– Ты все сделала правильно. – Мерлин выдернул из статуи нож и вытер своим носовым платком лезвие. – Иначе они похитили бы тебя.
Раздался топот множества ног, в переулок вбежали полицейские во главе с инспектором Грин и книготорговцы, которых вела Вивьен. Стало шумно и людно: кто-то говорил по рации, искусствоведа увели, а один из полицейских наклонился к масону, чтобы проверить, жив тот или нет, – в порыве оптимизма, не иначе, учитывая, сколько из него вытекло крови.
Вивьен взяла Сьюзен за локоть и повела на улицу, в «бедфорд», жутко неуместный на фоне современных полицейских машин, карет «скорой помощи» и новехонького прибора «деннис» лондонской пожарной команды. Друэта, Керидвен и Патриция беседовали с пожарными. Проходя мимо, Сьюзен услышала часть их диалога и поняла, что тетушки притворяются своими взрослыми дочерями, которые решили поучаствовать в реконструкции в память о службе своих родительниц, а пожарные, слишком занятые своим оборудованием, даже не задавались вопросом, почему это нужно было делать ночью.
Вивьен быстро перевязала Сьюзен руку, воспользовавшись аптечкой первой помощи, которую она утащила из одной из машин «скорой».
– Прости, у нас все пошло не по плану, – сказала она, прижимая к ране марлевый тампон, пропитанный такой жгучей гадостью, что порез Сьюзен впервые заболел по-настоящему. – Рана не очень серьезная – слюна дегустатора не понадобится. Так ты использовала свою силу? Заставила сущность в статуе служить тебе?
– Я пыталась, – ответила Сьюзен. – Но она оказалась всего лишь куклой Гвайра. Марионеткой, которая выполняет только элементарные приказы. Но Гвайр присматривал за ней и все понял, когда я подчинила его куклу себе. Если бы он не оборвал связь, я бы, наверное, смогла его поймать. Возможно. Но та его часть, которая осталась со мной, сдохла, не пережив разлуки. – Она поморщилась, когда Вивьен начала накладывать повязку на ее рану. – Думаю, в каком-то смысле я убила его. Маленького печального слугу в статуе. Он ведь понятия не имел, что делает, просто подчинялся воле Гвайра.
– Что ты об этом думаешь? – спросила Вивьен.
– Необходимость, – мрачно заявила Сьюзен. – Это был Гвайр. Я немного проникла в разум каменной куклы. Она уносила меня туда, где я оставалась бы до солнцеворота, пока ко мне не пришел бы Гвайр в обличье Старухи.
– Куда – туда? – нетерпеливо спросила Вивьен. – Ты знаешь?
Сьюзен медленно покачала головой. Она не хотела даже думать об этом.
– Куда-то… под землю. – Она остановилась, прерывисто вздохнула и продолжила: – Я видела Старуху. Когда та оживляла статую.
– Какая она?
Сьюзен вздрогнула:
– Тоже из пурбекского мрамора, вся серая, в пятнах. Настоящая старуха, горбатая, на горбу – раковина. Как у улитки, но очень большая, в три раза выше ее самой, притом что Старуха стала бы шести или семи футов ростом, если бы выпрямилась. Руки очень длинные. Раза в два длиннее, чем нужно, и с крючьями на конце. Не знаю, были ли у нее пальцы, я видела только эти крюки. Ног у нее точно не было, просто… длинная эластичная масса. Она то сокращалась, то удлинялась, везла Старуху по каменному полу, на котором оставался блестящий след. Как это называется у улитки?
– Подошва, – ответила Вивьен.
– А еще у нее были выпученные глаза на стебельках, – сказала Сьюзен и прикрыла рукой рот. – Кажется, меня сейчас стошнит. – Она открыла дверь и высунулась наружу, но ее не вырвало; сделав несколько глубоких вдохов и наполнив грудь свежим холодным воздухом, она закрыла дверь. – Я в порядке.
– Хорошо, – произнесла Вивьен тоном человека, который не верит в то, что говорит, но очень хочет поверить. – А вот и Мерлин. Нам надо доставить тебя назад, на квартиру.
Мерлин забрался внутрь. Он с беспокойством посмотрел на Сьюзен и вернул ей складной нож, совершенно чистый.
– С тобой все в порядке?
– Да. – Сьюзен сунула нож в карман и, стиснув зубы, кивнула: – Да. Я в полном порядке.
– Что случилось у Золотого Мальчика? – спросил Мерлин.
– Он вернул меня в первый Великий пожар, – ответила Сьюзен. – Очевидно, его создал Гринлинг Гиббонс. Статую, а не пожар, конечно. А дочь Гиббонса, волшебница Эверильда, разбудила его, что бы это ни значило. Так что Золотой Мальчик считает их своими родственниками. Он сказал, что Гвайр приходится ему кем-то вроде мачехи. Поэтому он не мог ей не помочь. На том пожаре меня караулила статуя. Она схватила меня и понеслась.
– Я тоже почувствовал перемену, но не сразу понял, в чем дело, – сказал расстроенный Мерлин. – Ты и Мальчик вдруг куда-то исчезли. Пожар вышел из-под контроля, и нам пришлось выбираться оттуда. А когда мы оказались в нашем времени на том же месте, прибежала Грин и сказала, что тебя похитили.
– Уже во второй раз, – напомнила Сьюзен. – И, как и в прошлый раз, я сама себя спасла, так что большое всем спасибо.
Мерлин пристыженно кивнул:
– Я снова тебя подвел…
– Нет! – воскликнула Сьюзен. – Нет. Я шучу. Я знаю, ты бы меня спас. Просто я тебя опередила. Но мне все еще нужна твоя помощь. И будет нужна. Кстати, ты можешь воспользоваться своей силой, чтобы вытащить нас отсюда? Потому что я хочу как можно скорее принять душ и лечь в постель.
