«Лендровер» полиции Эйвона и Сомерсета, фургон без окон в задней части, стоял передом к выезду; его двигатель работал, фары горели. Из машины вышла водитель и потянулась. Это была женщина с огромными руками и в два раза шире в плечах, чем Сьюзен. Из ее длинного черного нейлонового плаща с белой надписью «Полиция» на груди и на спине легко вышли бы два плаща для людей обычной комплекции. У женщины были черные как смоль волосы и смуглая кожа. «Это, наверное, и есть инспектор Торрант», – догадалась Сьюзен.
– Чего ей тут надо? – раздался позади Сьюзен свистящий шепот, так что она даже подпрыгнула от неожиданности.
За ее спиной стояла Жассмин, кутаясь в одеяло. Из-под одеяла выглядывали заляпанные краской рабочие штаны, а руки, придерживавшие одеяло на груди, были все в разноцветных каплях.
– Давай сделаем вид, что нас здесь нет! Идем наверх.
– Все нормально, – успокоила ее Сьюзен. – Она приехала за мной, чтобы отвезти меня в город. Я снова понадобилась книготорговцам.
Жассмин нахмурилась и молчала целую секунду.
– Тогда позаботься, чтобы тебя никто не увидел, – наконец сказала она. – А то люди подумают, что ты стукачка.
– Не волнуйся, не подумают, – ответила Сьюзен.
– Не подумают, если не увидят тебя с ней.
– Хорошо, мам, я постараюсь, чтобы меня не увидели. – Сьюзен вздохнула. – А из Бата я, наверное, поеду сразу в Лондон. Но в пятницу или, самое позднее, в субботу утром вернусь.
– Если тебя не запрут в какой-нибудь секретной тюрьме, – буркнула Жассмин.
– Ну что ты, мама, никто меня не запрет, – ответила Сьюзен и крепко обняла мать.
Несколько секунд они стояли, прижавшись друг к другу. Краска на руках и одежде Жассмин высохла еще не полностью, так что на лыжном костюме Сьюзен отпечатались несколько клякс, но ни мать, ни дочь этого не заметили.
Сьюзен подумала и добавила:
– Ты тоже будь осторожна. Лучше даже не выходи никуда, пока я не вернусь. А если все-таки будешь выходить, то недалеко и ненадолго.
– Я же работаю, – просто ответила Жассмин.
Как это следовало понимать, она не объяснила, но Сьюзен решила считать это обещанием не отлучаться из дому прежде, чем будет закончена текущая картина, а то и несколько.
В наружную дверь осторожно постучали, видимо не желая будить тех, кто еще спит. Сьюзен чмокнула мать в щеку и юркнула в прихожую, быстро прикрыв за собой дверь, чтобы не выпускать тепло.
– Мы же хотели печь пудинги! – раздался из-за двери голос Жассмин.
– Извини, мама! – крикнула ей Сьюзен, шнуруя мартенсы, потом повернулась к уличной двери и добавила: – Одну минуту, инспектор!
Покончив с ботинками, Сьюзен порылась среди зонтов, сложенных в углу прихожей, и выбрала один из черного шелка, с дубовой ручкой по моде 1920-х годов, фирмы «Бригг и сыновья», – кажется, еще прабабушкин. Жассмин как-то назвала его бабушкиной палочкой-погонялочкой, а когда Сьюзен стала расспрашивать ее о том, что это значит, мать, как обычно, заявила, что ничего подобного она не говорила, и больше о прабабушке Сьюзен не слышала ни слова. Так или иначе, зонт был прочным, на него можно было опираться при ходьбе, как на трость, а его массивная ручка в случае надобности послужила бы как дубинка.
На улице было холодно. Чтобы не замерзнуть, инспектор Торрант расхаживала туда-сюда вдоль дома и размахивала руками, а из ее рта вылетали клубы пара. Как только Сьюзен вышла, инспектор остановилась, повернулась к ней и улыбнулась. Улыбка была чисто профессиональная, не затрагивающая глаз.
– Мисс Аркшо, я инспектор Торрант. Мне поручено отвезти вас в Бат.
– Спасибо, инспектор. Надеюсь, вас это не затруднит.
– Нет, конечно, – ответила Торрант. – По правде говоря, я даже рада, что это поручили именно мне. В жизни не видела столько ваших на своем участке, у меня даже легкая клаустрофобия случилась. Вместе с паранойей.
– Моих людей? – переспросила Сьюзен, пока они шли к «лендроверу». – Вы про…
– Книготорговцев, – подхватила Торрант.
Она распахнула перед Сьюзен дверцу переднего пассажирского сиденья, подождала, пока девушка сядет, захлопнула дверцу и, обойдя автомобиль, уселась на место водителя. Автомобиль закачался.
– Пристегните ремень безопасности, пожалуйста. Приношу извинения за печку. Греет хорошо, но затягивает в салон выхлопные газы, так что окна до конца лучше не закрывать.
– Я не книготорговец, – сказала Сьюзен, желая внести ясность, и положила зонтик рядом с дверцей, чтобы был под рукой; оглянувшись, она увидела между передними и задними сиденьями перегородку с раздвижной панелью, которая была закрыта. – Я просто помогаю им кое в чем.
– Ага, Кэмерон так и говорил – консультант, – подтвердила Торрант. – Нельзя сказать, чтобы для наших друзей-книготорговцев консультанты были обычным делом. Эдак они, глядишь, и до специалистов по связям с общественностью дойдут. В общем, вы редкая птица. И это одна из причин, по которой я рада поработать у вас водителем. Интересно взглянуть на вас поближе.
