этого понятия и в конце концов выжгли его из меня жестокостью, предательством и насилием.
– О чем ты? Отец никогда нас не любил, мы с Маттео для него – гарантия его власти и способ сохранить честь Семьи. Любовь не имеет никакого отношения к этому.
Ария нахмурилась, в ее невинных голубых глазах промелькнуло отчаяние.
– Я ненавижу такую жизнь! Я ненавижу мафию! Иногда мне жаль, что не могу сбежать.
Ее признание меня обескуражило.
– От меня? – спросил я, сдерживая злость и боль, которые принесло ее признание.
– Нет. От этого мира. Ты никогда не хотел жить нормальной жизнью? – Наклонив голову, она снова заглянула мне в глаза в поисках капли надежды или доброты. Для неё же лучше уяснить для себя раз и навсегда, кто я и кем был.
– Нет. Ария, я такой, какой есть, и это то, для чего я рождён. Это единственная жизнь, которую я знаю, единственная жизнь, которую хочу. Для меня нормальная жизнь всё равно что жизнь орла в маленькой клетке в зоопарке. – Черт, я даже никогда не рассматривал для себя возможность нормальной жизни. Не мечтал ни о колледже, ни о нормальной работе. Понятия не имею, кем, если не мафиози, я бы мог стать. Сколько себя помню, стать членом мафии, стать Доном – в этом была цель моей жизни. Все остальное значения не имело. Школу я закончил просто, чтобы был аттестат, и только благодаря деньгам и влиянию отца администрация школы закрывала глаза на мои постоянные прогулы. – Брак со мной надолго связал тебя с мафией. Кровь и смерть станут твоей реальностью, пока я жив, – заключил я. Самому себе я был отвратителен из-за того, что разрушаю желания и надежды Арии, но знал, что так будет лучше. Она принадлежит мне навсегда. Я не оставил ей никакого выбора. Если она довольствуется тем, что есть, вместо того, чтобы надеяться на что-то большее, если смирится с браком, основанном на уважении, а не на любви, возможно, тогда у неё получится спокойно жить рядом со мной.
Мне не нравилось так думать в отношении неё, но дурацкие фантазии про чувства и прочий бред давно выбиты из меня вместе с дурью. Ещё в детстве.
Ария кивнула, но как будто не расстроилась. Напротив, набралась решимости.
– Так тому и быть. Куда бы ты ни шёл, и как бы ни был темен путь, я всегда последую за тобой.
И Ария, в лучших своих традициях, так невинно и заботливо, пробила ещё одну стену, которую я совершенно не собирался разрушать. Она забрала с собой мою чертову решимость заставить ее довольствоваться тем, что мы связаны узами уважения и расчета.
Я страстно поцеловал ее, сгорая от противоречивых эмоций, большинство из которых совершенно чужеродны и безумны.
Арии хотелось чертовой сказки, истории любви в лучших традициях голливудского блокбастера. Она решила добиться ее во что бы то ни стало, а я не уверен, что смогу проявить достаточно твердости, чтобы ей отказать.
Мы с Арией вместе спустились на кухню. До полудня оставалось всего ничего, а мне нужно было встретиться с Маттео и съездить в «Сферу». Не ожидал, что проваляюсь так долго в постели, но после прошедшей ночи чувствовал дикую потребность побыть рядом с Арией как можно дольше.
Ромеро ещё не появился. Ария занырнула в холодильник в поисках чего-нибудь нам на перекус, а я сварил нам кофе. Я не мог оторвать от неё глаз. Она была босиком, в белом летнем сарафане в горошек, со все ещё влажными после душа волосами и тихонько мурлыкала себе под нос незнакомую для меня песню. Казалось, с ее плеч свалилось, наконец, тяжелое бремя.
Чашки наполнились кофе, я поставил одну перед Арией, в то время как она организовала нам пару мисок хлопьев с фруктами. Отхлебнув кофе из своей чашки, я обнял Арию за талию со спины. Она тут же откинулась назад, затылком мне на грудь и посмотрела на меня снизу вверх.
– Выглядишь такой счастливой, как будто у тебя камень с души свалился, – тихо заметил я.
