Лондон отстраняется, чтобы сосредоточиться, и я чувствую ее дыхание на своей шее и как ее внимание сфокусировано на том, чем заняты ее руки. Она надевает презерватив, и тут же звуки вокруг исчезают один за другим — даже под потоком воды мы в тишине. Скользнув рукой ниже, она обхватывает меня и от моего ответного хриплого стона поднимает на меня взгляд, ловя каждую реакцию.
— Твердый, — я не слышу ее слова, а читаю по губам, уставившись на потоки воды, стекающей по ее лицу и падающей с верхней губы.
Я представляю, что она перед собой видит: мои сведенные вместе брови, мой подбородок. Сглотнув, я пытаюсь хоть что-нибудь произнести, но не нахожу слов. Понятия не имею, что именно я хотел сейчас сказать, но внутри меня все ощущается слишком интенсивным, чтобы иметь возможность что-то озвучить.
Ее светлые волосы прилипли к щекам и шее. Глаза кажутся огромными, с бирюзовой каймой вокруг темно-синей, ресницы слиплись. От поцелуев губы стали невероятно красными. А от того, что в выражении ее лица исчезла настороженность, мне становится больно внутри.
Она заставляет меня хотеть, о чем я очень давно даже не думал: единение, постоянство, что-то привычное и только для двоих.
— Мне нравится, — тихо произносит она, и от того, что она не сводит с меня глаз, я понимаю, что речь сейчас о большем.
Она признается, что ей нравлюсь я.
Со стоном понимаю, что я сейчас для нее словно открытая книга, и мой взгляд ничего не скрывает — ни нетерпение, ни потребность в ней, — от чего я начинаю дышать так часто и сильно, что почти задыхаюсь. Взяв ее за бедро, я поднимаю ее ногу и закидываю себе на талию. Она такая мокрая и мягкая, и так легко оказаться внутри. Я мог бы ворваться и несколькими жесткими ударами доставить удовольствие нам обоим, но прямо сейчас хочу другого.
Хочу прочувствовать это медленное скольжение.
Хочу увидеть, как на ее лице появится облегчение.
Я хочу, чтобы она видела меня.
На ее лице мелькает боль — еле заметно сведенные брови и сдавленный вздох — и наклоняюсь поцеловать ее и спросить:
— В порядке?
— Да, — кивая, отвечает она. Проведя пальцами по моему затылку и скользнув в волосы, она лукаво улыбается.
— Просто никогда так не делала.
Мой смех превращается в стон, когда она посасывает и покусывает мою шею. Войдя в нее глубже, я почти совсем не подаюсь назад, двигаясь глубоко, еще, еще и еще, пока она не начинает царапать мне спину, покачиваясь в такт и издавая прямо мне в ухо сдавленные, резкие и почти болезненные стоны.
Я знал, что ей не много было надо, но не подозревал, что настолько.
Немного отодвигаюсь, чтобы посмотреть на нее, и тут она кончает: открыв рот, сильно сжимая меня изнутри и издав надрывный гортанный звук.
Прижавшись лицом к ее шее, чувствую, как во мне что-то освобождается, и я стискиваю ее, трахая быстрее и сильнее, посасывая кожу на шее, стараясь продлить ее удовольствие, насколько смогу. Ее оргазм длится и длится, пока она не обмякает, захлебываясь воздухом, и просто смотрит на меня.
Смотрит, как я уже на грани, смотрит, как я падаю за эту грань и кончаю с громким стоном.
Блядь, я едва могу дышать. Руки дрожат, а она такая скользкая, что приходится усилить хватку, иначе я ее уроню. Но ее руки уже на моем лице, рот ищет мой, и она целует меня.
Лучше этого поцелуя не существует на свете — ведь я все еще в ней.
Она такая мягкая и мокрая, а еще эти расслабленные пресыщенные прикосновения — из-за всего этого мне трудно даже представить, что придется выключить душ. Это так просто — целоваться после секса — и в то же время нет. Будь это просто, то было бы частью обычных повседневных дел. И я не стал бы торопиться снять презерватив, первым делом позаботившись не о нем, а о чем-нибудь еще. Не стал бы думать, как долго она пробудет у меня, захочет ли остаться или что предложить ей перекусить.
Но Лондон со мной еще не закончила, поэтому я не хочу рушить эту связь. Еще нет. Не совсем. Мне нравится, какая она податливая в моих руках. Нравится раствориться в ней. Нравится ощущение, как мы только что сделали вдвоем нечто уникальное.
Обхватив руками мое лицо, она прижимается губами к моему подбородку, слизывает воду с моей нижней губы. Ее сверкающие голубые глаза так близко.
— Ты как?
Кивнув, я шепотом отвечаю:
— Думаю, ты меня прикончишь, — после чего снова тянусь к ее рту, но она уворачивается.
— Ты сейчас всю горячую воду переведешь.
Она подается бедрами назад, и я выхожу из нее, осторожно поставив ее на ноги.
Прошло много лет, с тех пор как я чувствовал чье-то тело своим тоже, и это ощущение всплывает во мне возрожденным рефлексом. Я провожу руками по ее бокам до бедер. Поглаживаю задницу, когда она наклоняется выключить воду. Когда выпрямляется, стоя спиной ко мне, позволяю ладоням подняться вверх к груди. Наклонившись посасываю и кусаю кожу на плече — хочу оставить отметину, чтобы все знали, что я был здесь. Мне нравится, как она ощущается рядом с моим телом, вписывается спиной или лицом — неважно. Мы тут идеально подходим друг другу.
