И только шестой, праворукий книготорговец, которого Сьюзен не знала, продолжал говорить что-то в одну телефонную трубку, держа наготове вторую, а седьмой, тоже праворукий книготорговец и тоже незнакомый, даже не взглянул на вновь прибывших, сосредоточенно глядя в томик Николауса Певзнера «Здания Англии» и время от времени сравнивая то, что он видел в книге, с лежавшей перед ним топографической картой. Вокруг него на столе громоздились еще сорок пять томов Певзнера вперемежку с картографическими атласами.
– Мерлин! Сьюзен! Как приятно вас видеть! – приветствовала их Зои, подъезжая к ним.
Мерлин наклонился и чмокнул ее в щечку:
– Ты же была в Нью-Йорке на конференции. С тетей Хелен.
– Отвечу одним словом – «Конкорд»[9]. Было здорово, хотя и немного тесновато. Хелен осталась на конференции. Мы бросили монетку, и, как обычно, выиграла она.
– Добро пожаловать вам обоим, – сказала Эванджелина. – Спасибо, Сьюзен, что согласилась нам помочь. До твоей встречи с Сулис Минервой осталось полчаса, так что давай сразу к делу. Нам нужно знать то, что известно тебе, а тебе нужно знать, что уже выяснили мы. Как я понимаю, в дороге возникли проблемы. Мы слышали краткий отчет инспектора Торрант по рации. Мерлин, посвяти нас, пожалуйста, в детали.
Мерлин покосился на радистов и телефонистку.
– О, не обращай внимания, – беззаботно сказала Эванджелина. – Они даже не вспомнят, что здесь услышат.
Сьюзен еще раз взглянула на тех, о ком шла речь, и только теперь заметила, как неестественно они двигаются. Они не отреагировали, когда вошла она с Мерлином, и вообще как будто не видели никого в комнате. Наверное, Эванджелина применила какое-то волшебство праворуких, чтобы заблокировать их память и заставить думать только о непосредственной задаче. Не в первый уже раз Сьюзен убедилась, какими безжалостными бывают книготорговцы, когда надо.
– Я не видел, как все началось. – Мерлин пододвинул стул Сьюзен и, усадив ее, сел сам. – Сидел в фургоне «лендровера». Сьюзен?
Подумав с минуту, Сьюзен описала начало нападения масонов. Грин стенографировала, остальные слушали. Когда Сьюзен замолчала, Мерлин добавил то, что она пропустила, в том числе о шипастой розе на фартуках масонов.
– Тайная ложа, – сказала Эванджелина. – Причем у нас ничего на них нет, что особенно тревожно. Торрант сообщила, что за тем домом у дороги они обнаружили четырехтонный грузовик, принадлежащий компании «Дженкинс и Ко. Изготовители памятников» из Чиппенхема. Примерно через час коллеги Торрант из полиции Уилтшира и наши люди, как леворукие, так и праворукие, проведут обыск в их мастерских и на складе.
– Кстати, о масонах. Меня беспокоит, что они сразу потребовали выдать им Сьюзен, – сказал Мерлин. – Вы не знаете зачем?
– Есть кое-какие подозрения, – ответила Эванджелина. – Но сначала надо рассказать вам, на каком этапе мы находимся. Вивьен, начинай.
Вивьен встала и подошла к стене с фотографиями. И хотя она переоделась – на ней были синие слаксы и белая рубашка, напоминавшие полицейскую форму, – но выглядела слегка уставшей, и Сьюзен подумала, что Вивьен, наверное, не спала всю ночь.
– Начать надо с того, что мы до сих пор не знаем, где были этот дом и сад, прежде чем их вынесли из времени. – Вивьен показала на продавца книг, который погрузился в Певзнера, не замечая ничего вокруг. – Кузен Клемент работает над этим. Он уверен, что здание, судя по стилю, было построено в конце восемнадцатого – начале девятнадцатого века, вероятно между тысяча семьсот девяностым и тысяча восемьсот двадцатым годом, и исчезло из этого мира ненамного позже, иначе он бы знал о его существовании. Это согласуется и с некоторыми другими данными. Если в нашем мире и сохранились какие-то документы, относящиеся к этому дому, то, когда мы найдем их, скорее всего, прочитаем о том, что дом вместе с садом стер с лица земли пожар, ураган или иная катастрофа. Однако на карте обнаружилась одна полезная подсказка, которую мы с Руби не заметили, а Клемент нашел и показал нам, – в правом нижнем углу намек на насыпь и фрагмент поперечной штриховки за ним – похоже на канал или его продолжение в частном владении.
Учитывая, что все постройки в саду выполнены из пурбекского мрамора, что очень необычно, мы сразу сосредоточились на острове Пурбек и Дорсете в целом. Фрагменты разбитого льва и гаргулий мы отправили в музей Седжвика в Оксфорде, чтобы выяснить, можно ли определить их источник. Вчера вечером мы получили предварительное заключение единственного геолога, который согласился консультировать ночью. Он считает, что это редкий серо-белый пурбекский мрамор очень высокого качества. Возможно, появится дополнительная информация. Так что, скорее всего, Дорсет, но пока никаких определенных зацепок касательно расположения дома и сада нет и личность скульптора не установлена. Тетя Зои, может, вы что-нибудь добавите?