Прикусив губу, она хихикнула.
– Так и есть.
– Почему? – хрипло спросил я. Мне все время хотелось ее трогать, и я с трудом сдерживался, чтобы не уткнуться носом в светлую копну волос.
Ария вздохнула.
– Скажу, если пообещаешь не злиться.
Я нахмурился.
– Ничего не могу обещать, но мне очень трудно на тебя злиться, поверь.
– Я просто чувствую облечение из-за того, что все кончилось, – улыбнулась она.
Я удивленно вскинул брови.
– Ты же понимаешь, что мы ещё займёмся сексом, и не один раз?
Она снова захихикала и толкнула меня локтем вбок.
– Понимаю. Но облегчение чувствую из-за того, что ты, наконец, сделал меня своей… – Голос у неё дрогнул, и она смущенно опустила глаза, уставившись мне на нос.
Все же из уст Арии это прозвучало так, будто она пережила болезненную медицинскую манипуляцию, а не секс. Должно быть, мое замешательство было так очевидно, что Ария продолжила:
– Я была так напугана, потому что не знала, чего ожидать, меня так страшила неизвестность, особенно потому, что не была уверена, будешь ли ты со мной нежен… но теперь я знаю, что мне не надо бояться тебя.
Я обхватил ладонями ее лицо и поцеловал Арию в губы.
– Ты не должна меня бояться, Ария. Никогда. Ни в спальне, ни за ее пределами. Я всегда буду с тобой нежен.
Ну все, теперь мне точно пиздец.
Звякнул лифт. Я перевёл взгляд на часы на холодильнике. Уже полдень. Ромеро как всегда пунктуален. Отодвинувшись от Арии, я выпрямился и допил кофе. Когда двери лифта разошлись, и появился Ромеро, а вслед за ним и заноза в моей заднице – мой брат, я принял обычное свое отстраненное выражение лица. Ария посмотрела на меня, подхватила свою чашку с кофе и отошла к барной стойке. Ее походка была немного скованной, и, разумеется, оба – и Ромеро, и Маттео – это заметили. Годы в мафии научили нас замечать любые, самые незначительные изменения в поведении других людей, поскольку, как правило, они могли свидетельствовать о грозящей опасности.
Ария уловила их внимание и вспыхнула, метнув на меня взгляд и тут же уткнувшись в свою чашку. Я потихоньку ухмыльнулся. Такая чертовски милая, когда смущается! Ромеро непонимающе прищурился, но Маттео одарил меня своей ебучей акульей ухмылкой.
– Я смотрю, ты, наконец, добрался до неизведанных земель, – брякнул он.
Ария с громким стуком поставила чашку на стол, на ее лице застыл неподдельный ужас.
Когда-нибудь я убью Маттео.
– Почему ты не можешь держать свой чертов рот на замке? – прорычал я. Кипя от злости, посмотрел на Ромеро, пытаясь оценить, понял ли тот смысл идиотской реплики Маттео.
Выражение лица Ромеро было непроницаемым, но меня оно не обмануло. Он прекрасно понял, что имел в виду Маттео, тем более видя состояние Арии. Вот же черт!
– Ты позавтракаешь? – В напряженной тишине спросила Ария, кивнув на миску с хлопьями.
– Некогда! – рявкнул я. Ария дёрнулась, тут же заставив меня пожалеть о своей резкости. Злился я не на неё. Блядь!
А на глазах у Маттео и Ромеро не мог загладить свою вину. Я подошёл, закрыв ее своим телом от посторонних взглядов, и склонился над ней. Маттео с Ромеро увидят только, как я изображаю собственника и целую юную жену после того, как взял своё.
– Мы сегодня вечером поужинаем вместе, – пробормотал ей на ушко, легко проведя большим пальцем по губам, прежде чем отстраниться.
Ария едва заметно кивнула. Снова сделав каменное лицо, повернулся к парням. Маттео выглядел так, будто вот-вот заржёт. Когда-нибудь я утоплю его в Гудзоне.
Бросив на Ромеро прощальный взгляд, я зашёл в лифт. Маттео последовал за мной, и стоило дверям закрыться, как он распустил свой длинный язык.