— Думаю, поближе, но она учится в магистратуре на биофаке. Она терпеть не может водить машину, так что нужно быть рядом с лабораторией, — я кивком приглашаю ее в дом. — Заходи.
Очевидно ведь, что Лондон тут не ради праздных бесед. Поэтому она входит и идет прямо по коридору. Обернувшись, спрашивает:
— Ничего, если я приму душ тут, внизу?
— Ага, — идя следом, говорю я. — Нужна компания или ты справишься одна?
Она поворачивается ко мне и, сняв через голову футболку, которую надела для машины, бросает ее на пороге ванной.
— Если бы я хотела принять душ одна, поехала бы домой.
Приподняв брови, я рассматриваю ее голую грудь.
— Логично.
Происходящее так внезапно и странно, но если речь идет о совместном душе с мокрой и скользкой от мыла Лондон — я в деле.
Войдя в кабинку и включив воду, она через стеклянную стену наблюдает, как я раздеваюсь. Присоединившись к ней, я с удивлением обнаруживаю, что член уже встал и уперся ей в бедро, когда она поворачивается ко мне, чтобы поцеловать меня в шею.
— Честно говоря, не могу тебя понять, — замечаю я, закрыв глаза, когда она зубами проводит мне по подбородку.
— Честно говоря, я и сама себя не могу понять, если тебя это хоть как-то утешит.
Вообще-то да. Мило мне улыбнувшись, она поворачивается и, взяв шампунь, вкладывает его мне в руку.
— Но ты прав: несмотря на то, что мне говорит интуиция, кажется, ты мне нравишься, — поцеловав мне еще раз, она поворачивается ко мне спиной. — И уверена, с тобой хорошо принимать душ.
— Мне нравится так думать, — я намыливаю ей волосы и массирую кожу головы. Лондон прислоняется спиной ко мне, а поток горячей воды стекает мне по груди. — Это мне напомнило, как я мыл головы куклам Марго.
Лондон замирает и, медленно повернув голову, смотрит на меня через плечо.
— Что?
Не в состоянии удержаться от хохота, я прижимаюсь лицом к теплой коже ее шеи.
— Да-да… сейчас я слышу, как это звучит без контекста — просто жуть какая-то. Но мы вообще-то играли в салон красоты. А так как я младший брат, то терпел всяческие издевательства, и моя карьера остановилась на красотке у раковины. Передавал ей клиенток для сушки и укладки. И она дико орала на меня, если плохо справлялся.
— Кажется, Марго потрясающая.
Я киваю и наклоняю ей голову, чтобы помассировать шею.
— Да, она такая. Магазины Sephora до сих пор ей как храм.
— Меня одновременно и восхищает, и беспокоит, что ты — парень, который знает, что такое Sephora.
— А еще Chico’s, — добавляю я, получая удовольствие то того, как сейчас все просто. Хотя мы просто болтаем в душе. — Местечко не самое посещаемое мужчинами и практически курорт для моей бабушки. А мама, кстати, тащится от Coldwater Creek, — я делаю паузу, мыльными пальцами погружаясь ей в волосы. — Господи, большинством моих выходных рулили женщины из моей жизни.
— Милый противовес будням, которыми рулят женщины из твоего телефона.
Чувствую, как мы оба застываем под льющейся водой. Едва только я подумаю, как между нами все просто, или есть какое-то развитие, она тут же выдает что-нибудь в этом духе.
— Я что, сказала это вслух? — спрашивает она и поворачивает ко мне голову с медленно стекающей пеной по обеим сторонам лба.
— Сказала.
— Ты, наверное, сейчас осуждающе смотришь на меня, да?
— Нет, — но я не стану врать самому себе, будто ее мнение обо мне не ранит. Положив руки ей на плечи, я поворачиваю ее к себе. Стираю пену с ее бровей и бормочу: — Смой.
Краем глаза вижу, как она смотрит на меня, пока я выполаскиваю ее волосы, стараясь при этом не встречаться с ней взглядом и сосредоточившись на своих руках.
— Логан?
Она улыбается.
— Да?
— Зачем ты пришла ко мне снова? — тихо спрашиваю я.
Она берет мыло, и я не могу сдержать дрожь, когда она прижимает руки к моему животу и скользит по груди.
— Точно не знаю, — встретившись со мной взглядом, она еле заметно сладко улыбается. — Прости, что нагрубила.
— Думаю, ты вымещала на мне недовольство самой собой. Но в таком случае не пришла бы снова.
От ее широкой улыбки появляются ямочки.
— Тебе не удастся заставить меня стать одной из тех девиц в твоем телефоне, кто уверяет, якобы они никогда ничего подобного не делают.
— Я и не пытаюсь заставить. Просто в твоем случае это похоже на правду. Хоть ты и не сказала мне об этом в нашу первую ночь, готов поспорить, ты никогда ничего подобного не делала. И я не в том смысле, что это неправильно, будь все наоборот.
Кивнув, она смотрит себе на руки, пока намыливает мне плечи и грудь. Из-за шума льющейся воды я еле слышу ее ответ:
— Секс был хорош. И я подумала, ты тот парень, кто может удержать это именно в этих рамках, потому что сейчас я не хочу ничего другого.
— Могу.
Надеюсь.
Ну то есть раньше это не было проблемой, а сейчас я встревожен, насколько сильно хочу ей понравиться.