— Где у тебя полотенца? — оглянувшись через плечо, Лондон старается подавить дрожь.
— Черт, прости, я сейчас, — вылезаю из душа и, обернув полотенцем бедра, бегу к шкафу за еще одним для нее.
Она уже вышла, когда я возвращаюсь и отдаю его ей. Смотрю, как она вытирает тело, промокает волосы. А я еще не оправился от ощущения, что всего десять секунд назад она была моей девушкой.
— Хочешь верь, хочешь нет, — говорит она, — но я сейчас впервые не одна принимала душ.
Я вытираю голову.
— Правда?
Подняв голову, она замирает и издает смешок.
— Господи, нет, ну ты только взгляни на свое лицо! Столько гордости.
— Вроде ведь не большая тайна, что парни любят быть первыми. Типа открыть Америку. Изобрести что-нибудь. Принять Душ С Лондон.
— Ну ты и сексист. Женщинам тоже нравится…
Я перебиваю ее, подняв руку.
— Ну да, да. Я не настолько рехнулся, — я смотрю на нее, до тех пор пока она не встречается со мной взглядом. — Успокойся. Просто рад быть первым. И не собираюсь водружать флаг или что-нибудь еще.
И наконец она мне улыбается. Мягким взглядом окидывает все мое лицо, после чего возвращается к глазам.
Выражение ее лица такое сладкое и расслабленное, просто охренеть… даже счастливое, от чего я делаю шаг вперед…
Лондон несколько раз моргает, и ее глаза холодеют: она вспоминает, что под полотенцами мы оба голые, а я не тот парень, который может ей понравиться.
— Можно одолжить у тебя что-нибудь из одежды? Мне нужно домой переодеться перед работой, а мое все в песке.
— Как-то не очень хорошо спланировала, а?
Она прищуривается и старается выглядеть раздраженной, но у нее не важно выходит.
— По плану у меня был душ дома.
Она идет за мной в спальню и наблюдает, как я из шкафа вытаскиваю футболку и баскетбольные шорты.
— Наденешь… — я замолкаю, держа в другой руке боксеры.
— Не, — взяв у меня шорты, она скидывает полотенце и садится на край кровати. Голая. И теперь мне только и остается, что думать о ней, в моих шортах и без ничего между ее… — Ты пялишься.
Очнувшись от транса, я говорю первое, что приходит в голову:
— Ты правда никогда не принимала душ со своим парнем? Это ведь кажется таким… естественным.
Пожав плечами, Лондон завязывает веревочки у себя на талии.
— В общем-то, у меня был только один парень, — отвечает она и поднимает на меня взгляд, будто ждет, что я сочту это странным. По очевидным причинам я так не считаю. Приподняв брови, даю ей понять, что она может продолжить. — Мы очень долго были вместе… но нет, никакого совместного душа.
— Тогда он просто неудачник.
— Ты даже себе не представляешь, насколько, — засмеявшись, она надевает футболку.
А-а, я все понял.
— Он изменил тебе, да?
Когда ее голова появляется в вороте футболки, ее взгляд становится настороженным.
— С чего ты взял?
— От тебя фонит вот этим вот: «Все мужики козлы».
— По моему опыту, большинство мужчин рано или поздно изменяют.
Чувствую, как моя голова слегка дернулась назад.
— «Большинство»? Звучит грубовато.
Она пожимает плечами.
— Вокруг меня не ходят толпами благородные джентльмены.
— Тогда зачем ты работаешь в баре? — когда она ничего не отвечает, я замолкаю и морщусь. — Не знаю, как сказать получше, но у тебя же есть диплом. И тебе не обязательно превращать смешивание коктейлей в дело всей жизни.
— Не так-то просто найти работу, как тебе может показаться, мистер Адвокат-Стажер. И потом, мне нравится смешивать коктейли. Удобный график. Днем я на пляже, а в свободное время делаю кое-какую внештатную работу. Будучи барменом, я получаю неплохие деньги. А вот как фрилансер… нет. Ну или пока нет.
— Ты про графический дизайн?
— Ага. Арты. Логотипы. Видео. Сайты, — она становится напряженной. Втянув плечи и зажав ладони между коленей, она сидит на моей кровати. Все ее тело кричит: «Можно я уже пойду?»
Я узнаю этот язык тела. Я и сам был в такой позе. По какой-то причине это мучительно наблюдать — тем более после того чем мы сейчас занимались — и заставляет меня хотеть, чтобы она осталась. Почему мои инстинкты всегда говорят мне подтолкнуть ее, хотя бы немного?
— Ну, ты будешь лишена опасности встретить какого-нибудь мудака, если начнешь работать из дома. Или остается вариант в баре, где никогда не познакомишься с кем-то, кто тебе понравится.
Лондон поднимает голову, и ее глаза, кажется, сверкают в полутемной комнате.
— А ты? Когда в последний раз был с кем-то, кого считал своей девушкой?
— На первом курсе.
Она недоверчиво смотрит на меня.
— Это ведь было аж четыре года назад.
— Знаю. Но мы до этого долго были вместе.
Я сажусь рядом с ней на кровать и, наклонившись, облокачиваюсь локтями на бедра. Я все еще в одном полотенце.