– Уна и Эванджелина ждут отчета. Они захотят разобраться с Мальчиком…
– Подождут, ничего им не сделается, – заявила Сьюзен.
– Давай я по-быстрому введу их в курс дела, а потом… – начал Мерлин.
– Нет, – твердо сказала Сьюзен и взяла его за руку. – Потому что ты ляжешь в постель вместе со мной.
– Но сегодня же только понедельник. Хотя уже вторник. Среда только завтра.
– Ну и что? – отозвалась Сьюзен. – Пойдем лучше поищем машину, способную доставить нас на вашу смехотворно роскошную конспиративную квартиру со скоростью более десяти миль в час.
– Конечно, – согласился Мерлин, выскочил из машины и подал руку Сьюзен, которая взяла ее и тоже спрыгнула на землю. – Пошли.
Вивьен, оставшись одна на заднем сиденье «бедфорда», устало вздохнула.
– Ну, значит, это я пойду и расскажу Эванджелине и Уне все, что они захотят узнать, – сказала она в пустоту. – Вот только стоит ли?
Глава 17
Лондон, вторник, 13 декабря 1983 года
Взять с полки пирожок. В Древней Греции пирогом награждали того, кто дольше всех продержался.
На этот раз подведение итогов состоялось только к концу дня. Как Сьюзен ни просили, она отказалась зайти в Старый книжный с утра, а поехала прямиком в Слейд, где весь день дописывала свою картину, которая, судя по реакции Грифа, получилась очень даже ничего. И весь день Сьюзен делала вид, будто ее никто не охраняет, хотя и подмигнула Мерлину разок, разминувшись с ним в коридоре перед студией. Он как раз объяснял кучке заинтересованных третьекурсников, что нарисовать его можно хоть обнаженным, хоть одетым, но это будет стоить им дороже, чем они привыкли платить натурщикам, и произойдет не сейчас.
Выезд из Слейда прошел так же гладко, как и накануне, только сегодня вместо золотистого «капри» в эскорте были два черных кеба Сен-Жаков. Их водители вели машины параллельно друг другу, на ходу переругиваясь из-за якобы имевшей место кражи денег за проезд, и эффективно блокировали любое преследование. Хотя его, похоже, и не было.
Вивьен не смогла рассказать Уне и Эванджелине все, что те хотели знать, поскольку они хотели знать больше, чем могла рассказать Вивьен. Вот почему они решили больше не ждать, когда Сьюзен приедет к ним, а сами пришли к ней на конспиративную квартиру. По крайней мере, именно этим они объяснили свое появление в Сент-Джонс-Вуде. Слухи о превосходной стряпне миссис Макнил, скорее всего, уже разошлись по всем книжным. Сьюзен едва успела переступить порог, как миссис Макнил сообщила ей, что в библиотеке ее ждут посетители – начальство, как она выразилась.
Вздохнув, Сьюзен поставила сумку на пол и пошла в библиотеку, Мерлин за ней.
– Ты знал, что они здесь? – спросила она, подойдя к двери.
– Нет, – ответил Мерлин. – Я бы тебе сказал.
Сьюзен открыла дверь. Она уже заглядывала в библиотеку раньше и видела приятную, светлую комнату с высокими окнами по левой стене. Три другие стены, включая и южную с дверным проемом, были от пола до потолка заняты книжными полками. В комнате стояла пара удобных кожаных клубных кресел, скорее всего из 1920-х, и низкий столик черного дерева с золочеными краями, как подозревала Сьюзен, поздневикторианский, но относящийся к эстетическому движению[14].
Но теперь библиотека преобразилась. Полки вдоль одной стены закрыла прислоненная к ним огромная пробковая доска. К доске кнопками крепились фотоснимки и листы бумаги – те, что были во временном штабе расследования в отеле «Эмпайр», и новые. Их набралось так много, что они частично перекрывали друг друга и вылезали за пределы доски. Столик из черного дерева с позолотой исчез, его заменил длинный складной стол с белой пластиковой столешницей. Вокруг него стояли в высшей степени практичные пластиковые стулья, по-современному уродливые, и все они были заняты книготорговцами, к которым присоединилась инспектор Грин. Они пили чай и листали книги. Судя по пустым местам на полках, книги были местные.
Пока Сьюзен, вытаращив глаза, осмысливала перемены в библиотеке, книготорговцы оторвались от книг и вспомнили кто о чае, кто о кофе, а некоторые потянулись за новым кусочком лимонного пирога с глазурью, испеченного миссис Макнил.
Уна читала «Червь и кольцо» Энтони Берджесса, известного Сьюзен лишь по «Заводному апельсину». Зои, сидевшая во главе стола в инвалидном кресле, держала перед собой большой старый том Митчелла С. Бака «Ремонт и реставрация книг». Книгу Клемента Сьюзен не опознала, поскольку та лежала на столе обложкой вниз, но видела, что она раскрыта на вклейке с фотографиями, и успела заметить черно-белые фотографии замков или одного конкретного замка. Вивьен читала «Красную луну и черную гору» Джой Чант, в твердом переплете с очень простой, но очень эффектной сине-красной суперобложкой. Наверное, это было первое американское издание, которого Сьюзен никогда не видела и сразу захотела купить. Только Эванджелина, сидевшая ближе всех к двери, положила свою книгу лицевой стороной вверх, и Сьюзен легко прочла ее название: «Истоки английского парламента» Питера Спаффорда. Сидевший рядом с ней Прадип читал «Кладбище домашних животных» Стивена Кинга, вышедшее всего пару недель назад.