– Добавлю, – сказала Зои. – Хотя это всего лишь мое предположение, ничего больше. Когда я увидела эти статуи, меня сразу поразило их уродство, особенно непропорциональность лап и тел. На первый взгляд кажется, что скульптор был неумелым. Однако тщательное изучение показывает, что несоразмерности всех статуй совершенно одинаковы. А это значит, что скульптор был не только умелым, но и преследовал какую-то цель. Возможно, он просто любил гротеск или по какой-то особой причине делал статуи с ошибками в анатомии. Я искала подобное в конце восемнадцатого – начале девятнадцатого века, но пока безуспешно. Однако это тоже ключ к нашей загадке. Как случилось, что имя скульптора, обладавшего таким мастерством, осталось неизвестным в истории искусства? Может быть, это была женщина? Я решила продолжить исследования в этом направлении, и сейчас пятеро наших сотрудников просматривают письма и периодические издания того времени в поисках любых упоминаний о таком скульпторе.
– По-моему, грифона, который напал на нас сегодня утром, сделал тот же человек, – заявила Сьюзен. – Пропорции странные, но техника отличная. Я подумала, что это мог быть тот скульптор, который сделал грифона для памятника Бевилу Гренвиллу. Хотя вряд ли, конечно.
– Нет, тот жил раньше, – ответила Зои. – Но ты молодец, что о нем подумала.
– А может, их сделал Древний владыка? – предположила Сьюзен.
– Маловероятно, – возразила Вивьен, а Зои, покачав головой, добавила:
– Злые Древние не могут творить даже в дурных целях, а эта сущность, безусловно, злая. Они используют других для создания того, что им нужно. Кроме того, мы считаем, что заклинание сада – результат сотрудничества обученного смертного и сущности, либо находящейся у него в плену, либо связанной с ним как-то иначе. На такие мысли наводит, прежде всего, пожилая дама в кровати, смертный отпрыск этой самой сущности.
– Обученный смертный? – удивилась Сьюзен. – В каком смысле?
– Маг, – пояснила Зои. – Слава богу, сам он уже почти наверняка умер. Но его жуткое заклинание еще работает.
– Что возвращает нас к трупам в башне, – вмешалась Эванджелина. – Я видела такую магию раньше, но тогда у мага ничего не вышло, потому что его прервали, едва он успел начать. Так случилось, что его остановила покойная Меррихью, и мне жаль, что ее сейчас нет с нами и некому рассказать нам об этой конкретной магии.
– Зато мне нисколько не жаль, – сказала Сьюзен, а Мерлин и Вивьен поддакнули.
Эванджелина склонила голову:
– У тебя есть на то причина. Как бы то ни было, то, что вы видели в башне, похоже на заклинание с человеческими жертвоприношениями или, скорее, на ритуальную охоту, которая заканчивается жертвоприношением, высвобождающим силу, необходимую для того, чтобы вывести дом и сад из времени и удерживать их вовне, причем внутреннее время самого сада либо останавливается, либо замедляется почти до полной недвижности. Это очень мощное, сложное и опасное волшебство, и смертный маг, наверное, пожертвовал своей жизнью, чтобы его осуществить. С тех пор действие волшебства поддерживает Древний владыка, для чего он должен устраивать ритуальную охоту с умерщвлением жертвы каждые шесть лет, начиная с первого убийства, которое, по нашим расчетам, произошло в тысяча восемьсот двадцать первом году.
– Как вы это вычислили? – спросил Мерлин.
– Об этом чуть позже, – ответила Эванджелина.
– Но зачем ему вообще это понадобилось? – не вытерпела Сьюзен. – В смысле, если маг отдал свою жизнь, чтобы заставить волшебство работать, то какая ему от этого польза?
Эванджелина посмотрела на Зои.
– Это пока не окончательный вывод, – начала Зои. – Но мы думаем, что все дело в той женщине в кровати. Вивьен говорит, что ей больше ста лет, но для дочери человека и мифического существа это совсем немного. Однако она заболела, и вот это уже странно, хотя возможно. Скорее всего, у нее редкий вид рака, способный поражать даже таких существ. Нас, кстати, тоже.
Итак, у нас есть дочь волшебника и Древнего владыки, очень ценная для обоих родителей хотя бы потому, что произвести ее на свет было наверняка непросто. Они могли принять решение вывести дочь из времени, чтобы задержать развитие болезни и не допустить ее смерти. Правда, одному из родителей пришлось для этого умереть, но в этом нет ничего удивительного: какой родитель не отдаст собственную жизнь для спасения жизни своего ребенка.
– Но ведь она все равно не живет! – возмутилась Сьюзен. – Она просто висит во времени, как муха в янтаре. Тогда зачем все это?
Зои посмотрела на Эванджелину, и та кивнула.
– Скорее всего, спасти дочь от смерти – лишь первая часть их плана, – сказала Зои. – Вторая – вылечить ее и вернуть ей молодость.
– Каким образом? – спросила Сьюзен. – Разве это возможно?
– Если принести нужную жертву, то да, – ответила Зои. – Вариация все на ту же тему, только объектом ритуальной охоты и смерти должно стать очень редкое существо.
– И кто же это… – начала было Сьюзен и осеклась. – Нет, – прошептала она, вспомнив, как Мерлин и Вивьен говорили ей, что она первый отпрыск Древнего владыки и смертной, рожденный с начала девятнадцатого века. Единственный, живущий в настоящее время.