— Не останавливайся… Доску вниз, бедра вперед, глубокий вдох! Да! — кричу я, хотя он никак не сможет меня услышать.
Люк на мгновение исчезает под водой. После чего, судорожно вертя головой по сторонам, появляется снова.
Заметив меня, он широко улыбается.
— Мать вашу! Кажется, я это сделал!
— Сделал, да! — я смеюсь от того, насколько он воодушевлен. — Как думаешь, еще сможешь?
Он кивает и снова забирается на доску, убрав с лица мокрые волосы и оглядывая поверхность воды.
Наблюдать, как Люк плывет, теплый от солнца и мокрый, как работают его мышцы от нагрузки… Уверена, это зрелище мне не забыть никогда. Заметив надвигающуюся волну, он направляется к ней. Я почти не дышу, глядя, как он ныряет под нее, появляется на поверхности и, вскочив на ноги, съезжает по ней. Долго на ногах ему не удается устоять, и волна его сбрасывает, но все равно он справился, от чего я чувствую нереальную гордость за него. Когда Люк возвращается, стараюсь не смотреть на него, потому что знаю: у меня на лице написано неподдельное обожание.
***
— Говорила же тебе, — я в десятый раз повторяю ему, когда где-то час спустя мы плывем на досках к берегу.
Люк выглядит смертельно уставшим, но не перестает улыбаться.
— Теперь я понимаю, почему ты в такой потрясающей форме, — оценивающе оглядывая мое тело, заявляет он. — Этот океан устроил мне взбучку.
— Но тем не менее ты сделал это.
Добиравшись до берега, Люк падает на песок, тяжело дыша.
— Ага, сделал, — он закрывает глаза и пытается восстановить дыхание. — Отец с ума сойдет, когда узнает. Он с детства пытался заманить меня сюда, но я не поддавался. А Марго вообще не поверит.
— Хочешь, позвоню ей? Или напишу, если так проще…
— Ну нет. Ни за что не дам тебе ее номер, — приподняв голову, он смотрит на меня. — Вы вместе слишком опасны.
— Мне нравится твоя сестра.
— А она тебя уже любит, — говорит он, все еще не отдышавшись. — Меня реально пугает идея, если вы будете регулярно общаться.
Он зажмуривается и сжимает пальцами переносицу — я не удивляюсь, что он еще не восстановился после неоднократного падения в жгуче-соленую океанскую воду.
— Ты как? — спрашиваю я и протягиваю руку смахнуть с него пару песчинок. Он замирает и поворачивается ко мне.
— Нормально. Просто немного жжет.
— Тоже терпеть это не могу. Поэтому мне трудно представить, чтобы я специально что-нибудь втянула носом.
Люк издает смешок.
— Боже, я попробовал кокаин всего однажды на одной из бесчисленных вечеринок на втором курсе. Я сразу понял, что могу захотеть еще, поэтому никогда… — он замечает мое шокированное лицо. — Что?
— Ничего, — отвечаю я. — Но это гадость.
Он снова смеется.
— Зачем тогда заговорила о вдыхании всякого?
Я пожимаю плечами. Понимаю, что странно, раз я бармен и так серьезно отношусь к тяжелым наркотикам, но я не раз видела, как, балуясь кокаином, люди превращаются в бог знает что.
— Просто кажется, что это далеко не лучший выбор для спортсмена.
Люк весело хохочет.
— Да неужели?
Меня это тоже смешит.
— Извини, у меня просто рефлекторная реакция, — мне так тяжело представить, как собранный и искрящийся здоровьем Люк делает что-нибудь настолько глупое.
— Но если честно, — пихнув меня плечом, говорит он, — то импульсивные поступки — не особо мое.
Усмехнувшись, я подбираю камень и начинаю рисовать на песке.
— Можешь попробовать не хихикать так глумливо, — Люк подается вперед, и хотя его голос звучит игриво, в нем слышно едва заметное напряжение, когда он продолжает: — Ты меня слатшеймишь [осуждение за сексуальность, навешивание ярлыков, чаще употребляется по отношению к женщинам, ориг. slut-shaming — прим. перев.], Логан?
Я выпаливаю, прежде чем успеваю обдумать:
— Неужели тебе не одиноко?
Вот же черт. Зачем я так сказала? Открыла дверь, куда мне совершенно не хочется шагать.
Мой откровенный вопрос его удивляет.
— Еще как. На самом деле, я устал от этого.
— Тогда почему у тебя ни с кем нет…
— Постоянных отношений?
Пожав плечами, я отвечаю:
— Ну да.
— Потому что единственная девушка, с кем впервые с девятнадцати лет я действительно хочу быть, считает меня импульсивной блядью.
Я замираю. Кровь бушует в ушах, ритмично колотя по венам.
— Я серьезно.
— Я тоже, — он отворачивается и смотрит на песок. — Ты мне нравишься. И не просто нравишься. Я хочу отношения — с тобой.
Тишина поглотила все вокруг нас, и постепенно я расслабляюсь и начинаю замечать грохочущие волны и слышать крики чаек.
Люк снова толкает меня плечом.
— Добавил я неловкости, да?
— Не пожадничал, ага, — поддразниваю я, толкнув его в ответ.
Я знала, что я ему нравлюсь, но не думала, что это что-то большее.
Что-то про отношения со мной.
Про влечение, чувства, не просто отличный секс.