Машина не сразу тронулась с места, но вот, проклиная почтенный возраст драндулета, Торрант медленно поехала к шоссе, которое здесь было даже у́же, чем подъездная дорожка, – просто полоска асфальта, прижатая к подошве соседнего холма.
– Ясно, – произнесла Сьюзен.
– А еще я не хотела подвергать риску своих людей, – продолжила Торрант.
Она вытянула голову, посмотрела в обе стороны и свернула направо, к Дрифтон-Хилл. Конечно, вероятность появления другого автомобиля на глухом провинциальном шоссе воскресным утром, между двумя периодами снегопада, была исчезающе мала, но береженого, как известно, Бог бережет.
– Какому риску? – спросила Сьюзен. – Вам велели мне что-то передать?
– Мне никто ничего не говорил, – ответила Торрант, продолжая осторожно вести машину.
Время от времени из-под днища раздавался скрежет проскальзывающих колес. «Лендровер» шел в режиме полного привода, иначе подняться по склону было нельзя. Неглубокий, всего три-четыре дюйма, слой снега покрывала ледяная корка.
– Они не очень-то охотно делятся информацией. Знаю только, что они хотят, чтобы вас сопровождал кто-нибудь с оружием, а это уже наводит на размышления.
Сьюзен невольно окинула инспектора внимательным взглядом. Но если у той и было оружие, то его скрывал широкий плащ.
Они уже почти вползли на вершину холма, когда под приборной панелью затрещало радио и голос, который с трудом можно было опознать как человеческий, прокаркал что-то неразборчивое. Торрант сняла трубку и сказала в нее:
– Бат-центр, это Виски Один-Один, посылка у меня, мы едем. Первый этап. Прием.
Рация снова закаркала. Но теперь Сьюзен разобрала слова:
– Роджер. Первый этап подтверждаю. Конец связи.
Торрант положила трубку.
– Кажется, не все так просто, да? – поинтересовалась Сьюзен.
– Полицейскую волну иногда слушает не только полиция, – объяснила Торрант. – Правда, у нас особая частота, но перестраховаться никогда не мешает.
– Наверное, это из-за довольно низкой вероятности опасности, – предположила Сьюзен.
– Кто это сказал? – насторожилась Торрант.
Сьюзен хотела ответить, но не стала. Минуту спустя Торрант заговорила снова:
– А чем вы помогаете книготорговцам? Ну, в чем вы их консультируете?
– Если они вам не сказали, то и я не буду, нельзя, – ответила Сьюзен.
Торрант рассмеялась и покачала головой:
– Должна была догадаться. Типа, молчание – золото.
На вершине холма ехать стало легче, и, хотя это место тоже называлось Дрифтон-Хилл, дорога здесь больше не лезла в гору: каменные стенки, выложенные по обе стороны единственной полосы движения, да снежные поля за ними словно укротили наконец ее строптивый нрав. Встречных машин не было.
Прямо на перекрестке с Шир-Хиллом, откуда начиналась Тормартон-роуд, их настиг снегопад. Торрант вздохнула и включила дворники, но они больше размазывали мокрый снег по ветровому стеклу, чем очищали его. Снег становился все гуще, облака – темнее, так что видимость скоро упала до нескольких ярдов, и Торрант пришлось опять сбавить скорость.
– По-моему, дворники на этой машине не меняли с того самого дня, как она покинула сборочный конвейер, то есть примерно в тысяча девятьсот семидесятом году, – заметила Торрант, сворачивая на юг.
На Шир-Хилле движение было чуть более интенсивным, чем на Дрифтон-Хилле, и, наверное, поэтому шоссе тут имело две полосы движения. Или, честнее сказать, одну целую и три четверти.
– Бюджет полиции постоянно сокращается, – пожаловалась Торрант. – Даже такой мелочи, как новые дворники, не могу себе позволить.
Инспектор прибавила скорость и взялась за рацию. Встречных машин по-прежнему не было.
– Бат-центр, это Виски Один-Один, перехожу ко второму этапу. Подтвердите прием.
В рации опять затрещало.
– Вас понял, подтверждаю второй этап. Прием.
– Спасибо. Виски Один-Один.
– Вы, похоже, чего-то остерегаетесь, хотя опасности вроде бы нет, – сказала Сьюзен.
– Обычная рутина, – ответила Торрант. – Если с нами что-нибудь случится, помочь нам, конечно, не смогут, но хотя бы будут представлять, где искать наши тела.
– Вы знакомы с инспектором Грин? – поинтересовалась Сьюзен. – Из Особого отдела?
– Мира Грин? Конечно, я знаю ее. Она вчера допоздна зажигала кое с кем из наших.
– Что? В Бате? – удивилась Сьюзен. – Но она же служит в Лондоне!
– Теперь моя очередь говорить: если вас не предупредили, то и я вам ничего сказать не могу, – ответила Торрант. – Но я не буду вредничать. Ее подразделение, секция М, отвечает за национальную безопасность, как и Особый отдел в целом. А Министерство внутренних дел считает, что мы, тупицы и деревенщины, должны сотрудничать, то есть гнуть перед ними спину и все такое, когда они являются сюда из Лондона и начинают громко выпендриваться, показывая нам, как надо работать.
– И вас это возмущает, – заметила Сьюзен.
– Не-а, – серьезно ответила Торрант. – Вообще-то, я даже рада, когда они берут на себя все, что связано с книготорговцами. Если можно не втягивать в это меня и моих людей, то и хорошо. И я нисколько не завидую Мире Грин, хотя она и продержалась на этой работе дольше, чем все, кого я помню.