Так приятно, говорит она.
Охрененно приятно, соглашаюсь я.
Она спрашивает, какого черта я вообще решил подождать.
В ответ я нежно ее кусаю и, бормоча, признаюсь, что хотел смаковать, насладиться ею. Что хотел обращаться с ней, как с особенной.
Но она говорит мне, что это уже особенное и что это очевидно.
А потом — не останавливайся, Люк.
Не останавливайся.
Я чувствую, как улыбаюсь, прижавшись лицом к ее шее, и не в состоянии сдержать рвущийся радостный смех. Я и забыл, какие ощущения это вызывает, насколько это невероятно другое — заниматься любовью. Не просто подцепить кого-то и перепихнуться. Это не просто два контактирующих тела ради взаимного удовольствия. Это странное чувство проникновения в душу, отчего секс становится гребаным откровением.
Но подняв голову и посмотрев ей в глаза, я понимаю, что такого в моей жизни еще никогда не было — вот этого взаимопонимания, которое не нуждается в словах. Ее сбивчивый шепот всего в сантиметре от моих губ. Я чувствую себя с содранной кожей, когда она наблюдает за мной, двигающемся в ней. Для подобного опыта с Миа я был слишком молод, а потом слишком бесчувственный.
Это так хорошо
Люк
так приятно
о боже, Люк
— она повторяет это снова и снова, глядя мне прямо в глаза, и повтори она это еще сотню раз, все равно будет звучать свежо и ново. Ее голос такой хриплый. Хриплый и умоляющий. И да, это невероятно хорошо, но я знаю — может быть гораздо лучше. Знаю, со временем это станет в сотни раз лучше, но, мать вашу, тут я чувствую, что она начинает кончать — по тому, как кожа становится еще горячее и как напрягаются мышцы, как она замирает и задерживает дыхание, и вот оно: внутри нее срабатывает каскад маленьких взрывов, и, выгнув спину, она вскрикивает и вонзается мне в спину короткими ногтями.
Когда наклоняюсь насладиться прикосновением ее горячего языка к моему и вибрирующими стонами, мой разум смолкает, а тело превращается в одно сплошное безумие. Мышцы стягивает, а освобождение нарастает, сконцентрировавшись внизу и блокируя любую мысль. Остается только чистый гребаный восторг от того, что я с ней.
Я вхожу глубже и со стоном кончаю, выгнувшись назад и видя, как она не отрывает от меня взгляд — сонный и довольный. Проведя руками по моей груди и животу, Лондон обнимает меня за талию, удерживая меня над собой.
Внутри себя.
И тут у меня в уме начинает настойчиво зудеть мысль: я кончил в нее.
— Лондон, я ничего не надел.
Прижавшись поцелуем к моей шее, она говорит:
— Я на таблетках.
Это отлично, но мне все равно нужно заверить ее:
— Я совсем недавно проверялся…
— Тс-с-с, — уткнувшись лицом в мою шею, отвечает она. — Ты не стал бы так делать, если бы не был уверен в безопасности.
Она права, но я чувствую себя выведенным из равновесия из-за слабеющей связи между нами, потому что она начинает засыпать. И из-за того, что она не захотела поговорить о случившемся чуть больше. Все ощущается слишком значимым — я еще не оправился от наплыва эмоций — и при этом я по-прежнему внутри нее. Мне хочется заставить ее поговорить, уточнить, на самом ли мы деле теперь вместе и на самом ли деле она теперь мне доверяет. Но у нее, по-прежнему лежащей подо мной, уже выровнялось дыхание, и она заснула.
***
Спустя несколько минут, когда понимаю, что не разбужу, я выхожу из нее. Сидя на коленях между ее ног, я оглядываю ее тело. Волосы спутаны, губы слегка сжаты вместе. На шее виден ритмичный пульс, грудь спокойно опускается и поднимается. Смотрю ниже, на ее разведенные в стороны бедра, где кожа мягкая и безупречная.
Я влюблен в ее тело, влюблен в ее ум.
Просто я не могу в один миг взять и подарить кому-то свое сердце.
Хотела бы. Но правда не могу.
А потом мы занялись сексом без каких-либо намеков на взаимность с ее стороны. Никакого признания, что она хочет большего со мной, никаких уверений, что когда-нибудь подарит мне хотя бы часть своего сердца, не говоря о всем… и это больно. Понятно, что это был просто спонтанный секс посреди ночи, и мы руководствовались скорее животными инстинктами, нежели осознанными решениями, но все равно чувствую себя неспокойно.
Поднявшись с кровати, я надеваю трусы и, пошатываясь, бреду по коридору в сторону кухни, где сталкиваюсь со своей сестрой.
Она в пижаме, выглядит уставшей, как будто долго не могла уснуть.
А спустя секунду до меня доходит, почему она не могла уснуть. Желудок подпрыгивает, и меня едва не тошнит.
— О господи.
Марго кивает.
— Да уж.
Как-то ясно осознав, что полуголый, я мысленно благодарю себя, что надел хотя бы трусы.
— Не знал, что ты сегодня приедешь ночевать.
Она облокачивается локтями на стол.
— К моей соседке — оцени юмор — пришла ее девушка, и они вели себя ужасно громко.
Я закрываю лицо ладонью.
— Черт. Извини.
В ответ Марго качает головой.