— Но буду честным. Ты в этом полный отстой, — у нее падает челюсть, когда я это произношу, поэтому тут же добавляю: — Я не про секс — тут ты хороша, если мне не изменяет память — а про просто получать удовольствие от секса.
Лондон стреляет в меня взглядом голубых глаз.
— Что ты имеешь в виду? Ты не заставишь меня расчувствоваться тут.
Меня смешит, как быстро она начинает обороняться, и я щекочу ее.
— Я имею в виду, что ты ведешь себя со мной по-мудацки.
Она хихикает.
— Ну прости! Честное слово, больше не буду по-мудацки. Просто я… не хочу ни с кем всерьез встречаться, а парень, с кем я могла бы встречаться, в любом случае не будет похож на тебя. И я здесь… ради секса. Хм, ну да, может, и про недовольство ты прав… что превращает меня практически в мудака.
Я пытаюсь не обращать внимание, как оскорбительно все это выглядит.
— А о каком парне идет речь?
Она озадаченно смотрит на меня.
— Ни о каком.
Раздраженно вздохнув, я наливаю в ладонь кондиционер, пока она моет мне предплечья. Скользнув пальцами ей в волосы, говорю:
— Ну же говоришь, что я не в твоем вкусе. А кто тогда в твоем вкусе?
— Кто-нибудь спокойный. С бородой. И весь в тату.
— Блондинистый пивовар в грубой одежде? — спрашиваю я, и она смеется. — Перебарщивает с воском для усов, из-за чего по всем параметрам ниже плинтуса?
— Типа того, — ее руки возвращаются мне на грудь и снова спускаются к животу. Не отрывая от меня взгляда, она спускается ниже и скользит мыльной рукой по члену.
Ее щеки горят, а я дрожу и закрываю глаза, когда член дергается навстречу ее ладони. Хочу сказать ей, как это хорошо, хочу поцеловать ее, но ощущения от ее прикосновений так стремительно накрыли меня с головой, что я просто замер на месте под потоком горячей воды.
Скользнув пальцем по головке моего члена, она издает тихий стон.
— Совершенно не в твоем вкусе, — поддразниваю ее я.
Она прижимается губами к моей ключице.
— Не-а, ни капельки.
Продолжая скользит рукой и мягко сжимая, она приподнимается на цыпочках поцеловать меня в шею.
Обхватив ее лицо руками, я наклоняю ее голову, чтобы встретиться взглядами.
— Мы не должны это делать, — Лондон смотрит на меня и тяжело дышит.
— Не должны?
Что?
— Конечно, нет.
Но она просто дразнит. Слегка улыбнувшись, она прижимается своим приоткрытым ртом к моему и ныряет теплым и скользким языком внутрь. Внутри меня словно что-то высвобождается. Обхватив ладонями ее грудь и поглаживая соски большими пальцами, я припечатываю ее к плитке душевой, издавая громкие стоны ей в рот. Когда, коснувшись одной рукой ей между ног, я чувствую, какая она уже шелковистая от желания, она отодвигается от моего рта и откидывается головой на стену. Глядя на нее — глаза закрыты, мягкие губы приоткрыты, на шее колотится пульс — я рисую пальцами круги, немного спускаюсь вниз, потом снова и снова круги. Черт, она такая сексуальная, поэтому так нетрудно понять, как сделать ей хорошо: ей нравятся прикосновения вот здесь, снаружи, быстрые и сильные. Наклонившись, я посасывающими поцелуями собираю воду с ее подбородка и губ.
Она ерзает, не в состоянии стоять спокойно. Я тянусь к ее рту, но она отодвигается от меня и, приподняв брови, шепотом спрашивает:
— Презерватив?
Высунувшись из душа, я шарю в шкафчике и, взяв один, подаюсь назад, чудом умудрившись не поскользнуться.
Взяв презерватив в одну руку, другой она тянется ко мне, поглаживая, и подставляет губы для поцелуя. В голове горячо и ноль мыслей, когда я снова касаюсь ее пальцами, и тут же слышу, как она тихо вздыхает от облегчения.
Лондон зубами разрывает обертку, а мои пальцы все продолжают и продолжают поглаживать. По напряжению ее бедер я чувствую, как она близко, поэтому мне не обязательно было услышать ее «Я близко», но, все равно сказав это, она словно запускает электрический заряд прямо в ток моей крови.
А следующие ее слова взрывают бомбу у меня в груди:
— Я хочу кончить, когда ты будешь внутри.
Лондон поднимает на меня взгляд и улыбается почти виновато, что просит о такой близости со мной.
— Ладно?
Я просто киваю, не в состоянии говорить, потому что
внутри меня
словно что-то,
треснув, широко раскрывается.
Подушечкой большого пальца я глажу ее по нижней губе, продолжая кивать.
Мы уже не гонимся за веселым и разгульным трахом, какой я знал долгие годы. Внезапно мне трудно вспомнить, когда я так же легко дарил кому-то еще свою нежность. Сейчас все не так, как было в ту ночь с ней — сейчас два человека испытывают нечто совершенно другое.
А я — словно с содранной кожей.
И хочу заниматься любовью с этой сладкой и недоверчивой девушкой.
Необходимость почувствовать ее губы на моих сбивает с толку, но я все равно наклоняюсь и, прижавшись к ним своими, посасываю и раскрываю, чтобы попробовать ее язычок и вытянуть из нее эти сдавленные и жадные вздохи.