Мои мысли вертятся в голове, словно подхваченные смерчем. Мне тоже нравится Люк. Меня к нему влечет. Мне с ним весело.
Вот только я не доверяю Люку.
А даже если бы и доверяла, я не могу с ним быть.
Мы смотрим, как какой-то серфер ловит просто роскошную волну, и, повернувшись, одновременно улыбаемся друг другу.
— Должен признать, — слегка покачав головой, говорит он. — Что находиться в воде круто. Изучать ритм волн.
Он подтягивает к себе колени и кладет на них руки, и мы оба молча смотрим на волны, обрушивающиеся на берег.
— Спасибо, что привела меня сюда, — продолжает он. — Знаю, что ты не особо хотела, но я тебе признателен.
— Я не не хотела… — начинаю отвечать я, но он приподнимает руку, останавливая меня.
— Все нормально, — Люк поднимает валявшуюся у его ноги ракушку и большим пальцем стряхивает с нее песок. — Ты же знаешь, что я никогда так к тебе не относился, да?
Я в замешательстве наклоняю голову.
— Что?
Он сглатывает.
— Я про «Блисс» и тот вечер. Знаю, ты слышала слова Дэниела.
— А-а, — я наконец понимаю, о чем он. — Слышала, да.
— Поэтому ты больше не хотела меня видеть? — он говорит так, словно уже знает ответ.
— Это одна из причин.
— Дэниел мудак…
— Дело не в нем. Ну то есть, в нем, но… — я делаю глубокий вдох, чтобы привести мысли в порядок. — То «побаловаться» было отвратительно. Парни иногда ведут себя омерзительно, хотя и предсказуемо. У нас с тобой все было случайно, пара довольно неплохих вечеров и…
Люк поворачивается ко мне.
— Они были очень даже неплохи.
Я шутливо закатываю глаза.
— Причина моей реакции на то замечание не в том, что я не считаю их неплохими. Я не сержусь ни на его слова, ни на то, что ты практикуешь секс на одну ночь, и даже не на то, что ты с ним согласился. Ну, это меня смутило, но я справилась, — он виновато морщится, поэтому я понижаю голос, чтобы у него не было ощущения, будто я его отчитываю. — Меня взбесило, что вы, парни, говорите о женщинах как об угощении. Будто они одноразовые и легко заменимые, когда подают более привлекательное «блюдо». Так что да, между нами все прекратилось, потому что с тем, кто имеет настолько допотопное отношение к женщинам, я даже случайного секса не хочу. Хотя никак не ожидала, что это выльется во что-то еще.
Его щеки краснеют, и, глядя вниз, он кивает.
— Я не думал о тебе как о легко заменяемой, — говорит он. — Просто хочу убедиться, что ты это знаешь.
В груди становится слишком много бабочек, и я тяжело сглатываю, чтобы успокоить их.
— Ценю это, мой друг, — отвечаю я.
В ответ на это слово Люк иронично и, возможно, задумчиво улыбается, а потом спрашивает:
— А какие другие причины?
Я несколько раз моргаю, пытаясь вспомнить начало разговора.
— Другие причины, по которым ты не хочешь меня видеть — в романтическом смысле, — подсказывает он.
— Думаю, та главная, — рисуя пальцем спирали на песке, говорю я. — Не уверена, что хочу чего-то такого сейчас. У меня некоторые трудности с доверием, а ты не тот, кому легко доверять…
Люк молча поднимает другую ракушку и вертит ее в руке, ожидая продолжения.
— Харлоу психанула немного, узнав, что мы… — я оставляю фразу не законченной.
Он бросает ракушку и отряхивает руки от песка.
— Могу себе представить. Но она переживет.
Повернувшись к нему, я спрашиваю:
— Почему все так про нее говорят?
Он пожимает плечами.
— Потому что это Харлоу. Она вспыхивает, как бумага, а не горит, как дерево. И вспышку ты не можешь спрогнозировать.
Его непринужденная уверенность куда сильнее обнадеживает, чем полная комната нервозных Лол, Оливеров, Финнов и Анселей.
— Ты как-то слишком самонадеян.
Его улыбка немного грустная.
— Я был с Миа, но Харлоу была всегда поблизости. Лола тоже, — добавляет он. — Но моя дружба с Харлоу была другой. Ближе. Лола эмоционально была чуть сдержанней. А вот Харлоу… — он смеется. — Харлоу ни капли не сдержанная. Я был ей больше братом, нежели другом. Мне интересно, была ли она расстроена из-за того, что мы отдалились друг от друга. Потому что сам я почувствовал именно это, узнав, например, что они все вышли замуж, а я и понятия не имел.
Не зная, что ответить, я просто молча киваю. Прищурившись, Люк смотрит на воду.
— Так что я думаю, она беспокоится об уязвимости Миа и о том, что касается тех наших времен. И я думаю, отчасти Харлоу права насчет ее уязвимости, но точно не в таких объемах, как ей кажется. Харлоу просто мама-медведица.
— И тебя это не беспокоит? — спрашиваю я. Он поворачивается ко мне. — Ведь Миа знает, что мы переспали.
Он смотрит на меня, будто я говорю какие-то глупости.
— Нет. А что?..
— Ладно тогда. Хорошо.
На лице Люке медленно появляется улыбка.
— Надеюсь, наш уговор остается в силе.
Я копаюсь в памяти, прежде чем понимаю, о чем речь.
— Ты выполнил свою часть сделки. И я не врала, ты справился на отлично.