Однако его простодушное замечание не успокоило леворуких, которые не выпускали оружия из рук, пока шаги туристов не стихли за углом аббатства.
– Вероятно, они те, кем кажутся, – сказал Мерлин. – Пошли.
– Мы идем к боковому входу? – спросила Сьюзен, когда они оставили позади аббатство и двинулись сквозь туман по мощеному двору.
Впереди, у северного входа в бани, горел над дверью старинный георгианский фонарь, в отблесках которого к ним приближался с запада еще один расплывчатый силуэт. Он был очень массивным, так что, скорее всего, это была Торрант. Диармунд и Мерлин, видимо, тоже так решили, потому что не остановились.
– Ты войдешь через боковой вход, – объяснила Вивьен Сьюзен. – А мы останемся снаружи. Тебя встретит доктор Александра Престер. Она директор музеев Эйвона, в том числе и Музея римских бань, но, что куда важнее, она верховная жрица Сулис Минервы. Ее правая рука.
– Все, кто работает в банях, знают о… о здешнем Владыке и о Древнем мире? – спросила Сьюзен.
– О нет, – ответила Вивьен. – Если и есть те, кто знает, то их совсем мало.
– Не волнуйся, всех, кто не в курсе, уже наверняка эвакуировали под предлогом утечки газа, – сказал Мерлин. – Торрант хорошо придумала.
Словно откликаясь на зов, расплывчатый силуэт в тумане вышел прямо на них, когда они подошли к боковому входу, и действительно оказался инспектором Торрант. Она размахивала перед собой руками на ходу, чтобы разогнать туман, но тщетно: туман не рассеивался, а лишь закручивался в причудливые спирали.
Боковой вход в музей представлял собой невзрачную дверь с крыльцом из четырех широких ступеней и вел в пристройку конца XVIII – начала XIX века. Справа от двери горел огромный фонарь, который не столько освещал туман, сколько придавал ему жутковатый, призрачный вид.
– Еще раз здравствуйте, Сьюзен, – начала Торрант. – Книготорговцам общий привет.
– Здравствуйте, инспектор, – ответила Сьюзен, и легкое облачко пара вырвалось из ее рта и смешалось с густым туманом вокруг.
– Мои люди эвакуировали всех посетителей бань, – продолжила Торрант, обращаясь к Мерлину. – Сначала под предлогом утечки газа на кухне в Большом насосном зале, который потом пришлось изменить на угрозу террористической атаки, потому что пожарные Эйвона, естественно, отреагировали как надо, а единственный местный командир, который в курсе вашего странного дерьма, как назло, на больничном. В общем, теперь у нас угроза взрыва, вход по паролям и все такое прочее. Внутрь никого не пускаем, ждем саперов из Лондона или военных из Эшчерча. Правда, и те и другие крепко надерут мне задницу, пардон за мой французский, когда прибудут сюда и ничего не найдут. Короче, что бы вы ни задумали, постарайтесь сделать все быстро.
– Мы быстро, – успокоила ее Вивьен. – По крайней мере, снаружи. Для нас пройдет всего несколько минут, а вот для Сьюзен больше.
– Это мне без разницы, – ответила Торрант, развернулась и зашагала в туман к главному входу в римские бани, который был за углом.
– Несколько минут? – переспросила Сьюзен.
– Для нас. Бани станут храмом Сулис Минервы на время вашей встречи и окажутся как бы вне времени, – ответила Вивьен.
– Как Майская ярмарка с гоблинами, – напомнил Мерлин. – Только безопаснее.
– А вот и доктор Престер, – сказала Вивьен.
К призрачному свету фонаря внезапно добавился дрожащий красный свет внутри здания, который усилился, когда дверь распахнулась. На пороге стояла высокая женщина в длинном сиреневом балахоне, завязанном узлом на плечах и слишком легком для зимней погоды. На вид ей было хорошо за сорок, а то и чуть за пятьдесят, ее черные как смоль волосы свободно спадали на смуглые плечи из-под золотого обруча в виде шести змеек, которые зубами держали друг друга за хвосты, сверкая сапфировыми и изумрудными глазками. Дрожащий свет исходил от горящего факела в левой руке женщины, причем его сосново-смолистое пламя, несомненно, угрожало целостности потолка над ней.
– Добро пожаловать, дочь Конистона, – произнесла женщина чистым и сильным голосом, словно обращалась к целой толпе, а не к четверым, стоявшим в шести футах от нее у подножия ступенек. – Сулис Минерва ждет тебя, и я подтверждаю, что ты в безопасности. Никто не поднимет на тебя руку и не причинит тебе вреда. Обещаешь ли ты безопасность Сулис Минерве? Обещаешь не поднимать на нее руку и не применять свою силу против нас?
– Э-э-э… да… конечно… я… э-э-э… я друг, – запинаясь сказала Сьюзен.
– Мы всегда рады тебе, – ответила доктор Престер, коснулась своего лба, груди и живота двумя пальцами правой руки и поманила к себе Сьюзен. – Входи.
Но Мерлин придержал Сьюзен за локоть и обратился к доктору Престер:
– Мы приветствуем меры предосторожности. Но не могли бы вы также подтвердить, что Сьюзен вернется к нам в целости и сохранности своевременно? Без потери дней, месяцев и лет? Без задержки на холмах фей?