— Отчасти я хочу поздравить ту, кто у тебя там, потому что звучало это реально круто.
— Марго! Отвратительно же.
Выпрямившись, она идет мимо меня к шкафчику и достает стакан.
— Думала, ты завязал с перепихоном с разовыми девицами.
— Не твое дело вообще-то, — говорю я и, выхватив стакан у нее из рук, наливаю в него воду. — Но это Лондон.
Выпучив глаза, она пару секунд это обдумывает, после чего, содрогнувшись, отвечает:
— Я бы порадовалась за тебя, если бы все еще не была травмирована, — она оглядывает меня с ног до головы. — Ну и жесть, Люк. Ты все еще потный!
— Теперь мы оба травмированы, — я делаю глоток воды. — Хотя ты ведь тут больше не живешь.
Усевшись на стол, она изучает меня взглядом более внимательно.
— Ты выглядишь слишком напряженным, учитывая…
Я не знаю, что сказать, правда. Если бы сегодня чуть раньше меня спросили, как бы я хотел, чтобы закончился мой день, я бы без колебаний ответил: «С Лондон в моей постели». Но сейчас я не понимаю, что означает ее присутствие в моей постели.
Хочу, чтобы это значило хоть что-нибудь.
— Все нормально, — отвечаю я, а когда Марго делает раздраженное лицо, добавляю: — Думаю, она относится к этому не так серьезно, как я.
Моя сестра буквально возводит очи к небесам и говорит:
— Дай-ка мне секундочку насладиться этой иронией, — потом делает глубокий вдох и медленно выдыхает: — Черт, это потрясающе.
Я начинаю всерьез злиться.
— Марго, ты что, решила поприкалываться?
Она выглядит по-настоящему смущенной.
— Ну да. Кажется.
— Если бы я умничал по поводу твоего секса с женщинами, ты бы меня порвала, как тузик грелку. И если бы спала каждую ночь с разными, то ожидала бы от меня, как я похлопаю тебя по спине и скажу, что считаю твою раскрепощенную сексуальность достойной восхищения.
— Я точно не стану ожидать от тебя мнения по поводу своей сексуальности, — невозмутимо отвечает она.
— Ладно, но ты ждешь, что я приму ее и не стану осуждать.
Кивнув, она соглашается со мной.
— Тогда почему ты ко мне относишься по-другому? — спрашиваю я. — Почему мне не позволено какое-то время спать со всеми подряд, а потом влюбиться и при этом не выслушивать подъебы с этими твоими наслаждениями иронией, когда беспокоюсь, что она не чувствует то же самое ко мне?
— Влюбиться? — вытаращив глаза, переспрашивает она.
— Да, — после паузы отвечаю я.
Опустив голову, она смотрит в пол какое-то время и бормочет:
— Ничего себе. Извини, ты прав. Я правда рада за тебя. Просто устала и немного шокирована.
Наклонившись, я целую ее в лоб.
— Мы уже спим. Шуметь больше не будем.
Развернувшись, я иду по коридору в спальню. Лондон сидит посреди кровати и натягивает простыню повыше.
Забираюсь в постель и пытаюсь уложить ее рядом, но она сопротивляется.
— Там какая-то девушка? — спрашивает она.
Бля. Она слышала наши голоса. И, конечно же, что-то заподозрила. И бля номер два: вот тебе и доверие, Люк.
— Это Марго, — отвечаю я. — Не знал, что она сегодня тут ночует.
Выдохнув, Лондон кивает и ложится, свернувшись рядом со мной клубочком.
Знаю, мне стоило бы почувствовать уверенность по тому, как она уютно устроилась рядом, и по легким поцелуям, которые оставила на моей шее, — и отчасти так оно и есть. Но все равно это не так успокаивает, как я того ожидал. Мне по-прежнему предстоит заслужить ее доверие, а Лондон — начать всерьез мне доверять.
Глава 15
Лондон
Я просыпаюсь с одеялом поверх головы, чувствуя, как чья-то голая грудь прижата к моей спине, а обнаженные бедра сплелись с моими. Живот и ноги ноют от малейшего движения, и мне приходится подавить стон, когда я сажусь, выбираясь из скрученных простыней.
Чувствую себя жутко: я потная от напряжения и проведенной ночи в его объятиях и липкая… от кое-чего еще.
Еще слишком рано, но мне нужно в душ. Люк даже не шевельнулся, когда, на цыпочках выйдя из комнаты, я пошла по коридору в душ.
С мягким щелчком закрыв за собой дверь, я чувствую, как снова могу дышать. Хотя мне все еще немного больно. Надо будет поздравить Люка с отлично проделанной работой… но позже.
Ванная довольно просторная для такого маленького дома — наверняка переделанная — а мне настолько не терпится привести себя в порядок, что, не обращая внимания на прохладный утренний воздух, прыгаю под воду, не дождавшись горячую.
— Черт! — в визгом прижимаясь к стене и тут же таю от удовольствия, когда вода нагревается. В последний раз я была тут, когда Люк мыл мне голову. Я вспоминаю об этом, когда беру ту же бутылочку, и аромат шампуня смешивается с паром.
Теперь я понимаю, что именно в тот день мой план и потерпел крах. До этого я засунула Люка в условную коробочку и списала со счетов. Типа было хорошо, просто чтобы удовлетворить минутное желание — и ничего больше.