– Это подразумевается в приветствии, – ответила доктор Престер. – Но да, я подтверждаю, что наша почетная гостья вернется к вам прежде, чем часы аббатства пробьют двенадцать.
– Лучше перебдеть, – шепнул Мерлин на ухо Сьюзен. – Я вспомнил об этом, пока Вивьен говорила с Торрант. Будь начеку.
Он отступил назад, а Сьюзен шагнула на первую ступеньку, поднялась на крыльцо, вошла в дверь пристройки и внезапно оказалась совсем не в тех римских банях, где раньше бывала сама и которые обычно показывают посетителям. Ей сразу стало ясно, почему доктор Престер нисколько не беспокоилась за сохранность потолка.
Глава 12
Аква Сулис, время неопределенное
Владыка. Странное слово, но значит, в общем, то же, что и «властелин».
Потому что за дверью не оказалось ни потолка, ни стен. Под открытым небом был не зимний день, а глубокая ночь. Сьюзен видела ясное небо, полное звезд, и холодный воздух больше не обжигал лицо, хотя и не был теплым, скорее прохладным, как осенью. Факел доктора Престер освещал вымощенную камнем дорогу, вдоль которой стояли дорические колонны, всего на два-три фута выше Сьюзен, увенчанные небольшими позолоченными фигурками совы в разных позах.
По обе стороны дороги тянулись ряды огромных олив, похоже окаймлявших обширную рощу, об истинных размерах которой невозможно было судить в ночи. Взглянув на ближайшее дерево, Сьюзен увидела, что его ветви просто ломятся от плодов – черные или очень темно-зеленые оливки висели на них большими гроздьями. Значит, они сейчас не в реальном Бате, а в его мифическом прообразе, в мечте Сулис Минервы или в ее представлении о том, каким он должен быть. Оливковые деревья растут и в Сомерсете, но не таких громадные, и плодов на них поменьше.
Мощеная дорога оказалась короткой. Пройдя ярдов двадцать, Сьюзен и ее провожатая очутились перед впечатляющим порталом из шести рифленых колонн высотой более двадцати футов. На их капителях покоился треугольный фронтон с рельефом: голова горгоны Медузы в окружении играющих дельфинов. От фронтона как будто шел свет, совсем не похожий ни на естественный, как от луны или звезд, ни на искусственный, как от факела или масляной лампы. Это был мифический свет, от которого все кругом стояло, точно облитое мягким серебристым сиянием.
Сразу за порталом земля уходила вниз. Сьюзен увидела полукруглые террасы и поняла, что это античный театр.
– Ты первая, – сказала ей доктор Престер.
Сьюзен ступила под портал, но между колоннами остановилась, чтобы рассмотреть театр. Он состоял из дюжины террас со скамьями, но внизу не было ни сцены, ни арены для гладиаторских боев. Сердцем этого театра был горячий источник, некогда дикий, но позже заключенный римскими инженерами в идеальный круг диаметром около пятнадцати ярдов, с мраморными стенками и мозаикой из полос чеканного золота. Над источником вечно стоял пар, а вода в нем бурлила и пузырилась.
Театр был пуст, никто не сидел на скамьях из золотисто-медового камня. Только звезды светили над головой да вода журчала внизу. Глубокую торжественную тишину этого места нарушал лишь этот шум, на удивление прозаичный, словно работала стиральная машина.
– Сулис Минерва ждет тебя, – сказала доктор Престер, опускаясь на скамью на верхней террасе. – Иди к ней. Табличку брось в воду.
Отдельной лестницы не было, так что Сьюзен просто спускалась с каждой террасы, прежде чем достигла мощеной площадки возле источника. Там, перед мозаикой, изображавшей бирюзовое море, в котором дельфины и совы счастливо сосуществовали среди подводных оливковых деревьев и стаек бойких крабов, она остановилась.
От источника исходили тепло и сильный запах железа, но, как ни странно, без примеси тухлых яиц. Струйки пара спиралями поднимались из центра бассейна, где вода, судя по всему, была особенно горячей.
Сьюзен достала из кармана лыжного костюма свинцовую табличку и бросила ее в воду, целясь туда, откуда шел пар. Но табличка не успела даже долететь до поверхности, когда источник вдруг извергнул столб воды и пара, обернувшийся высокой женской фигурой, которая, протянув руку, поймала табличку в воздухе.
Это могла быть только Сулис Минерва. Она, как и водяной из ручья Сьюзен, вся состояла из бурной, словно бы сгустившейся воды, только ее глаза сияли, как огромные бриллианты, а прозрачное тело скрывала тога из пара и звездного света. С ее появлением Сьюзен сразу ощутила, как аура могущества и величия наполнила все вокруг. Но рассмотреть Сулис Минерву как следует ей не удавалось. Сьюзен не смогла бы, например, описать ее лицо: она видела лишь статную женщину с волосами, собранными в пучок, хотя и они были всего лишь формой воды.
– Добро пожаловать, дочь Конистона, – произнесла Сулис Минерва.
Она продолжала вырастать над бассейном на витой колонне, которая, видимо, заменяла ей ноги. Сама Минерва была не менее девяти футов ростом, да и колонна была такой же высоты, а потому неудивительно, что Сьюзен пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на нее.